Настолько тихо, насколько это вообще возможно, я прокралась по галерее, не отрывая взгляда от стеллажа возле стены. Он был точно так же заполнен книгами, как и ряды на первом этаже, а названия томов, расположенных здесь, звучали довольно сомнительно, да и использовали их редко. В лучшем случае настоящие ботаники, желающие впечатлить профессора Метис неизвестным заголовком в литературном списке.

Мой взгляд заскользил по каждой полке, затем по витринам с артефактами, стоявшими перед стеллажом. Нет, нет, нет, нет… Я шла вдоль галереи. Никамедис что, переставил куда-то артефакт, который я искала? Было бы не удивительно, особенно учитывая, что мне нужен именно этот предмет, чтобы в процессе заполучить остальные, интересующие меня. Без этого конкретного артефакта мой план не сработает. Я не знаю, что делать, если не найду его.

Наконец, когда я уже начала всерьёз беспокоиться, я все-таки обнаружила ту витрину, что была мне нужна. Я с облегчением выдохнула и подошла к стеклянному ящику возле стены. Под прозрачной крышкой лежал серебряный ключ.

Маленький, старомодный ключ с очень простой бородкой, с двумя зазубринами, а в металле были выгравированы красивые завитки. Некамедис достал ключ пару недель назад со склада, потому что тот был темой одного из курсов Метис. Все студенты на второго курса должны были написать сочинение о его происхождение, истории и о магии, которую он якобы заключал в себе. Я не особо обратила внимание на ключ и домашнее задание, потому что было очень много дел со Жнецами, Логаном и прочее.

Но благодаря моей психометрии, я никогда и ничего не забывала из того, что слышала или видела. С тех пор, как я решила украсть свечу Сунны, порывшись в воспоминаниях, я вызвала в памяти картину каждого отдельного артефакта, который когда-либо видела в библиотеке, чтобы выяснить, какой из них может быть мне полезен. И когда вспомнила об этом артефакте, я поняла, что он представляет из себя ключ — в буквальном смысле — ко всем моему плану.

Взглянув на маленькую белую карточку с объяснениями, расположенную рядом с ключом, я уже знала, что там написано.

Ключ Януса — принадлежал якобы римскому богу, чьё имя он носит. Янус не только бог начала и конца, но также его связывают с дверями и воротами. Считается, что Янус сам сделал этот ключ, и что этот инструмент открывает любую дверь, ворота или замок, каким бы сложным тот ни был…

Вик спросил меня, как я собираюсь украсть свечу Сунны из библиотеки. Вот он ответ — лежит передо мной. Или, по крайней мере, первая часть ответа. С помощью этого ключа я смогу открыть любую витрину с артефактом во всей библиотеке, и таким образом буду иметь доступ к любому другому предмету, который, возможно, понадобится. Нелепо то, что эту идею подала мне сама Вивиан. Тогда в парке у нее на руке было кольцо Януса. Я снова и снова прокручивала в памяти наш разговор. А когда я начала размышлять о предметах, которые мне, возможно, смогут помочь, то на ум пришёл Янус со своим ключом.

Возможно, то, что я сейчас делаю, не правильно. Возможно риск сделать Локи сильнее — слишком велик. Но я сделала бы всё, чтобы спасти бабушку — даже это — поэтому я заставила себя избавиться от всех сомнений. Ника всегда говорила, что верит в меня. Она объяснила, что доверяет мне, моим инстинктам и решениям, как Чемпиону. Теперь пришло время мне хотя бы немного поверить в себя. Я достаточно умна и сильна, чтобы пережить те преграды, которые Жнецы ставят на моём пути. Я найду способ пережить и это.

По крайней меря, я пыталась убедить себя.

И все же, подумав о богине, я поняла, где конкретно на втором этаже нахожусь прямо сейчас. Я медленно повернулась. Статуя Ники стояла прямо напротив витрины с артефактом.

Конечно, она стоит здесь. Казалось, она всегда появляется в тех местах, где оказываюсь я. Я задалась вопросом, какая карма, судьба или рок несут за это ответственность. Была ли это моя собственная свобода воли, что снова и снова тянет меня к ней или дело совершенно в чём-то другом.

Я приблизилась к ней и посмотрела богине в лицо, при этом задержав дыхание, и задалась вопросом: появится ли она передо мной. Откроет ли глаза и подмигнёт или же улыбнётся или пошлёт какой-нибудь знак, который укажет, что я на верном пути. Но она этого не сделала. Её лицо оставалось гладким и неприступным, как и всегда. Я выдохнула задержанный в лёгких воздух. Если она не даёт мне никаких ориентиров, тогда я должна довериться своим инстинктам. А они кричали о том, чтобы я нашла способ спасти бабушку.

Я прекрасно знала, что никогда не смогу себя простить, если не сделаю этого — какой бы дорогой не была цена. Поэтому я отвернулась от Ники и вернулась к витрине. Я снова огляделась, но галерея была, как всегда, пуста, хотя я с первого этажа доносилось бормотание студентов, наряду с тихим стучащим звуком, который, казалось, становился всё громче. Я заколебалась, прислушиваясь ещё мгновение, особенно к разговорам студентов, но всё казалось нормальным. Я не услышала, как кто-то из них бормочет что-то вроде: «— О, глянь-ка, цыганка на втором этаже и собирается украсть артефакт».

Убедившись, что путь свободен, я вскинула руки, положила ладонь на витрину, закрыла глаза и сосредоточилась, готовясь выяснить, какие заклинания или другие меры безопасности защищают ящик. Но ничего не почувствовала. Единственной картиной, промелькнувшей в сознании, был Никамедис, когда несколько недель назад он стоял рядом со мной и наблюдал, как я ложу ключ в витрину.

Открыв глаза, я убрала руку. Конечно хорошо, что витрина не защищена магией, но был ещё массивный защёлкивающийся замок, соединяющий стеклянную крышку с деревянной рамой — замок, который я не смогу открыть своими водительскими правами, как делала со всеми другими жалкими дверными замками в общежитиях. Я не профессиональный грабитель, поэтому не могу с легкой руки взломать замок. Может я смогу выяснить, где Рейвен хранит свой пояс с инструментами и посмотрю, есть ли среди них арматурные кусачки или ножовка…

— Гвендолин? — позвал глубокий знакомый голос позади. — Что ты здесь делаешь?

Я закусила губу, чтобы не вскрикнуть от испуга и страха. Быстро нацепив на лицо скучающее, непринуждённое выражение и повернулась. Никамедис медленно приблизился ко мне, и только теперь я поняла, что тот тихий непрекращающийся стук — был ударами его трости по полу.

Сердце ушло в пятки. Он действительно был последним из всех тех людей, которых я хотела бы, чтобы они поняли мой замысел. Библиотекарь никогда не простит мне, кражу одного из его самых драгоценных артефактов — даже если это послужит спасению моей бабушки.

Но прежде, чем я быстро смогла отойти от витрины, Никамедис уже стоял рядом со мной. Он тяжело опирался на трость, а свободной рукой держал стопку книг.

— Эй, — возмутилась я. — Ну-ка отдайте мне книги. Стопка выглядят довольно тяжёлой.

Я шагнула вперёд и забрала у него книги прежде, чем он успел возразить. Я встала между ним и витриной, чтобы он не заметил, как сильно меня интересует ключ. По крайней мере, я надеялась, что не заметит. Конечно, попытка очень неубедительная, но в тоже время это мой единственный шанс.

— Готовы вернуться в офис? — спросила я с притворным весельем, медленно отходя от витрины.

— На самом деле я искал тебя, — признался Никамедис. — Я кое-что выяснил о серебряных лавровых листьях.

Он вытащил одну из книг из стопки в моих руках, затем прошёл мимо меня, положил книгу на крышку витрины и открыл тяжёлый том.

— Иди сюда, посмотри, — позвал он. — Думаю, тебе будет это интересно.

Мне хотелось закричать, но вместо этого я, сохраняя бесстрастное выражение лица, спросила:

— Что?

Никамедес пролистал страницы.

— Помнишь, что мы думали, что тебе нужно найти способ размолоть листья, чтобы эффективно их применить?

Я кивнула. В попытке отравить меня, Жнецы использовали растение под названием Сочный Секлет, чьи листья и корни сначала высушили, а потом растёрли в мелкий порошок. Поэтому мы с Никамедисом подумали, что нам нужно сделать тоже самое с лавровыми листьями. Единственная проблема заключается в том, что лисья на моём браслете — из массивного серебра. Их нельзя просто бросить на разделочную доску и размельчить ножом. На самом деле мы до сих пор так и не выяснили, как мне использовать листья. В противном случае я уже давно применила бы столько листьев, сколько потребуется, чтобы исцелить ослабленные ноги Никамедиса. Ведь это я виновата в том, что его ранили.