Кинзи почувствовал лёгкое жжение на левом запястье. Во время штурма его угораздило прикоснуться к пролившейся сверху воде, и чем бы ни являлась эта жидкость — она сделала своё дело.
— Оставайтесь на местах, — сказал он Лукасу, — по базе до полного обеззараживания не шататься. И доставьте мне наконец эту чёртову Церену живой!
Он развернулся и пошёл к преобразователю измерений. Ему хотелось лично лицезреть тот момент, когда принцесса наконец поймёт — куда её угораздило попасть…
Присесть или прилечь было не на что — в квартире отсутствовала какая-либо мебель, и девушки разместились на полу у стенки, не сводя глаз с прохода в подпространство.
— Интересно, — подала голос Кира, — у Азека что-нибудь получилось?
— Даже не знаю, — отозвалась Хлоя, — если его не убили до того…
— Так просто он им не дастся, — сказал Мирослав, — я его не один год знаю. У него всегда были подготовлены пути для отхода. Если его не разоблачили, он может обставить дело так, что Кинзи сам проведёт его к арсеналу.
— Хоть бы так оно и было. Если сдетонирует ядерный заряд, то проход закроется. А сгонять в Антарктиду всё-таки придётся. Мало ли какие следы останутся в долине Спокойствия.
Девушки переглянулись. Экскурсия на радиоактивные руины, да ещё в условиях полярной ночи, не сулила приятных впечатлений. Одно лишь хорошо — там не будет лишних свидетелей. Полярники, конечно, зафиксируют и вспышку, и толчки, и всплеск гамма-излучения, но никто из них не отважится посетить малоизученные горные хребты, особенно ночью при семидесятиградусном морозе.
— Я что-то не пойму, — Раяна поднялась на ноги и подошла к окну, — почему снаружи так темно? Что, по всей Москве свет отключили?
Девушки встали и выглянули во двор. Мирослав чиркнул зажигалкой, и при её слабом свете стало ясно, что тьма вызвана не отсутствием электричества, а чем-то иным.
— Стёкла… — он дотронулся до стеклянной преграды, — так не должно быть, девочки… я не вижу отсвета пламени, — он поднёс зажигалку к окну, — стёкла абсолютно чёрные…
И это неприятное открытие было только первым из многих. Оконные рамы не поддавались никаким попыткам раскрыть их. Шпингалеты застыли, как влитые, не сдвинувшись ни на миллиметр. Куда-то исчезли все звуки. Что же касается входной двери, то она была намертво блокирована, как будто её завалили мешками с песком.
— Ловушка… — выдохнула Хлоя и повернулась к Мирославу. Тот невольно отшатнулся, заметив дикий гнев на лице капитана, — твой чёртов наставник сдал нас… он нарочно навязался идти с нами, привёл нас сюда и заложил…
— Может, мы сможем вырваться, если… — Надя вышла на середину передней, — Фрейя, дай мне силу!
Но ничего не произошло. Каждая из девушек, пытавшаяся превратиться, потерпела неудачу. «Панцири» не находили источников энергии и не разворачивались.
— У нас и оружия — раз-два, и обчёлся… — заметила Хлоя, — так что…
Пол под ногами вздрогнул и дал перекос чуть ли не на тридцать градусов. Девушки не удержались на ногах, и их бросило на стены. Кира соскользнула в дверной проём и налетела спиной на подоконник. Потирая ушибленные места, она, стараясь не упасть, подобралась к выходу, но дорога была отрезана невидимым, но весьма прочным барьером, представляющим собой нечто вроде иномерного экрана, похожего на тот, что защищал тела панцироносиц от холодного и огнестрельного оружия.
— Что это? — Кира начала пробовать барьер на прочность кулачками, затем пятками, но это ни к чему не привело. Она поняла, что сможет покинуть свою западню лишь при помощи того, кто сию западню приготовил. «А что со Славой? — подумала Кира, — где он сейчас? Нас раскидало по всей квартире, или… »
В комнату попыталась пройти Раяна, и её лоб столкнулся с преградой. Придя в себя, «золотая» девочка вновь набросилась на дверной проём, застучала по нему руками, затем начала кричать… Кира поняла, что за пределами её темницы творится что-то неладное, но не сумела разобрать ни слова, как ни старалась.
— Девочки, помогите! — Кира вновь кинулась на штурм преграды, — Слава, где ты? Забери меня отсюда… Слава!..
Стены и пол передней начали покрываться инеем. Раяна заметалась из угла в угол, растирая стынущие руки, вновь бросилась к барьеру, рухнула на колени, схватившись одной рукой за горло и пытаясь протереть глаза…
— Райка, что с тобой? — обливаясь слезами, выкрикнула Кира, — держись, Рая… я здесь, рядом…
За её спиной что-то упало на пол, раздался щелчок, а затем девушка почувствовала, как воздух в комнате потяжелел, а её горло и глаза охватило жжение.
— Что со мной… — застонала Кира, катаясь по полу и хватаясь то за одно, то за другое охваченное болью место — рот, глаза, нос, грудь, — я не вижу… как больно… девочки, помогите мне… о Боже…
Боль продолжала усиливаться, и Кира впала в беспамятство. Она уже не видела, как через окно в комнату проникло двое человек в серых комбинезонах и противогазах.
А ещё несколько минут спустя вырванная из многоэтажной жилой конструкции квартира Сидоренко вместе с запертым в ней панцироносным отрядом перестала существовать.
====== 40 ======
40
Кира пришла в себя после нескольких толчков. Она, будучи уверенная, что маленький проказник Сашка опять пытается поднять её с постели, попыталась извернуться и пихнуть его ногой, но вскоре почувствовала, как что-то мешает ей двигать руками и ногами, и вдобавок она лежит на полу, а не в мягкой постели.
— Ай… да что это, блин, такое! — захныкала девушка, как вдруг до неё дошло ещё одно ощущение…
Глаза и горло. Их невыносимо жгло.
— Мамочка… — всхлипнула Кира, — больно…
Шаги двух человек. Слабое гудение, струя жутко холодной воды, ударившая в лицо. Жжение в глазах немного отпустило, и сквозь бледный туман Кира различила голые стены из чёрного базальта, забранный решёткой светильник, двоих человек в сером обмундировании…
— Ну-ну, малышка, — сказал один из них, — только без истерик. Умылась? Вот и замечательно.
У Киры внутри всё похолодело. Эти слова были сказаны на мидгарианском языке. Она в плену, на базе Реаниматоров в долине Спокойствия, в полутора тысячах километров от Южного полюса. Она связана по рукам и ногам то ли верёвками, то ли чем-то ещё, и её спина ощущает холод каменного пола. Вскоре её нос ощутил запахи табака, каменной крошки, резины и ещё чего-то, похожего на разлагающееся мясо.
— Девочки… — застонала девушка, — Слава…
— Нет тебе больше никаких девочек, — последовал ответ, — они там, снаружи. Принимают воздушные ванны.
В тюремной камере (зарешеченное окошко на двери говорило само за себя) грянул хохот. Кира не сразу поняла зловещий подтекст последних слов, но тон, каким они были сказаны, не предвещал ничего хорошего.
Боль в глазах прошла. Тем временем охранник снял с Кириных рук и ног ремни.
— Ты действительно понимаешь мидгарианский язык? — спросил он, — ага, киваешь… интересно знать, где ты его выучила… впрочем, неважно. Меня зовут Тодд, — он щёлкнул ногтем по жетону на груди, — а за дверью — мой приятель Стив. У нас на руках пожелание вице-адмирала на твой счёт. Ты останешься живой и здоровой, но — если начнутся истерики, припадки, акции протеста, голодовки, битьё посуды, загаживание помещения — мы очень быстро сделаем тебя не совсем здоровой. Или совсем нездоровой. Что такое газовая граната — ты уже знаешь. Будешь фокусничать — познакомишься вот с этой штукой, — Тодд поднёс к Кириному лицу резиновую дубинку длиной не меньше метра, — и поверь на слово — то, что ты ребёнок, и к тому же девочка — для нас не проблема. Тем более, что ты с Земли и адвокатов у тебя не будет. Пустыми просьбами никого докучать не надо. Только по делу. Курить хочешь?
Кира помотала головой.
— Это правильно, — кивнул Тодд, — ну ладно. Постель сама разберёшь. Счастливо оставаться.
Охранники заперли внутреннюю решётчатую дверь, затем внешнюю — цельнометаллическую, с окошком и подставкой, и Кира осталась одна.
Она ещё с полчаса пролежала на полу, собираясь с мыслями и избавляясь от тошнотворного привкуса во рту. Затем, с трудом поднявшись на ноги, стала изучать помещение. Впрочем, изучать здесь было по сути нечего — каменные стены, пол и потолок, раковина рукомойника, железная кровать с матрасом, простынёй и одеялом не первой свежести, да побитое ржавчиной ведёрко в уголке.
