Для начала была выбрана самая лёгкая и нейтральная тема для беседы. Они пустились в далёкие воспоминания, обсуждая бывших одноклассников, кто и где теперь устроился и обосновался. Ирина рассказывала о своих вечерах встреч выпускников, проводимых Викторией, Крестовский – о своих. Олег вспомнил многих девчонок и ребят из Ирининого класса, а она не могла похвастаться тем, что кого-то помнит из его. Писательница и своих-то школьных друзей помнила с трудом. Да, фамилии на слух были вроде знакомы, но не вызывали зрительных восприятий, как будто ударялись о стену прожитых лет, отделяющих от юности.

– Мы с одним моим одноклассником устроили грандиозное празднование 25-летия окончания школы, – рассказывал Олег.

– Но ты ведь не заканчивал десятый класс со всеми и наверняка даже на школьном выпускном не был.

– Ну и что? Не был. Причём в то время даже и не стремился попасть на выпускной школы. Когда поступил в техникум, тамошняя жизнь, новые друзья, знакомые захватили настолько, что о школе я и не вспоминал. И только много позже понял, что самые близкие друзья остались именно в школе.

– Да. Согласна. Мы ведь так и остались дружить втроём: я, Вичка и Тамара.

– Так вот, о том вечере встреч выпускников, который я готовил: даже наша звезда, жена думского заседателя, приезжала с охраной на наш вечер.

– Неужели сподобилась? Но мне кажется, что приезжать с охраной – это перебор. Неуважение к школьным друзьям. Кому она здесь нужна? Хотя в перестройку один мой родственник не выпускал из рук оружия. Представь себе, он спал у меня на недостроенной даче с пистолетом под подушкой.

– Кто это? Я его знаю?

– Вряд ли. Он москвич.

– Из нашего класса многие в люди выбились, – продолжил Олег. – Одна даже в Союзе писателей России…

– Вот уж удивил! Так я тоже в нём состою.

– Ты в Союзе писателей?

– Да. А что тебя удивляет? И целый иконостас наград к этому прилагается, причём я за них не платила, как многие сейчас делают. Чем очень горжусь.

– И как ты туда попала?

– Случайность. Которая как закономерность. Вначале выпустила первую свою книгу стихов. Тогда я думала, что она и последняя. Подруги уговорили. А она оказалась в руках нужного человека, который не поленился, несмотря на все свои регалии, и заглянул внутрь. Оказалось, что у меня и талант есть, и собственный стиль имеется. Это меня крайне удивило, поскольку ни о каком своём стиле я не только не подозревала, но и не задумывалась вовсе. И вообще, я так была далека от литературы в то время. Это уже потом поднатаскалась, поднаторела. И «Золотое перо Руси» мне сразу дали, и в Союз писателей России приняли с единственной книгой без дополнительных рекомендаций. Хотя я и после этого долго в себе сомневалась.

– А теперь сомнения есть?

– Нет. Появилась уверенность в себе, вернее – в моих стихах. Возникли сомнения, когда я на романы перешла, но это случилось после болезни…

– Подожди… А ты серьёзно болела?

– Да, – односложно ответила Ирина.

– Надеюсь, сейчас всё хорошо?

– Да. Так в этот период перестали стихи складываться, потому что мозги плыли конкретно. Решила написать роман, который оказался не то, чтобы успешным, но вполне читабельным. Я же не знала, насколько могу быть прозаиком, поэтому отдала рукопись сначала на строгий суд современного классика, с которым познакомилась в своём издательстве. Ждала ответ, как приговор. Но известный писатель дал вполне положительный отзыв: «С твоей героиней я не согласен, но пишешь ты хорошо». Так я получила путёвку в литературную прозу…

– А почему он с твоей героиней не согласен?

– Ему показалось, что она слишком независима, эмансипирована. Это большинству мужчин не нравится. Но я так пишу, это мой стиль, и в угоду кому-то ломать его не собираюсь. К тому же, читают-то меня в основном обеспеченные домохозяйки, а им интересны именно такие героини, бунтарки. Теперь выпустила уже пятый роман по счёту… Что мы всё обо мне? Расскажи лучше, как вам с другом удалось одноклассников собрать.

– Не так легко, как показалось на первый взгляд. Я думал, достаточно бросить клич, и все сбегутся. Но – нет. А я как раз институт культуры закончил… Всё сошлось, чтобы собраться вместе и вспомнить школьные годы. Ресторан заказали, я развлекательную программу сделал…

– А у нас Вика всем занимается. Если бы не она, никто бы ничего не устраивал. Мы с классом тоже праздновали 25-летие окончания школы в 2010 году. Чуть припозднились. Но уже собирались не просто классом, а всем потоком. Так сложно стало кого-то вытащить из норки перед телевизором!

– А у нас почти все пришли. Активные. Знаешь, а я ведь только на таких вечерах встреч и живу по-настоящему.

– Мне тоже нравятся вечера выпускников… Но не до такой же степени! Мне интересно жилось и тогда, и теперь не хуже. Каждый этап моей жизни – это целая эпоха со своими падениями и взлётами. Жизнь была настолько насыщенной, что иногда мне кажется, что я Землю топчу уже лет триста. Не меньше! Вижу в твоих глазах скепсис, но это так.

– А у меня после школы… Так быстро жизнь пронеслась, как один миг.

– Не может такого быть! Ты преувеличиваешь. Я понимаю, когда мой семидесятилетний папа так говорит. У него была одна работа и одна семья. Но ты-то наверняка столько всего в жизни поменял… У вас всегда активный класс был, – решила Ирина вернуть разговор в привычное русло. Не хотелось переходить на душещипательные темы. – А у нас как-то все одноклассники быстро сдулись, как воздушные шарики. И такими птицами высокого полёта, как у вас, мы тоже похвастать не можем. Есть вполне обеспеченные, как мы с Викулей, у других – свои магазины и небольшие фирмы… Есть, кто в милиции служит.

– Тамарка твоя ещё там?

– Нет, на заслуженном отдыхе читает студентам лекции по юриспруденции, а была следователем прокуратуры. Мы ведь с ней, если помнишь, в школе почти не дружили. Она к другой группе девчонок относилась. Но мы с ней один авиационный институт окончили, там и подружились по-настоящему, на всю жизнь. А потом к нам и Викуля подтянулась в том же вузе с опозданием на один год, потому что брала академический. Теперь так втроём и дружим. А Каштанова ты знаешь? Он же – гаишник высокого ранга.

– Ты хочешь сказать, что Каштанов – твой одноклассник?

– Да, представь себе. К нему в случае чего все наши обращаются. Он, как и ты, после восьмого класса ушёл, но на все вечера встреч приходит, а иногда и с организацией помогает Вике. Наши в другом все рекорды побили… Просто пальма первенства по количеству отсидевших в тюрьме. Наш классный руководитель, когда мы отмечали пятилетие окончания школы, просто за голову хватался. Его же постоянно по судам таскали из-за бывших учеников: дать характеристику, как подсудимый учился в школе, были ли замечания по поведению. Есть осуждённые и за драки, и за изнасилования, и свои чёрные риелторы, и за убийство есть…

– Кто же у вас докатился?

– Давай как-нибудь в другой раз обсудим…

Вспомнили они и об Иришкиной двоюродной сестре Алёне, из-за которой и произошло её знакомство с Крестовским. Активная была девочка, вечно в кого-то влюблялась.

– Где она сейчас? Такая смешная была. Мне в любви признавалась. Представляешь? На том стадионе, где зимой каток заливали. Там с одной стороны скамейки были. Что-то вроде трибуны…

– Помню. Это со стороны Алёнкиной пятиэтажки… Алёнка мне рассказывала тогда об этом признании, но я ей не поверила. Думала, сочиняет. Она всегда была большой фантазёркой, – погрузилась Ирина в прошлую жизнь.

Но сколько ни силилась, вспомнить многое не могла. Всё будто проплывало в тёмной мгле или в тумане. Вставали общие силуэты, выстраиваясь в смазанно-цветастые картинки, и то скорее навеянные рассказами Крестовского, а не вспомнившиеся Ириной из школьной жизни. Ей проще было выдумать новый сюжет романа, чем ворошить прошлое. Да и приятнее выдумывать.

Давно всё ушло. Только она не могла в этом признаться ни себе, ни ему. Особенно ему. Чтобы не обидеть. Как можно жить прошлым, если так интересно жить в настоящем? Ирина не понимала…