— Почему ты просто не общался со мной нормально? — спросила она. Выгнув брови дугой, распахнув глаза и приоткрыв рот. Как будто действительно не понимает!
Я фыркнул снова.
— Потому что мы с тобой вообще не должны были начинать общаться! Видишь, что из этого получилось! — я неопределенно взмахнул руками.
Она отвернулась. Наверно Линн не так поняла последние мои слова. Я попытался успокоить себя, чтобы потом успокоить ее. Нельзя ссориться, нельзя. Надо просто донести до нее правильные мысли.
— Так, все… Я устал от этого…
Нет-нет, Ибэр, не так!
— Устал от тебя! — выплюнул я это ей в лицо. Кажется, она всхлипнула. Как меня бесит то, что ты плакса!
Я молча собрал гитару, взял куртку с сидения.
— Как со своими тараканами разберешься, дай знать. Может мне будет не противно с тобой говорить.
Все испортил. Снова. Мы вдвоем все испортили.
Она перестала сдерживать слезы, а я, хлопнув дверью, ушел домой.
Конец POV Кастиэль.
***
POV Лизандр.
У меня так сильно еще никогда не колотилось сердце — оно буквально вырывалось из груди. Руки тряслись как при судорогах. В висках невозможно ныло. Все тело покрывал холодный пот. Даже не знаю, как смог контролировать себя пока разговаривал с Кастиэлем…
Это невозможные ощущения. Я проматывал все в своей голове по нескольку раз. Каждое, как мне казалось, хоть немного важное воспоминание переживал снова и снова. И, самое неприятное, я просто не мог понять, как вообще мог все это забыть. Как проводил время с братом, редкие встречи с родителями, разговоры с Розой, репетиции с Кастиэлем и все, что связано с Линн.
Меня жутко заколотило от очередного странного ощущения. Там, лежа в больнице, встретившись с Линой, я сразу понял, что она мне нравится, что я влюблен в нее, но сейчас… За несколько мгновений, пока я смотрел на нее на сцене, эти чувства к ней словно подскочили до какой-то неведомой планки. Это похоже что-то гораздо сильнее обычной влюбленности, и Линн в моих глазах уже не просто красивая милая девочка, а ангел. Моя нимфа…
Я хотел все вспомнить. Вчитывался в каждую строку своих стихов, пытаясь понять то, что меня гложило все это время. Всматривался в лица родственников, друзей, Линн и пытался найти ответы, а оказывается мне просто нужна была одна единственная песня. Гребанная песня, которая второй раз открывает мне глаза, на то что я, идиот, не мог понять столько времени.
В глазах вдруг начало темнеть, появилась какая-то слабая одышка. Мне повезло — в нескольких шагах была скамейка, на которую я благополучно сел.
Все было одновременно так просто и так сложно. Я вцепился пальцами в свои волосы, громко промычав что-то невнятное. Я не узнаю сам себя.
Какого черта он вмешался? Какого черта она вдруг ему понравилась? Какого черта я столько времени потерял? Виноват только я, Кастиэль был прав. Его просто тянуло к ней точно так же, как и меня к ней… Черта с два, он наверняка сам своих чувств не понимает!
Встал, медленно побрел дальше. До дома оставалось всего ничего. Я надеюсь, что там никого нет. Не хочу никого видеть и слышать. Слишком много информации свалилось на голову за последние полчаса.
Пока шел я пытался выбросить Лину и Кастиэля из головы, но просто не мог. Не знал кого винить и что делать со всей этой информацией. Ее винить никак не получалось — она была святой для меня.
Молитвы были услышаны — в квартире стоял одинокий мрак. Прекрасно, как раз то, что мне сейчас нужно.
Я прошел в свою комнату. Встал около кровати и какое-то время всматривался в темно-зеленое покрывало пустыми глазами. Может стоит завалиться спать прямо сейчас? Кого я обманываю, еще даже семи нет. В любом случае надо будет что-то решать, я не смогу бежать от этого всю жизнь.
Проверить себя? Да, наверно стоит того.
Я сделал несколько шагов к своему рабочему столу, включил настольную лампу, открыл второй ящик. Вновь задрожавшей рукой достал фотографии. Первая — я маленький стою в обнимку с Леем, который кажется не очень довольным, на ферме наших родителей. Вторая — сделанная перед нашим с Леем переездом в город. На ней нас четверо: мама, папа, я и брат. Передернуло от того факта, что уже тогда они были такими старенькими. Неужели я скоро потеряю их? Отца видимо точно.
Руки еще сильнее заходили ходуном. Я поспешил отложить фото и попытался отвлечь себя следующим. На нем Роза делает селфи, а позади стоим мы с Леем. Как же могло быть иначе… Следующая фотография украдкой сделана Розой на одной из перемен. Я разговариваю с Кастиэлем. Он тут даже улыбается. Я вглядывался в него и удивлялся самому себе. Меня никогда так не разрывало на части. Одна часть меня хотела уничтожить его, а вторая верещала, что он мой друг. Мой лучший друг.
За ним, как на заказ, фотография с Нового года, сделанная на квартире Лины. Там все, кто тогда пришел к ней, но самое главное — безмерно счастливая, сияющая, улыбающаяся Линн, которую я, такой же счастливый, сияющий и улыбающийся, обвиваю за талию своей рукой.
Дальше - сделанная мной фотография Линн в парке. Она тогда пыталась изобразить что-то невероятное, распахнув пальто, стоя посреди сугробов, громко крича: «Лизандр, лови скорей момент, а то заболею.». И я поймал, но она тогда все равно заболела на несколько дней…
Следующая фотография. Мы вдвоем на совмещенном уроке физкультуры делаем разминочные упражнения. Хотя скорее просто пытаемся как можно сильнее прижаться друг к другу.
И последнее фото. То, которое я видел у нее на телефоне. Мы вышли на поклон после спектакля. Прекрасная, немного испуганная Линн, грустный Кастиэля, злющий я и другие одноклассники, которые тут не так уж и важны.
Я отложил последнюю фотокарточку и пощарился рукой по дну ящика. Нарыл лист со стихотворением о лесной нимфе, сделанную Линой карточку с надписью «Абонемент на поиск потерянного блокнота» и флешку, на которую записано несколько наших с Кастиэлем песен, одна из которых написана им самим целиком и полностью. И слова, и музыка, и исполнил тоже он. Необычайно мрачная песня о хорошо скрываемом одиночестве, кажется. Необычайно тяжелая даже для него.
Я вдруг понял, что должен сделать.
Конец POV Лизандр.
***
POV Лина.
Мне не хотелось идти в школу. Выходные я провела как никогда скучно, стены дома давили, но возвращаться в школу все равно не хотелось.
В субботу мы должны были встретиться с Кеном, но они с Ирис решили провести день вместе, поэтому я оказалась за бортом. Я не была зла на него, все прекрасно понимала, просто это делало и без того пасмурный день еще отвратительней. Уроки в голову не лезли. Для мамы я старательно делала вид, что учу, лежа рядом с открытыми учебниками, но думая абсолютно о другом.
Под вечер на улицу меня вытащила Прия. Она была на свидании с каким-то парнем, а после решила мне все выложить. Просто это было провалом — так бы разговор об этом она никогда не начала.
Мне же было проще говорить о победах. О всяких печальностях я рассказывала только Кену. Помню, как у меня рот не затыкался, когда все было хорошо с Лизандром, помню как рассказывала о том, что в очередной раз сотворил Кас. Тогда мне это все казалось дружбой, но сейчас понимаю, что видимо дружбы там было не очень много: что с его стороны, что с моей. Сейчас же все было плохо — поэтому я молчала, а Прия кажется все и так прекрасно знала.
В воскресение объявился Алекси. Он недолго посидел у меня, жалуясь на брата, и тоже куда-то умчался. А я снова вернулась в свою комнату к учебникам, которые тревожила напрасно.
Большее время телефон молчал. Иногда кто-то что-то писал в соцсетях. Но Кастиэль не давал о себе знать. Лизандр тоже. Я была рада в какой-то степени и не напоминала о себе ни одному, ни второму. Хотя, признаться честно, от любопытства сгорала, что происходит с этими двумя.
Я поняла одну простую вещь — окружающие были правы, шепчась у меня за спиной. Я действительно морочу голову обоим. Зачем? Не знаю, это не специально. Что делать? Заканчивать. Сведу общение к минимуму и с одним, и с другим. Да, так правильно. Кастиэль скорей всего сам не полезет, а Лиз неизвестно когда в школу вернется, хотя уже наверняка в городе, так что проще простого.
