Интересный материал для изучения хранят региональные архивы, местные библиотеки и библиотеки музеев. Так, в результате экспедиционной работы в Тверской области в библиотеке города Калязина нами был найден и введен в активное научное обращение труд по истории калязинского кружевного промысла исследователя русской старины И. Ф. Никольского (1929).
Также в исследовании впервые вводятся в научный оборот неопубликованные, малоизвестные и неисследованные в данном контексте источники и круг вещественных источников из личной коллекции автора, которая собиралась поколениями семьи начиная с 1860-х годов.
Одним из главных источников изучения вопроса стала документальная фотография. Масштабность распространения не только портретной фотографии, но и фотографической журналистики позволила в итоге зафиксировать и проследить особенности бытования кружева в реалиях повседневной жизни сто- и более летней давности. Однако отметим, что фотодокументы этого периода в большинстве своем выполнены в ахроматической гамме; цветные фотоснимки, несмотря на их фактическое наличие в конце XIX – начале XX века, могут привлекаться к изучению нашего вопроса только лишь в качестве дополнительных источников, в силу неверной цветопередачи.
Другой, не менее значительной группой источников выступают модные дамские журналы: английские, американские, французские, немецкие и российские[18]. На протяжении всего исследуемого периода новинки издавались каждые две недели. Российская периодика на тему моды в большинстве своем содержала переводы и перепечатки из французских[19], английских и (изредка) американских журналов, о чем авторы материалов предупреждали своих читателей. Можно утверждать, что общей тенденцией российских изданий была ориентированность на французские прототипы, предлагавшие новые модели каждые две недели.
Весьма оригинальный способ подачи материала практиковал русский журнал «Вестник моды для модисток». Будучи переводом парижского журнала «Модистка-универсал» (La Modiste universelle), журнал предлагал на соседних страницах и первоначальный текст на французском языке, и его перевод на русский.
Некоторые журналы предлагали своим читателям дайджест, или компиляцию из нескольких изданий. По такой технологии работали «Вестник моды», содержавший перевод парижских журналов «Модный наблюдатель» (Le Moniteur de la Mode) и «Иллюстрированная мода» (La Mode Illustrе́e), и журнал «Моды и рукоделия», заимствовавший «новейшие дамские и детские моды, а также белья и куафюр исключительно из нескольких лучших французских модных специальных журналов»[20]. Компилятивными изданиями являлись также двадцать выпусков «Последние моды. Лучшие моды Парижа, Лондона и Нью-Йорка», которые издавались в формате приложения к журналу «Женщина».
Российскими журналами, представлявшими только один иностранный первоисточник, были уже упомянутый «Вестник моды для модисток» и «Модный магазин», который представлял перевод парижского журнала «Модное ревю» (La Revue de la Mode). Кроме них, читателям предлагались модели из английских (например, журнала «Королевский костюм» – Costume Royal) и американских (Harper’s Bazaar, Vogue) изданий. Интересно, что в случае расхождения в локальных традициях ношения тех или иных предметов гардероба редакция предлагала собственные комментарии и примечания.
Анализ совокупности фотодокументов и периодической печати из сферы моды позволил выделить общие и особенные черты бытования кружева различных видов и стилей, как подверженные моде, так и прямо не зависевшие от нее. Несмотря на то что в каждом выпуске переводного модного журнала непременно акцентировался одновременный выход оригинального выпуска и его русскоязычного варианта, модная журнальная картинка и модный костюм в реальной жизни имели некоторое несоответствие.
Также отметим, что и словесные описания, и цветные таблицы, предлагаемые периодической печатью, не передают вовсе или передают довольно условно такую важную информацию, как колорит. Некоторое понятие о частных случаях расцветки предметов дает изучение вещественных источников, которыми здесь выступают подлинные вещи и образцы продукции кружевных мануфактур.
Немаловажным (и пока недооцененным) источником выступил корпус англо-, франко-, итало- и русскоязычных пособий по профессиональной кройке и шитью, а также по женскому любительскому рукоделию. Они позволяют изучить исторически сложившиеся технологии изготовления кружева и, иногда, их культурную обусловленность.
Особый интерес вызывают издания этого рода, предназначенные для населения, не владеющего грамотой. В целом эта группа источников, насыщенная фактическим материалом, имела высокую ценность для настоящего исследования, являясь объектом внимательного изучения и последующих обобщений.
Неисследованными в контексте истории кружева также являются семейно-правовые акты, сопровождающие совершение брака; это так называемые сговорные записи и росписи приданого[21].
Приданое, состоящее по старинке только из женской одежды и прочего убранства, называлось платно или платенно приданое, приданое платье. В росписях приданое платье обозначалось тремя способами. В первом варианте указывалась только его общая стоимость. Во втором варианте обозначалась общая стоимость приданого платья с выделением наиболее ценных вещей. «1783 г. февраля в седьмый день коллежский советник Иван Сергиев сын, Головин, в роде своем не последний, сговорил я дочь свою, девицу Наталию, Двора Ея Императорскаго Величества за камер-юнкера князь Алексея, княж-Борисова сына, Куракина в замужство. <…> Да в приданство ей же, Наталье, дал движимаго имения: бралиантовых, золотых, серебряных вещей, кружева, платья верхнего золотой, серебряной и шелковой материи и нижняго всякаго звания, и уборов, да разнаго же звания белья… на 17 тысяч р.»[22] (здесь и далее в текстах росписей сохранена орфография оригинала. – Б. Ш.).
Иногда приданое платье имело подробную роспись. Так, в записи сговорной вдовы обер-комиссара Василия Федорова сына Дудорова Татьяны Давыдовой на дочь гостиной сотни Алексея Федорова сына Карабельникова Анну в замужество за купца Петра Павлова сына Калинина от 27 августа 1762 года упоминаются «четыре огажантов кружевных, в том числе одни огажанты блондовые, да дюжина подманжетников, в том числе двое шитых, 100 р.; две мантили флеровые, в том числе одна с блондами, два крагина[23] с сырцовым кружевом, 11 р.; полдюжины чепчиков на голову блондовые, в том числе один камартковой з белым кружевом, 22 р… чепчик дамской камартковой с кружевом, белой, 13 р… Всего того приданого по цене на 3263 р.»[24]
Отметим, что тексты росписей со временем имели тенденцию к упрощению и сокращению, и наиболее подробные росписи обширного приданого принадлежат представителям элиты и относятся к XVIII веку. Так, роспись приданого княгини Н. Б. Долгоруковой (урожденной Шереметевой) от 1744 года содержит свыше шестидесяти пунктов, касающихся только одежды и украшений. Были в том приданом и кружева: «9 пар мужских манжет кружевных, дамских манжет с воротниками 4… Фантанжа кружевная с прибором целой гранитур… Пондишпан серебреной на юбку… Выжиги старого кружева, весу 2 фунта… 6 сорочек Голандских и Валендорских дамских, в том числе одна с кружевом… Всего вышеписанного приданого вещей, золота, серебра и проч. по цене на 14 471 р.»[25]
Еще более представительным было приданое другой представительницы рода Долгоруких – Ирины Петровны (урожденной Голицыной). Кроме обыкновенных для приданого позиций – платья, белья, теплой и холодной верхней одежды, украшений, – оно включало также придворные платья, дорожную одежду и одежду для купания[26].
