Безотчётным движением я притянула его к себе за шею, как будто он собирался тут же вскочить и куда-то убежать. Всем телом я слышала, как стучит его сердце – быстрые сильные удары в груди. Сергей тяжело дышал мне в плечо, не двигаясь.

Да уж, я и впрямь забыла, что может быть так хорошо.

А может, дело в том, что с Димкой мне уже давно перестало быть хорошо. Слишком он достал меня своим нытьём о работе и браке, чтобы даже в те редкие моменты, когда у нас был секс, я могла полностью отвлечься.

Сергей, кажется, был готов отрубиться прямо лёжа на мне, и я слегка потыкала его под рёбра:

– Я хочу в душ.

– А… да.

Он скатился с меня, освобождая. Лёг на спину и прикрыл глаза рукой, будто даже приглушённый свет в спальне казался ему слишком ярким.

Я встала и залюбовалась его телом, без малейшего смущения выставленным во всей его нагой красе. Длинные сухощавые ноги, устало склонившийся на бок член в густых зарослях, дорожка от паха к пупку и впалая линия вверх по животу и груди.

Какая жалость, что это приключение на одну ночь. Я бы не возражала повторить. Повторять. В конце концов, даже если он работает на Штольцев днём, почему ночью не может поработать на Миргородских? Переманить подающего надежды человека – первая заповедь бизнес-конкуренции.

Душевая была совмещена с туалетом. Вместо ванны стояла кабинка с матовыми стенами. Я быстро умылась, кое-как привела себя в порядок – насколько это было возможно без косметички. Полюбовалась собой в зеркале. Хорошо, что у меня тёмные брови и ресницы – отсутствие косметики меня почти не портило: чистое, свежее лицо с блестящими глазами. Можно смело выходить.

Я думала, Сергей заснул, и удивилась, обнаружив, что он лёжа просматривает какие-то бумаги и хмурится. Выглядело это забавно: он даже не прикрылся, но лицо было откровенно рабочим.

Я прилегла рядом, ненарочито поглядывая в документы. А вдруг удастся узнать какую-нибудь инсайдерскую информацию. Обскакать Штольцев и урвать у них из-под носа лакомый кусочек – что может быть приятнее. Жаль, что я не очень понимала в строительстве.

Как часто бывало в минуты расслабленности – или наоборот, нервяка – мне захотелось выкурить сигаретку.

И, кстати, пачка с зажигалкой же лежат в кармане юбки. Если бы Сергей не вышел следом за мной, я собиралась спуститься в курилку.

– У тебя можно курить? – я обошла кровать и вытащила добычу. Вскрыла пачку.

– Ты куришь? – Сергей посмотрел в мою сторону.

– Иногда.

– Можно, но у меня нет пепельницы. Хотя погоди… – он прыжком соскочил с кровати и пошёл к полке у другой стены.

Я вернулась к кровати, любуясь его поджарой спиной и небольшими округлыми ягодицами. А когда он повернулся – дорожкой волос и рельефом спереди.

– Держи, – в мои протянутые ладони легла чёрная мраморная пепельница. Тяжёлая. – Лежит для друзей.

– Спасибо, – я с огромным удовольствием залезла обратно на кровать, откинулась на подушки и закурила.

Нет ничего лучше чем вот так, полулёжа, после хорошего секса, блаженствовать с сигареткой. Я курила не часто, могла целыми днями не вспоминать о табаке, но сейчас это стало прекрасным завершением насыщенного дня.

Ещё бы чашечку кофе…

Я бы, может, дёрнула Сергея снова, но тут зазвонил его телефон. Экран осветился, и я увидела имя звонящего: Света.

Сергей, не глядя, нащупал гаджет, поднёс к глазам и досадливо поморщился. Провёл пальцем по экрану, сбрасывая.

– Почему не берёшь? – я выпустила струю дыма. – Твоя девушка?

– Я с ней расстался, – Сергей наконец убрал бумаги в папку, а саму папку бросил на стол. Попал, и документы даже не разлетелись в стороны.

– Давно?

Звонок бывшему в два часа ночи? Бывает.

– Сегодня, – Сергей ухмыльнулся и провёл широкой ладонью по моему бедру, задирая полотенце.

– А она об этом знает?!

Вопрос остался без ответа. Сергей поцеловал меня прямо в наполненный табачным дымом рот. Мягко отобрал сигаретку, осторожно затушил. И сорвал к чертям полотенце.

* * *

Ни в ту ночь, ни на следующий день, ни даже в воскресенье я так и не попала домой. Поначалу ещё порывалась, но любые мои возражения и причины отметались со взмахом руки.

Нет одежды – мы едем в бутик неподалёку. Косметика – там же закупаем небольшой походный набор, и небольшим он был только потому, что я на этом настояла. Телефон – пожалуйста, давай купим или возьми мой, если надо с кем-то связаться, и на худой конец ведь существуют аккаунты в соцсетях.

Больше возражений я не придумала. Да и, если честно, мне нравилось ощущать себя любимой игрушкой, которую балуют, украшают и не отпускают далеко.

Я знала, что это игра, которая закончится вместе с этими выходными, и Сергей знал это тоже.

Мы так ничего и не рассказали друг другу ни о работе, ни о своих семьях: он только упомянул, что у него есть младшая сестра, восемнадцать лет, второй курс экономического университета; а я сказала про брата: двадцать семь, женат, детей пока нет, работает.

Мы оба, как специально, обходили личные темы, словно без слов договорились считать друг друга просто женщиной и мужчиной, а не двумя узелками огромной сети социальных связей. И я с удовольствием окунулась в жизнь, где я была не Яникой Миргородской, а кем-то вроде домашнего питомца.

За выходные мы много ездили, много ели и много раз занимались любовью, находя для последнего места где угодно: на столе, на кровати, в душевой, перед зеркалом в прихожей, даже на скамеечке для упражнений на пресс, оказавшейся жутко неудобной. Наверное, будь на улице лето, мы обязательно попробовали бы секс на природе – или на балконе – или даже на крыше, – но ноябрь безжалостен к эксгибиционистам, так что идею пришлось похоронить.

Секс с Сергеем сводил меня с ума. То ли он безошибочно находил те точки, прикосновение к которым доводило меня до пика, то ли виноваты были переполнявшие меня эмоции, из-за которых я готова была кончить от одного взгляда в его глаза, от дыхания, опалявшего мои губы – но он ни разу не оставил меня неудовлетворённой.

Меня возбуждало даже звучание его низкого насмешливого голоса, он заставлял меня чувствовать себя самкой в течке, готовой на всё, лишь бы он раздвинул мои ноги, вошёл бы, наполнил собой.

И ещё я была без ума от его тела. Мне нравилось в нём всё. Гладкая почти безволосая кожа, упругость мышц под моими руками, манера постукивать пальцами в раздумьи. Форма ногтей и угловатые запястья, длинные сухие мускулы, щиколотки с ярко выраженной косточкой, татуировка на левой ноге – какая-то замысловато вырисованная вдоль ступни то ли ящерица, то ли дракон.

В воскресенье вечером он притащил меня ужинать в ресторан. Я заказала пасту с морепродуктами, быстро справилась с ней и сидела, наслаждаясь белым вином, пока Сергей доедал огромный стейк с овощным гарниром. Думала, стоит ли говорить, что в понедельник – так неумолимо надвигающийся – мы расстанемся, и, скорее всего, навсегда. Мне очень хотелось спросить, что он сам думает об этом. В эти два дня мы вели себя как пара, которая давно вместе, но о будущем не заговаривал ни один из нас.

Да и о настоящем тоже.

Это было странно. Я знала, почему молчу я: потому что он работает на Штольцев, потому что я не планировала ничего серьёзного – и успела ему в этом признаться, и потому, что меня всё же беспокоило то мамино: «В завещании упомянуты Штольцы». Если наша конфронтация с ними станет ещё сильнее, будет очень не вовремя притащить в наш круг их человека.

Но почему молчал сам Сергей?

Привести домой случайно снятую в клубе девушку, чтобы заняться с ней сексом – это одно. Держать её при себе следующие два дня, засыпать, обнимая её, утыкаясь носом в её шею или макушку, возить по магазинам, покупая всё, что она только захочет – это уже совсем другое. Даже если допустить каприз богатенького мальчика – Сергей вёл себя странно. И он иногда смотрел на меня так, как будто мучительно думал о чём-то и никак не мог решиться.