- Ты так слеп, Томлинсон, - удаётся выдавить из себя Малику.

- А мне кажется, я прозрел впервые, с тех пор как встретил тебя и твою подстилку, - выплёвывает Луи.

Он бросает окурок на пол у лица Зейна, и омерзение на его лице въедается в мою память намертво. Я содрогаюсь от ужаса, понимая, что такое выражение на любимом лице вызвано мыслями обо мне.

Луи уходит. Он покидает нашу квартиру, оставляя избитого Зейна на полу, а моё кровоточащее сердце - окончательно разбитым. Я не смог остаться в его воспоминаниях чем-то прекрасным. Мне так хотелось, что бы однажды, когда у них с Брианной будет несколько детей, и они всей семьёй отправятся за город, Луи взглянет на темные верхушки елей, и вспомнит нашу ночь в особняке. Он забудет моё имя, не вспомнит моей внешности, но в его мыслях обязательно останется тепло, что я дарил ему. Он будет знать, что кто-то любил его настолько сильно.

Телефон Зейна всё звонит, но у брюнета совсем нет сил поднять трубку. Он лежит на нашем белом полу, в кухне, где мы провели одни из самых счастливых дней. Я наблюдаю за ним, первый раз в жизни, шепча молитву. Я боюсь за друга.

Чёртов пульт от душевой кабины попадается мне на глаза, и память возвращает меня всего лишь на несколько дней назад. Прошло так мало времени, а мне кажется – вечность. В голове всплывает белозубая улыбка Малика, когда он танцевал в холле, и его грозный рык, когда я убегал с пультом, горланя Disturbed. Отчаяние захлестывает огромной волной. Я почти теряюсь в ощущении собственной бесполезности и бессилия, пока мой слух не улавливает щелчок входной двери.

Красивая блондинка с большими глазами оказывается в нашей прихожей. Она сразу замечает ноги Зейна и бросается к нему, совершенно не боясь испачкаться. Девушка осторожно поднимает голову Малика, прижимая к себе одной рукой. Второй она достаёт телефон и звонит в службу спасения.

Когда люди в специальных комбинезонах появляются в квартире, я выдыхаю с облегчением. Врачи перекладывают Зейна на носилки, и надевают на него кислородную маску. Блондинка следует за ними, не отпуская руку Зи ни на секунду. И я, наконец, могу вздохнуть с облегчением – друг в хороших руках.

Я откидываю планшет в сторону и обессиленный опускаю голову на прогнивший матрас. Я мысленно умоляю друга забыть обо мне и уезжать из страны, как только он сможет встать на ноги. Но я знаю Зейна – он не бросит меня. И от этого только больнее. Полиция больше не угрожает Малику, поскольку Луи четко дал понять – он будет мстить мне самостоятельно. Сердце ноет в груди от этой мысли, и я стараюсь обхватить себя поврежденными руками как можно сильнее.

Я бы хотел иметь возможность заглянуть в любимые голубые глаза последний раз. А от мысли, что я мог бы умереть не в этом подвале, замученный Стивом, а от руки любимого мужчины – в груди растекается странное извращенное удовольствие. Я представляю руки Луи на своей шее, и чувствую легкое возбуждение. Я думаю о том, как мое тело могло бы выгибаться под ним, инстинктивно вырываясь, стараясь получить немного кислорода. Его пальцы сжимались бы всё сильнее, а влажный язык облизывал тонкие губы. Его холодные глаза следили бы неотрывно за моим скорчившимся лицом, ловя каждую мельчайшую деталь, стараясь запомнить выражение предсмертной агонии. Я бы умер счастливым от его руки.

Поглощенный своими странными неправильными мыслями я не заметил, как заснул, содрогаясь всем телом то ли от холода, то ли от душевной боли и переживаний. А может это была дрожь удовольствия, вызванная дикими фантазиями о смерти? В заточении я сходил с ума, переставая быть человеком. Границы размывались, исчезая, так же, как исчезало время, приходя из ниоткуда и уходя в никуда.

========== Время ==========

Время. Это то, че­го у ме­ня поч­ти не ос­та­лось. И всё же оно не за­кан­чи­ва­ет­ся.

Вре­мя… рас­плыв­ча­тое и не­ре­аль­ное.

Вре­мя про­шива­ет на­шу жизнь нас­квозь проз­рачны­ми стеж­ка­ми. Я не за­мечал их до тех пор, по­ка нить не бы­ла стя­нута, сжи­мая по­лот­но мо­его су­щес­тво­вания. Лишь бли­зость смер­ти от­кры­ла мне гла­за на хруп­кость че­лове­чес­кой жиз­ни. Ни­ког­да преж­де я не за­думы­вал­ся, как лег­ко сло­мать че­лове­ка. И я не о ду­шев­ной сто­роне воп­ро­са. Те­ло. Хруп­кое че­лове­чес­кое те­ло так лег­ко пов­ре­дить. Стив до­казы­ва­ет мне это день за днем, унич­то­жая бе­лиз­ну ко­жи при по­мощи лез­вий и ог­ня. Я то кри­чу от бо­ли, умо­ляя его ос­та­новить­ся, то ус­ме­ха­юсь, плот­но сжи­мая гу­бы, мол­ча при­нимая всю боль, что блон­дин так щед­ро да­рит мне.

Все, что мо­жет Стив - это ко­вер­кать мое те­ло, ду­ша же ока­залась сло­мана в тот мо­мент, ког­да я уви­дел не­нависть во взгля­де Луи.

Я про­живаю свои пос­ледние се­кун­ды в пле­ну ирреальных кош­ма­ров. Стив про­дол­жа­ет по­сещать ме­ня, при­нося всё но­вые раз­вле­чения. Моя не­ког­да блед­ная чис­тая ко­жа прев­ра­тилась в один сплош­ной баг­ро­вый ру­бец. Я боль­ше не мо­гу соп­ро­тив­лять­ся бо­ли. Го­лос ока­зыва­ет­ся сор­ван в са­мом на­чале, ког­да мой тю­рем­щик ре­ша­ет для се­бя, что огонь очи­ща­ет. Он дол­го бор­мо­чет что-то о том, нас­коль­ко пло­хим ре­бен­ком я был. Пом­ню, как его блёк­лые гла­за, не мор­гая, сле­дят за ко­жей у лок­тей, что пла­вит­ся и пу­зырит­ся под пла­менем его за­жигал­ки. А я всё кри­чу и кри­чу.

Я пе­рес­таю от­кры­вать гла­за пос­ле его пя­того или шес­то­го по­яв­ле­ния. В этом от­па­ла не­об­хо­димость. Я боль­ше не вос­при­нимаю мир та­ким, ка­кой он есть. Я ви­жу всё че­рез тем­ную приз­му бо­ли. Мой из­му­чен­ный мозг от­ка­зыва­ет­ся по­нимать про­ис­хо­дящее, под­со­вывая мне кар­тинки жут­ких ви­дений. Вы­сокий сим­па­тич­ный блон­дин те­перь не выг­ля­дит по-дру­гому, кро­ме как ши­рокоп­ле­чий де­мон. Его во­лосы ис­крят­ся ть­мой, а ог­ромные крылья оку­тыва­ют ме­ня, при­нося стра­дания. И я пе­рес­таю ста­рать­ся вы­жить.

Ад­ский скрип две­ри боль­ше не зас­тавля­ет ме­ня вздра­гивать. Мои рес­ни­цы не тре­пещут в ужа­се. Я не пы­та­юсь вжать­ся в угол или из­бе­жать оче­ред­ной пыт­ки. Нет. Я ос­та­юсь пу­га­юще не­под­ви­жен. На­каза­ния Сти­ва ста­новят­ся всё бо­лее изощ­рённы­ми и дей­ству­ют на ме­ня всё мень­ше. От это­го му­читель злит­ся, ос­тавляя всё боль­ше пов­режде­ний: глуб­же над­ре­зы, силь­нее уда­ры.

Он вы­реза­ет но­жом что-то на мо­их за­пясть­ях, ста­ра­ясь зас­та­вить ме­ня кри­чать. Ка­жет­ся, я улы­ба­юсь. По­тому что его дол­гий рык на­пол­нен яростью. Он бь­ёт ме­ня нес­коль­ко раз по го­лове ру­ко­ят­кой сво­его но­жа, а за­тем ос­тавля­ет нес­коль­ко глу­боких по­резов на пле­че. И да­же пос­ле это­го я не кри­чу. Не по­тому что не хо­чу – я не мо­гу.

Я чувс­твую это… Ко­нец бли­зок. Моё те­ло ста­ло чу­жим. С каж­дой се­кун­дой, про­ведён­ной в этом прок­ля­том мес­те, на­пол­ненном сы­ростью и зат­хлостью, я ста­нов­люсь всё бли­же к смер­ти. Каж­дый вдох да­ёт­ся мне с не­имо­вер­ным уси­ли­ем. Лег­кие от­ка­зыва­ют­ся при­нимать кис­ло­род, кровь от­ка­зыва­ет­ся стру­ить­ся по ве­нам, сер­дце не хо­чет бить­ся. Те­ло жаж­дет уме­реть, из­му­чен­ное и ис­ко­вер­канное в ру­ках су­мас­шедше­го.

Но за­пах фре­зий по-преж­не­му дер­жит ме­ня в этом ми­ре. Каж­дый раз, ког­да я те­ряю соз­на­ние от бо­ли, я уве­рен – это пос­ледний раз. Я от­клю­ча­юсь, ис­крен­не ве­ря - смерть приш­ла за мной. Но нет, спус­тя бес­ко­неч­ность се­кунд ть­ма рас­се­ива­ет­ся, и в го­лову бь­ёт аро­мат ди­ких цве­тов, зас­тавляя сер­дце бить­ся даль­ше.

Стив вры­ва­ет­ся в ком­на­ту, при­нося с со­бой яр­кий аро­мат па­чули и жар пес­ка. Он за во­лосы при­под­ни­ма­ет мою го­лову, от­ры­вая её от мат­ра­са.

- Не умер ещё? – го­лос зву­чит яр­ко, счас­тли­во.

Я впер­вые за дол­гое вре­мя пы­та­юсь раз­ле­пить ве­ки, чтобы пос­мотреть на не­го.

- Я при­нёс те­бе ра­дос­тные но­вос­ти, Гар­ри, - го­ворит Стив с нас­лажде­ни­ем. - Я толь­ко вер­нулся со свадь­бы Том­линсон-Бе­рилл.

Он от­ки­дыва­ет моё пос­лушное те­ло к сте­не и са­дит­ся ря­дом на ста­рый мат­рас. В его ру­ках по­яв­ля­ет­ся план­шет, а во мне – жал­кое по­добие эмо­ций. Пос­ледний раз, ког­да Стив по­казы­вал мне ви­део, был са­мой бо­лез­ненной пыт­кой.