- Хорошо они. Просили передать привет. Я привез от них для вас подарки.

Юноша не знал, что их приюту грозит опасность в лице прогневавшихся настоящих министров образования Эккены. Родители ему не сказали об этом, и потому он искренне полагал, что отвечает правдиво. Анджей вежливо спросил родителей Митеньки, а как они.

- Рояль продать пришлось, - грустно сообщил Егор Петрович их юному гостю. - Причем, Евдокии Тюльпановой. Может, не знаешь еще такую. Это певица у нас знаменитая.

Анджей сказал, что у них такую еще не знают, но Дима рассказывал, а папа друга продолжал:

- Продали, а через неделю почти Дима решил вернуться к Стрижевым. Теперь ему опять рояль будет нужен.

- У него еще пианино есть, - утешила Лариса Степановна.

- Ладно. Ну, его! Анджеюшка, как там у вас поживают розовые саженцы? Прижились? А саженцы яблонь вы получили уже? Мы получили, посадили, но они пока не цветут.

Лариса незаметно закатила глаза: ну, началась любимая садово-огородная тема! И улыбнулась, глядя, как глаза юного гостя загорелись от радости. Видимо, нашел Егор единомышленника. Странно, а Дима и его друг - ровесники, но Дима не любит грядки и клумбы.

*

Дима тем временем получил эсэмэску от Анджея с благодарностью. Скоро певец поедет домой, но пока они с Наилем Мунировичем, который был рад возвращению юноши, и Евдокией репетировали. Преподаватель никак не мог заставить их петь одинаково, в одном диапазоне, и если Митенька старался подстраиваться под голосовые данные своей партнерши, то она нет. Ей хотелось петь так же громко и сильно, как и Криленков, но у бедняжки не получилось. У нее был слух, был голос. Но голос не такой, как у коллеги. У девушки отлично получилось петь авторские, нэо-бардовские песни, некоторые популярные, но на оперу, конечно же, не тянула. Ее кумир, наверняка, и арию спел бы.

Он мягко, ободряюще улыбался ей, начиная все заново, но девушка сердилась и тихо бесилась. Она страстно желала стать ему ровней, но ничего у нее пока не получалось. “Я не достойна его!” - сокрушалась про себя девушка, начиная ненавидеть саму себя за то, что “осквернила своей симпатией такого юношу”.

- Итак, давайте ещё раз! - скомандовал Наиль, в какой раз садясь за синтезатор, и это вернуло Тюльпанову в реальность. - И расходимся.

Дима послушно, но воодушевленно кивнул и пропел:

- До станции “Отчаяние”

К тебе держу я путь…

Не будет их раскаяния:

Беды нам не минуть!

- Отлично! Молодец Димуля! - похвалил преподаватель. - Не растерял мастерство! Что мне нравится особенно, ты подстраиваешься под партнершу! Что значат профессионализм и многолетний опыт! Давай, Дуняш, теперь ты!

Девушка кивнула и пропела, стараясь делать это громче:

- До станции “Отчаяние”

Меня прогнала Родина!

И до снегов ведь таяния

Держать меня настроена!

Наиль никак не мог понять, что случалось с ученицей, когда рядом находился Дима. “Пой в своем диапазоне, не старайся прыгнуть выше головы!” - поучал ее преподаватель, но ей хотелось превзойти Криленкова.

- Митенька, ты иди. До завтра! Дуняша, а ты останься.

Юноша чуть растерялся, но, поблагодарив за репетицию, вышел из кабинета. Быть может, он и остался бы, но ему хотелось поскорее увидеть Анджея. Радость, что дома встретится с другом, переполняла его сердце.

Тюльпанова с тоской глядела на дверь, за которой скрылся Митенька, и душой овладевало отчаяние. Ей никогда не приблизиться к нему, никогда не стать достойной…кумира. Он все еще оставался для нее им, и девушка не понимала этого.

Глава 72

Черное яблоко Гибельозерска

Люда получила у начальства почти неделю увольнительных, чтобы погулять на Торжестве Бытавухи у подруги и повидать родных. Шагдырова еще не вернулась, и девушке подписала документ Габиддулина. Анфиса, Клава и Гена проводили ее, посадив в космическое такси.

Вот ведь время летит, и как не предсказуемо иной раз оборачивается жизнь, как неожиданно меняются повороты пути, что ленточкой бежит по просторам порою нелегкой судьбы! Вот и Даша уже связывает себя узами брака. Людмила, сидя в космическом корабле, думала о Гене, виня себя, что еще ничего не предприняла, чтобы их отношения переросли из дружеских в романтические. За окнами проносились чарующе прекрасные просторы Вселенной, с далекими звездами, базами и планетами. И эта сверкающая бездна, похожая на черный авантюрин, казалось, увлекала в странный для девушки-землянки духовный мир, мир мечтаний и надежд.

“Интересно, - вдруг подумалось ей, - а можно ли тут увидеть корабль-призрак Акрукса Норда?”. Таинственная история любви тысячелетней давности вдруг вспомнилась путнице. Вот и они с Анджеем, как огонь и вода, никогда не поймут друг друга.

“Коронованный бродяга” - быть может, сына Элоизы и Александра имел в виду колдун? Беспризорное детство - это ведь бродяжническая жизнь? Ведь так? Так! И Петрова прозвала возлюбленного “принцем Арвиана”, а принцы ведь королевских кровей. Так неужели Анфисе, по словам Варфо, предстоит влюбиться в Анджея?! Нет, только не это! От таких мыслей Люду взяла оторопь, и она заставила себя думать о другом. О яблоках. О черном яблоке. Быть может, ей стоит в следующим отпуске навестить Гибельбург, бывший Гибельозёрск?

*

До станции “Отчаяние”

К тебе держу я путь…

Не будет их раскаяния:

Беды нам не минуть

Нежно поцеловав на прощание спящих детей, Михаил тихо покинул комнату. Он верил, что они еще встретятся, а сейчас сердце звало его к любимой. Мальчики в безопасности, а жене нужна его поддержка.

Уже на вокзале его подозрительно осмотрела контролерша, высокая, здоровая бабища, которая на самом деле являлась военной, и в такое сложное время просто исполняла эту работу, дабы повысить безопасность.

- О, Михаил Стрелков! - поверяя документы, усмехнулась Женщина, держа его паспорт, и молодой мужчина заметил у нее грязь под ногтями. - Никак муж Евгении Стрелковой?

- Да…

- Куда ты едешь, безумный?! Сидел бы дома, в тепле и довольстве!

- Я должен последовать за супругой.

- У тебя, чего, синдром декабристской жены? И чего это вы все им заболели? Пол-поезда таких, как ты! Ладно уж, проходи в вагон! Только учти, что в Гибельозёрке власть захватили бабы и мужики, сторонники Старого Уклада. И мужики там не такие красавцы, как ты, а прежние - у них бороды растут, пуза пивные висят… И бабы там мужеподобные, кисейные, с длинными волосами. Представляешь: в юбках и платьях ходят в нашем-то веке! И представь себе, что они, эти звери, подумают, увидав вас, парней-красавцев Нового Уклада? Они же кинутся на вас и прибьют!

- Мне все равно…! Я ничего не боюсь!

- Эх, иди! На себя пеняй только! - Женщина вручила ему обратно его паспорт и пропустила в вагон.

Михаил прошел в купе и присел на свою нижнюю полку. Ему повезло, и с ним ехали такие же мужчины, как выразилась контролерша, больные синдромом декабристской жены.

Поезд отъехал от перрона, и вдаль убежали платформа, здания, указатели и скамейки. Небо нависло угрюмое и пасмурное. Точно так же было и на душе Михаила - ему было жалко расставаться с детьми, но так будет лучше для всей их семьи. Сыновья останутся с дедушкой и бабушкой, а их папа поедет выручать маму. Из глаз покатились слезы. И больно от разлуки с мальчиками, и радостно от предстоящей встречи с любимой. Скоро он снова увидит супругу. Вероятность невелика, но все же… Гибельозёрск захвачен, но что же со ссыльными? Никто не знал. Новости приходили с жутким опозданием. Быть может, эти бандиты поубивали всех ссыльных, а может быть, совсем наоборот.