— Что ж, красавчик, давай поддержим твой огонь.

Свет отразился в стекле её бокала, сверкнул и исчез, когда Доминика подняла тот за ножку и одним большим глотком допила свой напиток. Спустя мгновение Гарри почувствовал пальцы на своей руке — девушка встала со стула и уже тянула его в сторону туалета. Желания сопротивляться не возникло, поэтому он с готовностью последовал за ней.

Без былого кокетства Доминика втолкнула его в комнату и захлопнула за ними дверь. Замок щёлкнул, запираясь, а Гарри оказался прижат спиной к раковине. Девушка поцеловала его руки, крепкие ладони, но горячих и мягких губ он не почувствовал через кожу перчаток. Потом потянула их к своему телу, в тёплые укромные места.

Поцелуй оказался резким, неожиданным и сбивающим с ног. Гарри пошатнулся, прижался крепче спиной к раковине, когда она выдохнула жар своего тела ему в рот. Губы были искусственно сладкими и липкими от помады, но в какой-то степени их прикосновение оказалось даже приятным. Только нутро, глубоко сидящий в Гарри инстинкт, тихо шепнуло о том, чего поцелую не хватило.

В касании её губ не было дикости. Отточенные до совершенства движения, сладкие прикосновения, но абсолютно лишённые чувственной неловкости. Это интуитивное откровение затихло так же неожиданно, как вспыхнуло, потому что ладони Доминики уже путешествовали по его телу.

— Я живу за углом, — объявила она горячим дыханием ему в ухо.

Девичьи ладони пару раз дёрнули плотные полы сюртука и, не в силах освободить Гарри от его брони из одежды, переместились в волосы. Он окончательно потерялся, когда она ласково потянула за прядки, накручивая растрепавшиеся кудри на пальцы.

— Я очень хочу тебя.

Происходящее было похоже на сон, на одну из самых смелых фантазий Гарри. И она осуществилась благодаря его обращению, благодаря вампирскому магнетизму Доминика не отшивала с брезгливостью, а предлагала себя. И хотела его.

— У тебя есть место, у меня — сила.

Гарри шептал какую-то чушь. Запах её кожи, словно яблоки в конце лета, пьянил его. Казалось, этой ночью ему было подвластно всё. Ничто не могло испортить момент триумфа. После многочисленных провалов с девушками и бесконечных отказов настала, наконец, его ночь. Он чувствовал себя королём.

— Две сотни.

Удар, с которым взлетевший ввысь Гарри расшибся о бренную землю, сотряс не только клуб, кажется, но и целый мир. Губы замерли на её коже, глаза растерянно заморгали, словно песок попал на чувствительную радужку. Девушка уже не пахла столь восхитительно, не казалась такой нереально податливой. Но шанс, что Гарри ослышался, оставался.

— А?

Под пальцами была нежная кожа шеи, спущенное ниже положенного декольте платья открыло грудь. Доминика была вся его, но Гарри уже не хотел её так сильно.

— Две сотни, и это будет твоя самая удачная трата денег, — девушка повторила, шепнула томно и откровенно, но Гарри только ещё больше протрезвел от этих пояснений.

Его руки достаточно сильно сжали хрупкие плечи, и он с решительностью толкнул Доминику прочь от себя.

— Ты проститутка?!

— Всем нужно как-то жить, красавчик, — почти философски заключила девушка, пожав плечами. От этого движения руки Гарри соскользнули с её тела и бессильно повисли вдоль торса.

Улыбка Доминики чуть погасла, но не сошла с губ совсем, ещё пряталась в дрожащих уголках. Она не потеряла надежды соблазнить Гарри, несмотря на его очевидный шок, снова попыталась прижаться.

— Стоп! Мне это не подходит, — заявил он со всей искренностью. Разочарованию, казалось, не было предела. Оно плескалось в голосе, подобно воде, бьющейся о волнорез в плохую погоду. — Я вампир, вообще-то.

Это должно было всё объяснить, открыть ей глаза на ситуацию, но Доминика только вскинула брови в задумчивости. Её белые зубы коснулись нижней губы, как некоторые люди делают: прикусывают кожу, сами того не подозревая, во время мыслительного процесса. Она явно обдумывала его странное заявление.

— За двести пятьдесят я сделаю всё, что ты скажешь, красавчик, — решилась девушка.

— Забудь! — отрезал Гарри, окончательно потеряв запал, и отвернулся.

К сожалению, сзади оказалось зеркало, и в него он увидел её расстроенное выражение. Улыбка шла этому лицу гораздо больше, но Гарри не собирался жалеть Доминику. То, что она оказалась проституткой, было лишь её виной. В конце концов, он был расстроен и разочарован гораздо сильнее. Его первое убийство сорвалось.

— Две сотни с доплатой — моё лучшее предложение.

Соблазнительный голос пытался затянуть его обратно в иллюзию, охмурить и соблазнить. Гарри только зажал уши затянутыми в перчатки руками и тряс головой: «Нет!»

— Я хороша в играх, — Доминика звучала мягко, словно мама разговаривала с малышом.

— Да, конечно, — Гарри уже начала раздражать её настойчивость. — А я, знаешь, не очень. Ясно? Поэтому…

От волнения слова путались и предложения получались бессмысленными, но жест, которым он махнул в сторону двери, вышел довольно красноречивым. В этот раз и её терпению пришёл конец: злость Доминики, как огненная вспышка, окатила Гарри волной жара.

— Ублажай себя сам, придурок! — выплюнула проститутка и ушла, громко хлопнув дверью. Сделала то, о чём он просил, но почему-то после он не оказался доволен.

Звук ещё долго отдавался эхом в пустой груди. Эта ночь была потрачена.

❈❈❈

Пространство между ними пересекала световая полоса — это всё тот же кладбищенский фонарь раскачивался под порывами зимнего ветра. Гарри предпочитал смотреть на его жгучий оранжевый свет, чем в лицо разъярённой Лу.

— Почему ты не взял её?! — негодовала вампиресса. Всполохи её гнева грозили сжечь его не хуже солнечного света. Гарри уже чувствовал себя горсткой пепла у её лакированных туфелек на высоком каблуке.

— Потому что она была шлюхой, — попытался возразить Гарри, оправдаться хоть как-то. На деле же он даже не смотрел в горящие голубым пламенем глаза наставницы. Лишь на фонарь. И думал, что при свете дня такого оранжевого огня не увидишь. Ночь дала ему так много. — Ты что, хочешь, чтобы я что-то подцепил?

— Гарри! — рявкнула Лу так, что старые вороны с карканьем покинули голые ветки зимних деревьев и унеслись прочь. Гарри только сжался всем телом, потому что улететь вслед за ними не мог. — Ты уже мёртв!

Запрокинув голову, он посмотрел на светлое небо. Может, это сущность вампира заставила его видеть тёмные цвета светлее, а может, оно отражало городские огни — любой из этих вариантов был предпочтительнее, чем смотреть в глаза Лу, сознаваясь:

— Она не хотела меня, ясно? Ей нужны были только мои деньги.

Налетевший ветер всколыхнул его развязанный шейный платок, полы её серебристого шарфа. Холодно не было, было грустно. Гарри сглотнул и робко глянул на вампиршу.

Лу взяла паузу, чтобы унять гнев.

— Хорошо, — спокойно произнесла она, приподняв обе руки в успокаивающем жесте. Было видно, как тщательно она подбирала слова, что произносились её ярко накрашенными губами. — Я понимаю, каждый хочет, чтобы его первый раз был особенным.

Голова Гарри дёрнулась так, будто Лу дала ему пощёчину. Нижняя губа задрожала. Было ощущение, что его поймали с поличным на чём-то крайне стыдном, и теперь этот жар стеснения охватывал всё тело дюйм за дюймом.

Гарри сделал шаг вперёд, ближе к Лу. Она удивлённо замерла, красивые буквы сложились в идеальную алую «о». Странная реакция Гарри на её простые закономерные выводы ошеломила вампиршу.

— Как ты узнала? — прошептал Гарри. — Это… Это так заметно? То есть это так очевидно?

Рукой Гарри сделал круг перед своим лицом, олицетворяя весь его внешний вид.

— О! Бо! Же! — воскликнула поражённая Лу. — Ты девственник, Гарри! Я имею в виду, самый настоящий девственник!

— Да, — побледнел Гарри. Тут же всплеснул руками, отгоняя отчаяние прочь. — Да! Но знаешь что? Я ничего не могу с этим поделать. Я всю свою жизнь пытался!

Прекрасная улыбка озарила лицо вампирши и тут же переросла в смех. Колкий, он прошёлся по коже Гарри, словно холодный зимний ветер.