Пример: Эл задавал Рамси серию рутинных вопросов о его послужном списке: «Вас когда-нибудь держали на казарменном положении или понижали в звании?»… «Вам когда-нибудь предъявляли дисциплинарные взыскания?»… и все такое, – как вдруг Рамси холодно огрызнулся:
– Интересуетесь моими темными делишками, мистер Юэйс? Да? Решили покопаться в грязи?
– Вовсе нет, – вежливо ответил Эл, лишь на мгновение оторвавшись от своих заметок, чтобы улыбнуться и поднять руку в притворном извинении. – Я просто уточняю детали. Вы ведь знаете, какие порядки в армии.
Но Род не собирался так просто сдаваться.
– С этим справится и шимпанзе. Возможно, даже крыса, если настроить ящик Скиннера[5], чтобы он давал ей награду за любую попытку. – Его голос теперь звучал резко, словно он намеренно наносил удары. – Эл, я предлагаю перейти к более сложным вопросам. Тогда беседа выйдет гораздо интереснее.
Рамси одарил нас обоих понимающей улыбкой и кивнул Элу, чтобы тот продолжил свой скучный опрос. Я тем временем задумался, почему парень, который живет в простеньком трейлере вместе с матерью, так стремится доминировать над солидным человеком вроде Эла Юэйса.
Может, Рамси – нарцисс? Вполне вероятно. Он явно был о себе более высокого мнения, чем предполагали условия его жизни. Может быть, он к тому же хищник. Эл почти загнал его в угол, но Рамси все равно нанес удар. И еще: несмотря на показную грубость, Рамси был чертовски умен. Мы знали, что он не пошел дальше школы, но недоучки не бросаются фразами о ящиках Скиннера. Может, Род любил читать или занимался самообразованием – но, даже отвечая на вопросы Эла Юэйса, он не стеснялся прибегать к манипуляциям.
Разговор шел уже почти тридцать минут, и кое-что оставалось неизменным: Род казался таким же дерганым, как и в момент нашего прихода. Может, это его естественное состояние? Может, он принимает спиды?[6] Или же внезапное появление двух федеральных агентов вывело его из равновесия – но почему? Может, он просто был склонен к гиперкинетике? Такие люди встречаются.
Так или иначе, он продолжал дергаться, и я не мог не обращать на это внимания. Как и на курение. Он курил уже третью сигарету. Нервы? Никотиновая зависимость? В тот момент я не мог это выяснить, но запомнил на будущее.
Род привел нас на кухню, где нам пришлось стоять в клубах его сигаретного дыма – низкий потолок и отсутствие вентиляции лишь усугубляли ситуацию. Может, он не пригласил нас в гостиную, потому что ему недоставало социальных навыков, или выбрал кухню специально, чтобы не затягивать разговор.
Когда Эл сделал паузу, я воспользовался моментом.
– Вы слышали? – спросил я. – Кажется, здесь кто-то…
– Нет, нет, – ответил Род. – Я один. Хозяин вернется послезавтра.
Я все еще гадал, нет ли кого-то в доме. У нас не было правовых оснований на обыск, но меня удовлетворил ответ Рода – на этот раз он не коснулся ни шеи, ни губ. Еще пару минут я рассеянно слушал, как Эл с Родом обсуждают жизнь обычного солдата в Германии, а затем задал новый вопрос:
– В доме есть оружие?
Род (опустив голову и понизив голос):
– Да, в этой комнате лежит револьвер.
«Черт, Наварро, – сказал я себе, – вот так и получают дыру в груди». Теперь Эл смотрел на меня, рассчитывая, что я разберусь с ситуацией.
Я посмотрел на руки Рода. К счастью, одна из них была занята сигаретой, так что я сказал:
– Сделай одолжение, не сходя с места, скажи мне, чей это револьвер и где он лежит.
– Без проблем, – ответил он. – Револьвер принадлежит хозяину дома. Он держит его в шкафчике.
– В каком?
Род мотнул головой в сторону шкафчика над холодильником, до которого мог добраться за полсекунды. Теперь мне стало не по себе. У нас оставалось еще много вопросов. Кондиционера в доме не было, сквозь влажную рубашку я чувствовал собственный пистолет, а совсем рядом с нами лежал револьвер, возможно заряженный. Не слишком комфортная обстановка для разговора.
– Слушай, Род, – начал я, – я понимаю, ты здесь ни при чем, но мне не нравится соседство этого револьвера. К тому же здесь настоящее пекло – скоро все мои сперматозоиды передохнут. Может, мы втроем продолжим беседу на улице? Что скажешь?
– Без проблем, – снова сказал Род. – Почему бы и нет?
Когда мы вышли из дома, он почти сразу расслабился. Как знать, может, он подумал, что снаружи найдутся свидетели, если мы вдруг решим его поколотить.
Эл даже не сбился с ритма. Он пометил последний вопрос большим пальцем и продолжил разговор с того самого места, на котором остановился, как только мы устроились в тени запущенной пальмовой рощи у задней двери. Чтобы проверить слова Рода, я попросил у него разрешения сходить в туалет. Вернувшись в дом, я направился прямиком к тому шкафчику над холодильником. И правда – там лежал запылившийся револьвер 38-го калибра. Марка была мне незнакома, но ему все равно было под силу пробить в любом смертельную дырку.
Когда я вышел на улицу, Эл уже подобрался к сути дела. Я имел опыт криминальных расследований и работы в КР, но никогда не служил в армии. Ранги, аббревиатуры, армейский жаргон – все это я пропускал мимо ушей и решил вступать в беседу только по мере возможности.
– Где вы работали? – спросил Эл.
– В отделе планирования департамента операций [что бы это ни значило], – ответил Род.
– И демобилизовались в 1985-м?
– Да, провалил анализ мочи.
– Что еще за анализ мочи? – спросил я.
– Ну, иногда нам устраивали внеплановые проверки, и в моей моче, похоже, нашли каннабис, – улыбаясь, как Чеширский кот, объяснил Род.
– Боже, и как же он туда попал? – воскликнул я.
Род засмеялся.
Теперь я знал немного больше. Род не только принимал наркотики, но и был рисковым парнем, раз догадывался о внеплановых анализах мочи. Или же он просто не особо задумывался о последствиях своих действий. Ехидство, с которым он ввернул словечко «каннабис», кое-что сказало мне о его интеллекте, но по этому ответу я также понял, что он не хотел быть пойманным и не обрадовался, когда его выгнали из армии.
Пока я обдумывал это, Эл перешел к делу.
– Кажется, в то время в отделе планирования восьмой ПД работал еще и Клайд Конрад?
В этот момент в игру вступили все мои наблюдения, сделанные с начала встречи. До этого Род отвечал быстро, но тут замялся, словно пытаясь обратиться к глубинам своей памяти. В конце концов он сказал:
– Ах да, конечно, Клайд Конрад. Точно.
Меня заинтересовала его рука.
Сигарета задрожала – не прежней мелкой дрожью, которую я уже замечал, а сильно, как перо сейсмографа перед извержением вулкана Сент-Хеленс. До вопроса и через тридцать секунд после него дым поднимался плавно, ровной линией. Но между этим, ровно в тот момент, когда Эл Юэйс упомянул имя Клайда Конрада, прямая линия взломалась резкими зигзагами, которые Род не мог контролировать, как и собственное кровообращение.
Важно ли это? Еще как. Любое наше действие, таящее в себе потенциальную угрозу – скажем, когда мы обжигаем палец в духовке или совершаем преступление, – откладывается в глубине мозга, в гиппокампе. Все, что пробуждает эту угрозу – раскаленный обогреватель или упоминание имени сообщника, – мгновенно настораживает нас. Это случилось и с Родом: на миг он задрожал и замер, как любой из нас застыл бы, увидев за углом оскалившегося пса.
Почему же слова «Кайл Конрад» так испугали Рода Рамси?
– Род, – сказал я, когда Эл сделал паузу, – у тебя превосходная память. Я думал, разговор будет коротким, но теперь вижу, что ты можешь многое уточнить. У меня есть предложение: жара стоит адская, а нам не обойтись без твоей помощи. Может, продолжим беседу в соседнем отеле? Снимем номер, расположимся с комфортом, включим кондиционер. Если хочешь, даже закажем обед.
Род насторожился, и я это почувствовал. Я перенес свой вес назад и чуть подвинулся, чтобы оказаться на несколько ценнейших сантиметров дальше от него и встать под менее опасным углом. Эл строго посмотрел на меня, а я пожал плечами и улыбнулся, как бы говоря: «Что скажешь?» Род расслабился – дело было сделано. Если он и думал, что мы запихнем его в багажник моего седана и скормим аллигаторам, теперь эти страхи отступили.
