— Так много? — ахнула Кира, — да быть такого не может…
— Как видите, — продолжила словесница, — большинство убитых — бродяги и алкоголики. Нормальных людей в этом списке мало. Человек тридцать пять… откуда появляется Чумной доктор, куда исчезает — никто объяснить не может. И это странно, особенно если учесть то, что он устроил в зеркальном лабиринте… кто-то же должен был его видеть до преступления или после него.
— А вы считаете, что этот человек с клювом на самом деле существует? — спросила Эммочка.
— Лично я с ним не сталкивалась, но меня волнует вот что… — женщина придвинулась поближе к девушкам, — вы понимаете, что происходит в городе? Происходят странные вещи, такие, что милиция с ними не может справиться. И другие службы… какой-то тип по кличке Такседо Маск полгода потрошит ювелирные магазины, за прошедший месяц убито семьдесят человек, и как убито… кто он — тот, кто может разорвать человека на кусочки, и прямо тут же, на улице, вскрыть жертве голову? Я не знаю, кто это, хотя… — запнулась Александра Антоновна, — а вы знаете? Нет?
— Конечно нет, — помотала головой Кира.
— Фээсбэшники точно знают, в чём дело, — заметила Эммочка, — только делиться ни с кем не хотят. Ведь Абдикена Абзаловича не просто так целый час допрашивали…
— И всё впустую, — сказала словесница, — полковник Приставкин знает о происходящем не больше остальных.
Кира тут же вспомнила, что фамилия живущего под ними Николая Николаевича точно такая же — Приставкин. Это, конечно же, он приезжал в тридцать восьмую больницу…
— Страшно жить становится, — заметила Кира, — когда мы домой пойдём, вы нас проводите?
— Конечно, — кивнула женщина.
— Послушайте, а помните, вы тогда, когда первый раз пришли в школу, спросили у меня — вижу ли я сны, в которых два Солнца на небе? Почему вы спросили об этом?
— Видите ли, тут такая история случилась… — вмешалась Эммочка, и на пару с Кирой принялась рассказывать об одинаковых сновидениях, появившихся у обеих недели две назад или чуть больше.
— А вы интересовались всем этим, — добавила Кира, — ещё до того, как я начала всё запоминать…
Словесница долго смотрела в окно. Потом, повернувшись к девушкам, сказала:
— Я просто не знаю, как вам отвечать. Вы обе — найдёныши, так?
— Откуда вы знаете? — вытаращилась Кира.
— Знаю, — улыбнулась Александра Антоновна, — и всё то, что вы рассказали мне — всё это имеет самое непосредственное отношение к тайне вашего подлинного происхождения.
— Да ну?
— И если я вам всё расскажу, и даже покажу… — словесница тяжело вздохнула и с горечью поглядела на каждую девушку, — так вот… когда вы кое-что о себе узнаете — вам не станет от этого лучше. Напротив — вам будет плохо. Очень плохо. Но — недаром говорят, что знание — сила, даже если знание умножает скорбь. Вам ведь было уже плохо, когда вы узнали, что не являетесь родными по крови? А моё знание причинит вам ещё больше боли, но зато у вас будет и сила.
— Для чего сила? И какая? — наморщила лоб Эммочка.
— Ну… хотя бы для того, чтобы противостоять на равных человеку с клювом. Потому что он на самом деле существует. Вот скажите — допустим, вы узнали, что ваш дом заминировали. Вы ведь не будете сидеть сложа руки?
— Ясный перец, что не будем, — ответила Кира, — когда на Каширке дом взлетел, а потом на Борисовских Прудах в подвале того самого дома, где Димка живёт, нашли целых две тонны взрывчатки, то папа сам спускался в наш подвал — посмотреть, нет ли там чего…
— Но ведь мы девчонки, — вмешалась Эммочка, — простые девчонки. Откуда у нас какая-то сила, которой нет у других? Возиться со взрывчаткой, ловить Такседо Маска и Чумного доктора — это нам не по плечу… если вы и впрямь что-то знаете о нас, то скажите как есть…
— Мы ещё вернёмся к этой теме. А пока… Я вам покажу кое-что очень интересное. Уверена, вам это понравится.
Александра Антоновна открыла шкаф, и пока она рылась в его недрах, Кира и Эммочка пытались понять — не блефует ли словесница, пытаясь разыграть какую-нибудь комедию? В чём причина её интереса в отношении клювоносого человека? И чем она ещё занималась или занимается, помимо вколачивания в ученические головы правил грамматики?
Тем временем Александра Антоновна извлекла на свет некий предмет, похожий на фотоаппарат, и сказала:
— Я хочу вас познакомить с удивительным устройством, которое на Земле видели лишь очень немногие люди. Кирочка, встань, пожалуйста, посреди комнаты.
— Это новая модель фотоаппарата?
— Да. Что-то в этом роде, но с совершенно другим принципом сохранения и обзора изображений, — Александра Антоновна поправила Кирину кофточку и разгладила её хвостики, а затем несколько раз обошла девушку кругом, стараясь не упускать её из виду. Закончив своё непонятное действо, она извлекла из прибора нечто похожее на двояковыпуклую линзу и усадила Киру на диван.
— А теперь смотрите, что будет, — хозяйка поставила на журнальный столик ещё одно устройство, которое Кира с Эммочкой поначалу приняли за электробудильник, вправила линзу в порт и надавила кнопку…
Эффект от произошедшего был воистину ошеломляющим. Эммочка ахнула и прикрыла ладошкой рот, Кира растерянно хлопала глазами, переводя взор то на словесницу, то… на саму себя. На почти не отличимую от оригинала трёхмерную проекцию, или голограмму, зависшую над столиком.
Застывшее в воздухе, срезанное по пояс изображение Киры, прекрасно просматриваемое и спереди, и с боков, и даже со спины, с пробором на голове и тёмно-русыми хвостиками, было настолько правдоподобным, что обе гостьи даже попытались потрогать его, ожидая встретить сопротивление. Но ничего подобного — руки беспрепятственно проходили сквозь проекцию, не ощущая ничего, кроме лёгкого покалывания, сходного с тем, что ощущается при контакте со статическими зарядами на шерстяной шали или кошачьей спинке.
— Вот клёво! — глаза Киры заискрились восторгом и изумлением, — а Эмку можно… так же, как меня?
Александра Антоновна зарядила в прибор новую линзу, и минуту спустя над столиком засветилась снятая по пояс Эммочка.
— Значит, эта штука — голограф? — уточнила самая умная ученица, — а это устройство на столике — проектор…
— Верно.
— Можно посмотреть?
Эммочка довольно долго изучала оба аппарата и линзы с запечатлёнными внутри них проекциями, затем передала осмотренные вещи Кире. Русовласка, говоря по правде, не помнила, как действует и обыкновенный фотоаппарат, но тем не менее сказала:
— Этот голограф выглядит каким-то не таким, как всё то, что мы покупаем или видим в магазинах. И проектор… клейма совершенно незнакомые. Это не «Самсунг»… не «Тошиба», не «Панасоник»…
— Да, правда — откуда он? Кто его разработчик и завод-изготовитель? — добавила Эммочка, — и какой компании принадлежат права на него?
— Вы можете, — спросила Александра Антоновна, — допустить хотя бы на минуту возможность того, что эти вещи сделаны людьми, но не на Земле?
Кира с Эммочкой если и напугались, услышав такой вопрос, то не слишком сильно. Поколение, подрастающее в начале двадцать первого века, проживало в интересные времена, когда новинки техники обновлялись каждые полгода, а головы были буквально перегружены информацией, черпаемой из выскакивающих, словно с конвейра, фильмов с фантастической тематикой. Поэтому упоминание об изготовленных вне Земли вещах не вызвало у девушек неописуемого ужаса, а ввергло в недоумение и поселило в их душах предчувствие, что этот вечер с чаепитием и последовавшей за ним демонстрацией удивительной электронной новинки закончится весьма неожиданным образом…
— Ну, допустим, я могу представить такое, — сказала наконец Эммочка, — но если вы настаиваете, что это правда, то я хочу увидеть более веские аргументы.
— А вы помните — о чём я вас предупреждала? Новые знания причинят вам боль… конечно, я дам вам возможность в любой момент уйти — даже если дело зайдёт слишком далеко, ибо выбирать вам… вы всё ещё хотите знать то же, что и я?
