– Взгляните, – сказал он, многозначительно двинув бровью.

В свете фонаря я прочитал, содрогнувшись от ужаса: «Знак четырех».

– Боже мой, что все это значит?! – воскликнул я.

– Это значит, что здесь произошло убийство, – сказал Холмс и нагнулся над телом. – Ага, я так и думал. Вот, полюбуйтесь!

В коже над ухом мертвеца торчало нечто, напоминающее длинный темный шип.

– Это что, шип? – спросил я.

– Да. Можете его достать. Только осторожнее, он отравлен.

Я взялся за колючку двумя пальцами, и она удивительно легко вышла из тела, почти не оставив следа укола.

– Для меня все это – настоящая тайна, – сказал я. – И чем дальше, тем загадочнее она становится.

– Напротив, – возразил Холмс. – Дело проясняется с каждой минутой. Мне не хватает лишь отдельных фрагментов, чтобы сложить общую картину.

Оказавшись в кабинете, мы почти забыли про нашего друга. Он все еще стоял у выломанной двери – живое воплощение ужаса – и, заламывая руки, тихонько скулил. Внезапно Тадеуш громко и как-то жалобно вскрикнул.

– Сокровище пропало! – сказал он дрожащим голосом. – Они похитили сокровище! Через эту дыру Бартоломью спустил ларец в кабинет. Я сам ему помогал. Я – последний, кто видел брата живым. Прошлой ночью я оставил Бартоломью здесь. Спускаясь по лестнице, я слышал, как он запирал дверь.

– В котором часу это было?

– В десять часов. А теперь он мертв. Приедет полиция, они же решат, что это я убил брата. Точно, так и решат. Но вы же так не думаете, джентльмены? Вы же не думаете, что это сделал я? Если бы это я его убил, разве привел бы я вас сюда? О боже! О боже! Я знаю, я сойду с ума! – Шолто всплеснул руками и даже притопнул ногой, трясясь как в лихорадке.

– Вам нечего бояться, мистер Шолто, – утешил его Холмс, положив руку ему на плечо. – Послушайтесь моего совета: поезжайте в участок и сообщите полиции о том, что произошло. Скажите им, что готовы оказать любое содействие. Мы будем ждать вашего возвращения здесь.

Маленький человечек послушно повернулся и ушел. Из темноты коридора раздались его одинокие шаги.

– Итак, Ватсон, – сказал Холмс, азартно потирая руки. – Мы на полчаса предоставлены сами себе. За это время нужно все успеть. Как я уже говорил, дело почти сложилось в общую картину. Только не нужно быть слишком самоуверенными. Каким бы простым ни казалось дело, есть вероятность, что в действительности оно намного глубже.

– Вы называете это дело простым? – изумился я.

– Разумеется, – сказал он с видом профессора медицины, излагающего азы науки студентам. – Сядьте где-нибудь в углу, чтобы не наследить. А теперь за работу. Во-первых, как они попали внутрь и как ушли? С прошлой ночи дверь не открывалась. А как насчет окна? – Он поднес к окну лампу и стал, осматривая раму, комментировать увиденное вслух, однако скорее обращался к самому себе, чем ко мне. – Так, окно закрыто изнутри. Рама прочная. Боковых петель нет. Попробуем его открыть. Водосточных труб вблизи не видно. До крыши не добраться. Но все же у окна кто-то побывал. Вчера прошел небольшой дождь. На заросшем плесенью подоконнике отпечаток ноги. А вот круглое пятно грязи, вот еще одно такое же, но уже на полу, а вот и еще у стола. Посмотрите, Ватсон! Очень любопытные следы.

Я посмотрел на комок грязи четкой круглой формы.

– Это не след ноги, – сказал я.

– Для нас это нечто намного более ценное. Это след от деревянного протеза. А вот на подоконнике, видите, след подошвы ботинка. Тяжелого ботинка с широким железным каблуком, а рядом – отпечаток деревяшки.

– Человек на деревянной ноге?

– Именно. Но здесь побывал еще кто-то… Очень умелый и ловкий помощник. Доктор, вы не могли бы определить высоту этой стены?

Я выглянул в открытое окно. Луна все еще освещала этот угол здания. До земли было добрых шестьдесят футов. Как я ни всматривался, ни малейшей трещины в кирпичной стене, ничего такого, что могло бы послужить упором для ноги, мне увидеть не удалось.

– Но по такой стене совершенно невозможно взобраться! – сказал я.

– Без помощи – да. Но представьте, что наверху находится ваш друг, спустивший для вас вот эту хорошую прочную веревку (которая сейчас лежит в углу), привязав один ее конец к вон тому большому крюку, вделанному в стену. Тогда, если вы достаточно ловкий человек, вам не составит труда даже с деревянной ногой вскарабкаться по стене до окна. Уходить вы будете, разумеется, тем же путем. Когда дело сделано, помощник поднимает веревку, отвязывает ее от крюка, закрывает окно, защелкивает его изнутри, а сам уходит тем же способом, которым попал сюда. Как малозначимый факт нужно будет отметить, – продолжил Холмс, пробуя на ощупь веревку, – что наш одноногий друг, хоть и прекрасно лазает, не моряк. Руки у него не загрубевшие. Через линзу видно несколько пятнышек крови, особенно они заметны у конца веревки, из чего я делаю вывод, что он спускался по ней с такой скоростью, что даже содрал кожу на ладонях.

– Все это так, – сказал я. – Но это только запутывает дело. Что это за непонятный сообщник? Каким образом он проник в комнату?

– Ах да, сообщник, – задумчиво повторил Холмс. – Это личность примечательная. Он вносит в это дело неожиданную интригу. Я думаю, что сообщник этот открывает новую страницу в истории преступности в нашей стране… Хотя параллели можно проследить в некоторых преступлениях, совершенных в Индии и, если мне не изменяет память, в Сенегамбии.

– Так как же он проник внутрь? – повторил я свой вопрос. – Дверь заперта, до окна не добраться. Он что, через дымоход пролез?

– Камин слишком узок, – покачал головой мой друг. – Эту возможность я уже проверил.

– Тогда как же? – настаивал я.

– Вы просто не хотите применить мой метод, – с укоризной сказал Холмс. – Сколько раз я повторял вам, что, если отбросить все невозможное, то, что остается, и есть правда, какой бы невероятной она ни казалась. Мы знаем, что он проник внутрь не через дверь, не через окно и не через дымоход. Также нам известно, что в комнате прятаться он не мог, поскольку здесь просто негде укрыться. Так как он проник в комнату?

– Через дыру в потолке! – воскликнул я.

– Ну разумеется. Через дыру в потолке. Если вы посветите мне лампой, мы продолжим осмотр наверху… В тайнике, где были найдены сокровища.

Холмс взобрался по лестнице и, ухватившись руками за балку, ввинтился в узкое отверстие. Оттуда, лежа на животе, свесил руку, взял у меня лампу и держал ее, пока я поднимался следом.

Помещение, в котором мы оказались, было около десяти футов в длину и около шести в ширину. Полом служили балки, дранка и штукатурка, так что ступать приходилось с бревна на бревно. Потолок сходился посередине двумя наклонными плоскостями и, очевидно, был внутренней стороной крыши дома. Никаких предметов мебели здесь не было, на полу толстым слоем лежала накопившаяся за годы пыль.

– Вот то, что мы ищем. – Холмс положил руку на покатую стену. – Это лаз на крышу. Если открыть люк, мы сможем выйти наружу, прямо на крышу, она достаточно покатая, чтобы по ней можно было пройти. Через этот люк преступник номер один и проник внутрь. Посмотрим, не оставил ли он следов.

Холмс опустил лампу низко к полу, и в этот миг я во второй раз за этот вечер увидел удивленное, даже немного растерянное выражение у него на лице. Когда я рассмотрел то, что так поразило моего друга, у меня у самого мурашки забегали по коже. Весь пол был покрыт отчетливыми отпечатками босых ног… Размер их был вполовину меньше следов обычного человека.

– Холмс, – выдавил из себя я. – Это страшное преступление совершил ребенок.

Мой друг уже пришел в себя.

– Я на секунду растерялся, – сказал он, – но это и неудивительно. Меня подвела память, иначе я должен был это предвидеть. Здесь мы больше ничего нового не узнаем. Давайте спускаться.

– Так что вы скажете про эти следы? – взволнованно спросил я, когда мы вновь оказались в комнате Бартоломью Шолто.