В разгар обоснования этой причудливой версии раздался сигнал внутреннего вызова. Лино откликнулся, и дежурная санаторного корпуса с извиняющейся улыбкой произнесла:
- Простите, господин Баруччи, вы просили вас не тревожить, однако этот посетитель слишком уж настойчив. Он утверждает, что должен срочно передать вам что-то очень важное.
- Ладно, пусть заходит, - ответил Лино, проникаясь неожиданным волнением.
Посетитель оказался незнакомым мужчиной средних лет, в котором неясно чувствовался космолетчик. Он крепко пожал Лино руку, ради приличия поинтересовался состоянием его здоровья и вытянул из кармана маленькую черную пластинку.
- Неделю назад я получил с космической базы Патруля это видеописьмо, промолвил незнакомец. - Однако именно мне там предназначена лишь небольшая часть. В ней мой давний друг Горан Делич попросил передать остальное вам.
Лино смотрел на прибывшего, словно завороженный.
- Горан... жив? - сумел наконец спросить он.
Визитер удивленно сдвинул брови, потом пожал плечами и ответил:
- Мне известно не больше, нежели всем. Ваша часть письма зашифрована, однако Горан сказал, что вы должны знать ключ.
Будто во сне, Лино взял протянутую ему кассету, и незнакомец, коротко попрощавшись, вышел из комнаты.
Нескольких минут было достаточно, чтобы придти в себя и дрожащими руками выполнить несложные технические процедуры. На стене что-то мягко мигнуло, потом в комнате появился небольшой столик, за которым сидел Горан, и Лино впился ладонями в подлокотники кресла.
- Здравствуй, дорогой мальчик, - произнес Горан, подняв голову. Когда ты услышишь мои слова, я уже буду существовать только в этом письме. Не суди меня слишком сурово, однако, собственноручно послав тебя в лапы смерти, я сам лишил себя права на жизнь. К счастью, фортуна оказалась на твоей стороне, но есть ли в этом хотя бы наименьшая моя заслуга?
Горан начал перечислять свои ошибки, приведшие к такому трагическому повороту событий, и называть примеры верных решений, которых он не принял, а Лино, замерев в кресле, никак не мог избавиться от чувства ирреальности всего происходящего.
- Ты сказал тогда, что слишком меня любишь, чтобы допустить мою гибель. Поверь, я люблю тебя не меньше, но случилось так, что я поставил под вопрос искренность своих чувств. Конечно, ты будешь считать мое решение абсурдным, но делать вид, что ничего особенного не случилось, тоже глупо. Я не сдержал обещания, данного твоему отцу, беречь тебя, словно собственного сына, и должен теперь за это заплатить. Прости меня за все, и... прощай...
Запись уже давно кончилась, а Лино продолжал сидеть в кресле неподвижно, словно каменная скульптура. И когда наконец шевельнулся и медленно поднялся на ноги, в голове билась только одна мысль: "Это я его убил... это я...".
Сделав несколько шагов по комнате, он снова замер. Потом неспеша подошел к шкафу и, взяв с нижней полки пластиковый пакет, вытянул из него темно-синий комбинезон. На какое-то мгновение его лицо приняло настороженный вид, однако вскоре губ коснулась безумная усмешка. Бластер оказался на месте.
Сев назад в кресло, Лино убедился, что оружие заряжено, и, сняв его с предохранителя, повернул дулом к себе. Ледяной взгляд смерти пронзил его насквозь, и ладони мгновенно покрылись отвратительным липким потом. Долго продолжалась эта безмолвная дуель, наконец бластер полетел в угол, и Лино, закрыв кулаками глаза, глухо застонал:
- Трус... Рохля! Слюнтяй сопливый! Тряпка!
Он поднялся, двинулся к кровати и, шепча: "Боже мой, как это все бессмысленно... как дико... мама моя...", упал лицом вниз.
В чувство его привел видеофонный сигнал, на этот раз внешний. Сначала Лино не хотел отзываться, но потом поднялся и нехотя бросил:
- Прошу.
В комнате появился начальник патрульной базы.
- Здравствуй, лейтенант, - как-то по-домашнему поздоровался он.
- Салют, командор, - по привычке поднялся Лино.
- Садись, садись, - махнул рукой начальник. - Как твое здоровье?
- Спасибо, уже все хорошо.
- Прости, что беспокою тебя. Здесь такое дело. У нас завершила работу комиссия, которая разбирала твое поведение во время патрулирования, однако ни к какому категорическому выводу так и не пришла. Фактически ты будто бы и нарушил приказ, но, с другой стороны, имел на это некоторые формальные права. Так что главная угроза миновала, и если ты выразишь желание продолжать службу у нас, то можешь особенно не беспокоиться. Я тебя отстою.
Лино опустил голову.
- Извините, командор, - тихо промолвил он, - я ещё окончательно не решил, однако... Скорее всего, я буду просить перевести меня обратно, в Космическую полицию...
Легкая тень обиды пробежала по лицу начальника базы, но тут же исчезла.
- Я понимаю тебя, парень, - тяжело вздохнул он. - Все мы любили Горана, и никто не может до сих пор сообразить, что случилось. Так внезапно, не передав на базу ни единого слова... Может, тебе что-то известно?
- Известно... кое-что... - произнес Лино, и внезапно его щеки покрылись красными пятнами. - Я знаю, что Горан... - он запнулся, и вдруг повысил тон едва не до крика: - Горан был самым добрым, самым честным, самым смелым из всех, кого я знал! Он был самым лучшим во всей Вселенной!!!
- Я понимаю тебя, парень, - обескураженно пробормотал начальник базы, - прости меня, старого...
Он отключился, и Лино тут же круто выругал себя. Потом снова прилег, закрыл глаза и мысленно произнес: "Извините, капитан, может, я сделал что-то не так?".
