Если бы кто-нибудь сейчас сказал Кире, что укусивший Норку преступник через три дня будет убит у неё на глазах, и что она, ученица девятого-В класса 998-й школы Белякова Кира в компании со своей одноклассницей и соседкой по парте Эммой Мокрецовой и их новой учительницей по русскому языку, примет в этом убийстве непосредственное участие — девушка бы только рассмеялась и сочла собеседника чокнутым…

====== 7 ======

7

Несмотря на позднее время, на парковке под окнами тридцать восьмой больницы было много машин. Ещё с тротуара Кира увидела приткнувшийся прямо к крыльцу милицейский «УАЗ», а рядом с ним пристроилась белая «Газель» с жёлто-красной эмблемой ФСБ на борту. Присутствие в лечебном учреждении федеральных служащих означало, что на таинственного злоумышленника идёт нешуточная охота по всем фронтам. Рассчитавшись с таксистом, Кира бегом устремилась к парадному входу, где едва не сшибла с ног Эммочку.

— Кирка? Приехала-таки… — сказала девушка, — твоя мать перезвонила мне, просила встретить…

— Сколько тут народа съехалось… — Кира замолкла, стараясь отдышаться, — что случилось? Норка где?

— В палате под аппаратурой. Никому туда нельзя, только дежурной смене, и там светило какое-то по нейрофизиологии, которого гэбисты с собой привезли — то ли из Сербского, то ли из кремлёвки…

— Норка совсем плоха, да? — упавшим голосом спросила Кира.

— Жить будет, но как — неизвестно, — отличница взяла её за руку, — да не плачь ты, мама сказала, что всё это со временем лечится.

— Я не плачу… — прошептала Кира, — у меня просто нет уже никаких слёз…

— Давай зайдём, а то тут зябко как-то…

Девушки вошли в проходную и свернули в коридор с окнами на парковку. Здесь Кира, к своему недоумению, увидела расположившегося на скамейке Мирослава Кратова. И не одного, а с высокой, спортивного сложения девушкой с собранными в «конский» хвост на затылке каштановыми волосами. Здесь же вдоль стены с рядом дверей прогуливалась туда и сюда новая словесница из 998-й школы — Александра Антоновна Яковлева.

Эммочка увела Киру к дальнему окну, за кадки с растениями. Русовласка, покосившись на Кратова, спросила:

— А он что здесь делает? И кто это такая с ним, вон та зеленоглазя?

— Грамматичка с ним приехала, попросила подкинуть. А эта девчонка — Стешка Мамонтова, с ним вместе катается. У них сегодня, кажется, свидание…

— И ведь не боятся, что на них тоже могут… — заметила Кира, — а с Норкой что? Зачем здесь ФСБ?

— У Норки рука укушена. Ей вкололи антибиотики, перевязали, так что всё заживёт. А вот ФСБ… Кирка, я тебе что скажу… «Скорая» почему-то опаздывала, и Абдикен Абзалович привёз сюда Норку на своём транспорте, когда ей совсем плохо стало. А моя мама в приёмном покое была, всё видела и слышала… Это ещё до того, как фээсбэшники приехали. Там у Норки такая странная рана была, здесь ещё ничего подобного ни разу не видели…

— Рана? И что? Она тяжёлая?

— Нет, поверхностная и лёгкая. Она такая длинная, вытянутая, похожа на треугольник… отпечатавшийся на руке с обеих сторон. Норка, прежде чем отключиться, рассказала опергруппе, как грабитель выглядел, — Эммочка украдкой огляделась по сторонам и убедившись, что её никто, кроме Киры, не слышит, продолжила шёпотом, — ты знаешь, кто это был?

— Откуда мне знать? — мотнула головой Кира.

— Это был Чумной доктор.

— Что… какой доктор?

— Тот самый, что на Братеевской двух человек разорвал и мозги из их голов вынул… — и Эммочка начала пересказывать народную молву о появившемся недавно в Москве таинственном преступнике, серийном маньяке, который перед каждым убийством надевал на лицо маску в виде большого птичьего клюва.

— Вот это и есть Чумной доктор, — говорила девушка, — но… понимаешь, он её укусил. По настоящему. Как только завотделением услышал про клюв, то сразу побежал звонить куда надо. А Норка его так описала… может, ей со страху что-то почудилось, но она говорила про длинный тонкий язык, про коричневую кожу, про когти на руках… я слышала, врачи там наверху вроде бы какие-то образцы на анализ брали, из раны, кажется. А фээсбэшники всех предупредили, чтобы не болтали лишнего, особенно если пресса появится. Как думаешь, может, они знают этого Чумного доктора?

— Да ну тебя, страшилки какие-то рассказываешь на ночь глядя, — фыркнула Кира, — как это у человека может быть на лице клюв? И когти… его бы телевизионщики затаскали по студиям…

— Ну да, — улыбнулась Эммочка, — а госбезопасность сюда не приезжала… сейчас с Норкиными родителями разговаривает какая-то большая шишка. Седой такой дядька в очках, наверное, прямо с Лубянки.

— Что творится, — усталым тоном молвила Кира, — ворьё на ворье, Чикатило на Чикатиле… Чумной доктор, Такседо Маск какой-то… что хочу — то ворочу…

— Не говори, — согласилась отличница, — кстати… Такседо Маск снова появился. Разгромил магазин, что Норкиной мамке принадлежит. Прямо этим вечером, перед тем, как Норку привезли… ну пошли сядем, что ли…

Они вышли из-за кадок и сели на скамейку, причём Кира оказалась между Эммочкой и Мирославом.

В Кириной голове царил настоящий бедлам. Тип с клювом и когтями, подслушанный в компьютерном классе разговор, заболевшая Норка… Если всё, что говорят о Чумном докторе, соответствует действительности хотя бы на треть, то получается, что в Москве поселился то ли Чернобыльский мутант, то ли оборотень, а то и вовсе пришелец с Бог знает какой планеты.

«Да фигня это всё, — одёрнула себя Кира, — если бы человек родился с клювом, телевидение растрезвонило бы об этом… »

Ей ещё только предстояло узнать о том, что земные СМИ поднимают дружный трезвон лишь тогда, когда им прикажут, и только по тем причинам, на которые им укажут.

Одна из дальних дверей открылась и в коридор вышли мать и отец Норки. Следом за ними вышел седоволосый господин в очках, о котором упомянула Эммочка. Кира сразу узнала его. Он жил в их доме, почти по соседству, в квартире этажом ниже. Звали его Николай Николаевич, и работал он в управлении ФСБ по Москве и Московской области в доме номер двадцать на Большой Лубянке. Девушка попыталась вспомнить его фамилию, но не смогла. Затем из той же двери вышел ещё один знакомый субъект — начальник СКМ из ОВД «Братеево», Руслан Павлович Чудесов. Это был высокий, коротко стриженый человек в звании подполковника, с несколько обветренным, грубовато вылепленным лицом.

Николай Николаевич сразу покинул здание. Вскоре следом за ним из больницы вышло ещё несколько человек в деловых костюмах. Начальник СКМ несколько задержался — к нему подошла словесница Яковлева, явно намереваясь что-то выспросить…

Тем временем Мирослав, молча глядевший в пол, вдруг повернулся к Кире и взяв её запястье, спросил:

— Можно, я скажу тебе пару добрых слов?

Кира отняла руку, сунула её в карман и усталым голосом произнесла:

— Если опять про хвостики, я тебя чем-нибудь тресну.

— К ним мы ещё вернёмся, а сейчас я по другому поводу. Видишь ли, у тебя в сапоге спрятана интересная вещичка. Колюще-режущая, для разделки туш. Точнёхонько за молнией…

— С чего ты взял, что там нож? — прошипела Кира.

— Это корпоративный секрет. С твоего позволения, сердитая девочка… — с этими словами Мирослав протянул руку под скамейку, выудил из Кириного сапога нож и отправил его в рукав своего пальто.

— Меня Кира зовут, а не сердитая девочка, — проворчала Кира, — как будто запомнить трудно…

— Ну извини. Я и вправду не помнил. Димка называл тебя, да я запамятовал. Только ты запомни, что таскать с собой нож в больницу или ещё куда — себе дороже. Если бы его у тебя здесь нашли, то… и ещё. Ты ведь без спроса сюда приехала?

— А тебе-то что… — зашипела девушка.

— Ничего. Когда отец за тобой приедет, то Стеша… — он кивнул на свою каштановолосую спутницу, — вернёт тебе нож. Не бойся, отцу не выдадим. Но это был первый и последний раз, понятно?

— Какой заботливый, тоже мне… — Кира отвернулась и встретила насмешливый взгляд Эммочки. Та слышала весь разговор от начала и до конца.