Очередной аэропорт — уже третий за прошедшие сутки. Галдящий, словно птичий базар, зал ожидания, толчея в проходах, говор на десятках всевозможных языков… Под открытым, хмурящимся небом действительно было холодно — градусов двенадцать ниже нуля по Цельсию. Хлоя наскоро позавтракала в ближайшем кафе и отыскала автобус, отправляющийся в самый центр города, к Серпуховской площади.
Хлоя с жадным любопытством разглядывала городскую застройку близ Каширском шоссе, потоки транспорта, одетых по зимнему пешеходов…
Её охватил приступ ностальгии. Она хорошо помнила, как Мидгард и Земля выглядят из космоса, хорошо знала топографию обеих планет. Москва напомнила ей Талиан — город, считавшийся на Мидгарде самым древним, построенный около двух с половиной тысяч лет назад. Земной аналог Талиана лежал на глубине полутора километров на дне Атлантического океана, и здесь его считали столицей Атлантиды — государства, погрузившегося на морское дно в ходе неких тектонических катастроф. Мидгарианский аналог Москвы сохранился гораздо лучше Талиана; его называли Мосхгау, и оба эти названия, если пренебречь некоторыми лингвистическими частностями, означали одно и то же — «Большая река». «Стало быть, — думала капитан Пи, — здесь племя парсов и племена земли Вантит не проявили такой же активности в освоении планеты, как это было на Мидгарде. И вдобавок здесь континент расколот на куски… » Она сравнивала свои московские впечатления с тем, что видела в Мосхгау. Конечно же, столица России в этом сравнении проигрывает. Тесная, неуютная, мрачная, хотя и весьма своеобразная. В центральной части Мосхгау, например, отсутствовал Кремль или хоть что-то на него похожее.
В поперечнике Москва раскинулась километров на сорок пять и на пятьдесят — с юга на север. Застройка была очень плотной, число жителей, по разным подсчётам, разнилось от десяти до двенадцати миллионов только в пределах МКАДа. «Что там вся Земля, — подумала Хлоя, — жизни не хватит, чтобы перерыть и изучить только этот город… »
Женщина всё утро и половину дня провела либо в транспорте, либо на своих двоих. Автобусы, такси, метрополитен, пригородные поезда… Нужно научиться ориентироваться в этом муравейнике, чтобы поменьше попадать впросак. Всюду — невообразимое количество куда-то спешащих, суетящихся людей. Всех возрастов и обеих полов. Одетых по моде, без оглядки на моду, богато, средне или бедно, а то и вовсе одетых не поймёшь во что. Занятых, развлекающихся или просто слоняющихся без дела. Студенты, школьники, дети, попрошайки, торговцы и покупатели. Целая улица, занятая художниками, музыкантами, танцорами и изготовителями сувениров, на которые падки иностранные туристы. Точки сбора проституток мужского и женского пола. Какие-то личности с лозунгами, плакатами и мегафонами, жаждущие революционных преобразований, их сторонники, преданно кивающие в ответ на звучащую с импровизированных трибун белиберду (и это ещё очень мягкое определение, впору бы назвать эти речи бредом душевнобольных). Хлоя выискивала глазами девушек в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет. Где угодно — на улицах, в магазинах, подземных переходах, железнодорожных платформах, на площадях — она уже могла столкнуться с Цереной.
С мостов, смотровых площадок, с Воробьёвых гор женщина разглядывала тонущие в туманной дымке кварталы и улицы, тёмные громады жилых домов, сотни тысяч окон… Церена могла находиться за любым из них. «Если, — мелькнуло в голове Хлои, — она вообще в Москве. Её новые родители могли увезти её куда-нибудь ещё. А может, она до сих пор в сиротском приюте… »
Ближе к вечеру Хлоя поехала в Нагатинский Затон, район Москвы, в котором согласно легенде она прожила большую часть своей жизни. Она безошибочно отыскала нужный ей многоквартирный шестнадцатиэтажный дом на Судостроительной улице, немного побродила вокруг, изучая окрестности и незаметно присматриваясь к возвращающимся с работы жильцам… Если не считать какой-то женщины лет тридцати пяти, поприветствовавшей Хлою — та поздоровалась в ответ — то больше никто не обратил на неё внимания. Это могло означать следующее: в течении нескольких недель или месяцев жители дома, в котором располагалась квартира Яковлевой, регулярно видели во дворе или в подъезде молодую особу, внешне похожую на Хлою Пи… Эта особа обеспечивала так называемый «эффект присутствия» для внедряемого агента, которому предстояло вселиться на конспиративную квартиру. Она выносила мусор, проверяла почтовый ящик, мыла окна, устраивала походы по местным магазинам… Сейчас Хлоя сама в этом убедится. Ей ли не знать, как работает нелегальная резидентура…
Квартира находилась на шестом этаже, имела три раздельные комнаты, кухню, ванную с душевой кабинкой и крытый балкон. Меблировка старая, носящая на себе следы детского вандализма. Судя по куче квитанций, кто-то регулярно оплачивал счета за электричество, телефон и прочие услуги…
В комоде Хлоя отыскала комплект документов, упомянутых в сопроводительном письме Резидента. Там же лежал отчёт, составленный проживавшей здесь до появления Хлои девушкой, в котором она подробно описала всё, что с ней происходило за последние четыре месяца. Эти записи нужно было изучить на тот случай, если уже завтра Хлою спросят — не она ли забыла простынь в химчистке или задолжала соседу слева…
Она провела уборку, выкинула в мусоропровод ненужное в хозяйстве барахло… Приведя жильё в пригодное для проживания состояние, Хлоя приняла душ, облачилась в халат и устроившись на диване, раскрыла ноутбук. Соединила аппарат с комплексом наблюдения и перехвата на Таймыре, затем активировала браслет-передатчик и вызвала полковника Улфа Юггера, работавшего в России под именем Ивана Мадяко, начальника Оперативно-Поискового управления МВД.
Юггер не знал, кем в действительности является Александра Яковлева и в чём заключается суть её задания. В его представлении она была агентом-нелегалом, подчинённым Резиденту напрямую, без посредников. После недолгой беседы он соединил капитана Пи с нужными ей ведомственными сетями и дал небольшую консультацию по особенностям их работы.
Женщина углубилась в копии рапортов, протоколов и отчётов, выискивая случаи оставления детей, подходящие под даты, отмеченные полковником Дерксетом. Она смогла довольно точно отследить судьбы найдёнышей, и вскоре ей удалось вычленить пять наиболее перспективных случаев.
На первый взгляд ситуация обнадёживала. Пятеро затерявшихся мидгариан оказались молодыми девушками, все они проживали не очень-то и далеко друг от друга, а две из них учились в одной школе. Может быть, даже знали друг друга лично. Ученицы 998-й школы Эмма Мокрецова и Кира Белякова жили в Братеево на двух соседних улицах. Это обстоятельство нельзя было оставлять без внимания. Совсем рядом, в Марьино, жила некая Степанида Мамонтова, шестнадцати лет от роду, ученица выпускного класса Марьинской гимназии. Буквально по соседству, но уже дальше от первых троих, жили шестнадцатилетние Надежда Благодатская и Раяна Сафуанова — в Северном Бутово и городе Видное соответственно. Пять шансов против четырёх за то, что одна из этих девушек — наследная принцесса Церена, дочь королевы Серенити.
Из них пятерых только трое имеют полные семьи — Благодатская, Белякова и Сафуанова. У Мамонтовой и Мокрецовой — только приёмные матери.
Хлоя нашла фотографии из местных соцсетей и групповые снимки учащихся из нужных ей классов. Вгляделась в лица девушек. Бесполезно. Перед её глазами промелькнуло пять незнакомых людей.
— Хорошо же мою память выскоблили, — прошептала она.
Впрочем, она отметила пару любопытных деталей. Первая — Кирина причёска под названием «бабочкины усики». Этот способ укладки волос был очень распространён на Мидгарде. А на Земле? Хлоя не знала. Вторая деталь — тёмно-фиолетовые глаза Раяны Сафуановой и тёмно-синий отблеск чёрных как уголь волос. Она мидгарианка, в этом нет никаких сомнений…
Капитан Пи продолжила изучение документов, надеясь найти следы четырёх оставшихся панцироносцев. Теперь воодушевление Хлои сменилось разочарованием и недоумением.
