Попутно капитан Пи отметила, что в соседнем доме начали загораться окна — разбуженные взрывом жильцы поднялись с постелей… Это грозило осложнениями в виде паники и попыток особо ретивых граждан водворить порядок своими силами. А инкопы — это как пить дать — лишь порадуются возможности пострелять по скоплениям мирных жителей.

— Итак, молодые люди, — Надя поспешила взять инициативу в свои руки, — а почему это мы законы нарушаем?

Молодые люди, завидев двух работников милиции, поднимающихся по ступенькам, так и застыли на месте. Лишь толстячок оставался невозмутим и спокоен. Он искоса поглядывал то на троицу юных пивохлёбов, то на лже-милиционеров, и едва заметно усмехался.

— А чё такое-то, в натуре? — поинтересовался Никитос, — и чё там во дворе взорвалось?

— Ничё такое, просто чаша народного терпения переполнилась. Почему после десяти вечера музыка орёт на весь двор? Кругом люди спят… и что здесь делает вот этот малец? — Надя повернулась к Еслику, — по виду, так ему и пятнадцати не дашь, а такой же пьяный, как и вы…

Она подтолкнула Еслика дубинкой, заставляя отойти подальше от толстячка-инкопа.

— Имя, адрес, школа, в которой учишься, — потребовала она, — ночевать сегодня будешь в обезьяннике…

Надя понятия не имела, как милиционеры общаются с пьяными школьниками, и, что называется, «развешивала лапшу». А Еслик, заслышав о том, где ему предстоит провести ночь, мигом протрезвел, начал что-то лепетать, даже заплакал…

Хлоя между тем не сводила глаз с толстячка и мысленно читала заученные с детства молитвы. Прошло каких-то пять-десять секунд, и образ милого симпатичного дяденьки в буквальном смысле растаял как дым.

Перед глазами перепуганных любителей пива предстало существо с туловищем и ногами человека, но остальные части его тела не имели с человеческими ничего общего. Голова кальмара с пятью круглыми, словно мячики, глазами, несколько пар щупалец, проросших вокруг чёрного круглого рта, и четыре торчащих из спины перепончатых крыла — два основных, самых больших, и два маневровых, размером меньше.

В этот раз Хлоя намеревалась атаковать инкопа без предупреждения, но тот оказался весьма проворным и едва поняв, что его раскрыли, бросился вперёд. Выстрел Хлои ушёл вверх, проделав в потолке круглую дырку, из которой на очумелых малолетних пьянчуг высыпалось несколько вёдер бетонно-известковой пыли. Сама же словесница от удара ногой кубарем покатилась по ступенькам. А инкоп, проскользнув за спинами подростков, нырнул через застеклённое окошко на козырёк подъезда, расправил крылья и взмыл вверх…

У Стешки, отвечавшей за проход в соседние дворы, дела так же шли не самым лучшим образом. Как только с проезда донёсся хлопок бензобака и чьи-то вопли, из-за мусорных баков прямо на девушку выпрыгнуло нечто странное. Тварь была покрыта серой шерстью, имела непомерно развитые, словно у кенгуру, ноги, на лице блестели чёрные круглые глаза, а на голове торчали небольшие заячьи ушки. Инкоп чем-то походил на Степашку из «Спокойной ночи, малыши»…

«Которого сократили, — подумала изумлённая Стешка, — и он от безысходности спился… »

Она не успела вовремя среагировать, и инкоп, выбросив ногу, ударом в грудь швырнул её спиной к торцевой стене. Удар мог бы убить человека, но не панцироносицу… Затем в руках твари появилось оружие — гравитонобой и ружьё ранцевого огнемёта, резервуары которого, как и полагается, крепились на спине. Питать иллюзий насчёт мастерства инкопа при владении оружием явно не стоило — он знал об оружии куда больше человека, и осознавал, на что способна его физиология.

«Степашка» начал расстреливать свою растерявшуюся жертву из гравитонобоя; девушка металась вдоль стены, стараясь выбрать момент для атаки… Несколько выстрелов зацепили её, видя это, инкоп окатил жертву струёй пламени из огнемёта. На какой-то момент он прекратил стрельбу, и это стоило ему жизни — сильно помятая, но способная ориентироваться и связно мыслить, Стешка разрядила в противника бледно-голубую молнию напряжением полтора миллиона вольт. Инкоп мгновенно почернел, его кожа начала отслаиваться, а за его спиной взорвался выкипевший баллон с огнесмесью.

— Ещё один готов… — оповещая подруг, еле слышно простонала девушка, поднимаясь на ноги. Её мутило и тошнило. Мусор в баках и нижние ветви ближайших деревьев весело горели, воздух наполнился ароматами жжёной резины и палёной шерсти пополам с острым запахом напалма и какой-то тухлятины…

В эту же минуту какое-то подозрительное движение возникло в кабине экскаватора, причём тот, кто забрался туда, никакого отношения к роду человеческому не имел — он больше походил, как показалось Кире, на гигантского богомола, но она не успела ничего предпринять — Раяна выстрелила в неизвестного из-за угла. Стенки и пол машины не выдержали высокой температуры, и инкоп, не издавший ни крика, ни стона, оказался по пояс вмурованным в расплавленный металл. Топливный бак экскаватора был почти пуст, и его детонация обернулась лишь громким хлопком.

А сверху донёсся звук бьющегося стекла, и на козырёк подъезда кто-то спрыгнул.

— По летающей твари огонь не открывать, — донёсся до девушек голос Хлои, — людей зацепите!

Четырёхкрылое создание металось в воздухе на небольшой высоте, нарезая круги, огибая верхушки тополей и стараясь держаться как можно ближе к окнам верхних этажей. Стрелять в него, не опасаясь задеть квартиры с мирными жителями, было никак нельзя. Раяна встала на дороге возле догорающего автомобиля, глядя вверх и выжидая момент, когда инкоп выйдет в удобный для обстрела сектор.

И тем не менее нашёлся тот, кто не послушался приказа Хлои. Во-первых, он имел собственное представление о своих возможностях, а во-вторых, он не был участником операции и не мог слышать переговоров панцироносиц.

Надя выскочила из подъезда, и вместе с Кирой они заметили, как с крыши соседнего дома к совершающему очередной вираж существу потянулся тонкий красный лучик, срезавший одно из основных крыльев. Инкоп грохнулся на изрытую землю, перескочил забор и помчался между домами в направлении первой Курьяновской.

— За ним! — крикнула Надя и бросилась вдогонку. За ней следом припустила Кира. Её волновал не только пытающийся скрыться монстр. Не меньший интерес вызывал и тот, кто положил конец его лётной практике…

Спина с торчащими из неё уцелевшими крыльями маячила где-то впереди, на полпути к улице. Кира с Надей уже приблизились к инкопу на расстояние, пригодное для смертельного выстрела. Но четырёхкрылый, тем не менее, ушёл от преследования. Двое боевиков-инкопов, прикрывших его отступление, вынырнули из-за трансформаторной будки и открыли стрельбу из гравитонобоев, навскидку, почти не целясь.

Гравиквантовые лучи прошлись по парковке, прошивая насквозь автомобили и усеивая асфальт битым стеклом вперемешку с кусками обивки и металла. Из смятых баков на землю полился бензин, и вскоре половина парковки превратилась в огненное озеро из-за проскочившей где-то искры…

Кира с Надей могли не опасаться огня — покрытие «Панцирей» отталкивало любую влагу, будь то вода или горючая жидкость. Но тем не менее им досталось — выстрелы из гравитонобоев несколько раз попали в цель, и девушки упали, не в силах двигаться из-за мощной перегрузки. Стрельба окончилась так же внезапно, как и началась — засевший на крыше человек в чёрном несколькими выстрелами отрезал инкопам руки, держащие оружие.

Тем временем к трансформаторной будке подбежали Хлоя, Стешка и Раяна. Эммочка несколько запоздала — она тушила пожар на парковке.

Надя с Кирой пришли в себя и поднялись на ноги. Здесь же подоспевшие панцироносицы увидели и двух инкопов — они висели в воздухе, словно чьи-то невидимые руки обхватили каждого из них за шею и приподняли на метр от земли.

— Что с ними случилось? — удивлённо вопросила Раяна.

— Цепь любви, — усмехнулась в ответ Надя, — как видишь, держу их на весу. Они меня зацепили немного… до сих пор промеж ушей жуть как гудит… и Кира. Ей тоже досталось…