– Ну, не совсем все, – попытался бодриться я. – У нас профорг девушка сообразительная, симпатичная.
– А сколько этой симпатичной лет? – сразу заинтересовалась маман.
– Не переживай, намного больше, чем мне.
– Все, хватит разговоров, – скомандовал батя. – Мне, в отличие от вас, надо на работу к восьми, так что разошлись по кроватям… Завтра с утра продолжите обсуждение комсомольской работы в отдельно взятом учреждении.
Утром, на всякий случай, отправился на работу раньше. Хоть припрятанные бутылки вряд ли кто-нибудь смог найти, я переживал, что их все же обнаружат.
Наталья Петровна особо не удивилась моему раннему появлению и сразу сообщила:
– Очень хорошо, что ты пришел пораньше. Сейчас мы проведем комсомольское собрание.
Не успел я оглянуться, как в кабинете собрались все комсомольцы, включавшие в себя четырех официанток, посудомойку и кладовщицу.
Председательствовала на собрании Зоя Гаранина, мы быстро выбрали секретаря в лице ее напарницы Зины Бахиревой. Через пять минут я был выбран комсоргом, повестка дня была исчерпана, и все хотели разбежаться.
– Нет, дорогие мои, так дело не пойдет, – громко высказался я. – Мы не обговорили несколько важных моментов. И первое – это повышенные социалистические обязательства. В такое тревожное время, когда американские империалисты угрожают существованию нашей страны, мы, комсомольцы, должны своей ударной работой помочь нашей родной коммунистической партии в деле борьбы мир во всем мире. Мы должны помогать голодающим детям Африки и ее народам, борющимся за свое освобождение от ига западных колонизаторов.
Я с удовольствием прикалывался еще несколько минут. Кто бы посмел прервать эти слова? Затем резко оборвал демагогию и, улыбнувшись, сказал:
– Короче, один всю работу волочь не собираюсь. Сейчас выберем редактора стенгазеты, потом в рабочем порядке обсудим с профоргом социалистические обязательства. Те, что висят в коридоре, – это пародия просто. Их лучше никому не показывать.
После моего выступления на короткий миг наступила тишина.
– Однако! – громко произнесла директорша. – Такой речи из уст младенца я еще не слышала. Так, товарищи, собрание закончилось, расходимся по рабочим местам. А вы, молодой человек, останьтесь, – обратилась она ко мне.
Когда мы остались вдвоем, она проникновенно посмотрела мне в глаза и спросила:
– Саша, признайся честно, кто под меня копает?
– Да вы что говорите, Наталья Петровна, какие подкопы?
– Простые, милок, простые. Какой из тебя школьник, у нас инструктора в райкоме так не могут собрание вести. А ты якобы школьный комсорг, не смеши мои седины.
«Вот блин! Перестарался», – подумал я.
– Так, Наталья Петровна, во-первых, никаких седин у вас нет, во-вторых, все очень просто проверить: позвоните в школу, уточните, кто я такой, да в конце концов у меня одноклассников полно, можно у них обо мне узнать.
Подумав, директор несколько успокоилась, действительно, вариант с засылкой стукача в моем лице выглядел совсем неправдоподобно.
Зато разговаривала она со мной сейчас не как с мальчишкой, а как с вполне даже взрослым человеком.
Воспользовавшись моментом, я изложил свои мысли по поводу дооборудования бара.
Наталья Петровна согласно кивала, когда я перечислял, что будет нужно для нормальной работы.
Споткнулись мы на магнитофоне.
– Сколько-сколько твой японский магнитофон стоит? – воскликнула она в изумлении.
– Тысячи полторы, – спокойно повторил я. – Возможно, дороже.
– М-да, задачку ты задал, – сообщила женщина, – меня в тресте могут не понять с такими запросами.
– Понимаете, Наталья Петровна, у нас сейчас просто нет в стране нужной техники. Эта «Яуза» – просто позорище. А ведь к нам иностранцы могут зайти. Последнее время финны приезжают, что они потом у себя о нас напишут?
– А это идея, – лицо директорши просветлело. – Может сработать. Слушай, Саша, я тебе записочку напишу, сходи в комиссионку, знаешь, через квартал от нас. Записку отдашь заведующей магазином. Посмотри, что у нее в загашнике имеется. А то в Питер собираешься, там тебе за такие деньги голову оторвут.
«Ну, это вы меня недооцениваете, мадам Авдеева, – подумал я. – А вот идея с комиссионкой мне в голову не пришла, это минус».
Сунув записку в карман, я отправился в комиссионный магазин. Июль не радовал погодой, на улице моросил дождь.
«Как здорово быть снова молодым», – думал я, не обращая внимания на капли дождя, бившие в лицо.
В магазине было пусто. Несколько молоденьких продавщиц что-то обсуждали, собравшись у кассы. На меня они обратили внимания не больше, чем на муравья.
– Как бы мне увидеть Ирину Алексеевну? – вопросил я, обращаясь к их спинам.
Имя и отчество заведующей произвели нужный эффект. Девчонки перестали смеяться и повернулись ко мне.
– Что вы хотели, молодой человек, от заведующей? – спросила женщина, сидевшая за кассой.
– Мне нужно поговорить по личному вопросу, – был мой краткий ответ.
– Вера, проводи, – подумав, сказала женщина.
Одна из девушек подошла ко мне и сказала:
– Пойдем, я тебя провожу.
Ирина Алексеевна оказалась молодящейся женщиной пятидесяти лет. Одетая в строгий кримпленовый костюм темно-голубого цвета, выглядела она очень неплохо.
Когда она устремила вопросительный взгляд, я протянул ей записку Натальи Петровны.
Прочитав ее, Ирина Алексеевна сразу превратилась из строгой директрисы в обаятельную женщину.
– Так вы, юноша, решили пойти в торговлю, молодец, очень правильный шаг с вашей стороны. Нам нужны мужчины в наших рядах.
Она спросила, как здоровье Натальи Петровны, пообещала обязательно посетить наше заведение, и после этого мы отправились на экскурсию по кладовым, где лежали товары, не выставленные на всеобщее обозрение.
Заведующая несколько удивилась отсутствию интереса с моей стороны к одежке, обувке и прочим аксессуарам, но, видимо, отнесла это на счет мужского склада ума.
Полка с электроникой меня откровенно разочаровала, там, собственно, не было ничего хорошего. Огромный вертикальный «Акай» с выносными сверкающими колонками выделялся среди этого барахла, как бриллиант.
Естественно, мой взгляд сразу был прикован к нему.
– А можно включить? – спросил я у спутницы. Та милостиво кивнула.
Катушки лавсановой пленки уже были на своих местах, поэтому я только включил магнитофон в сеть и нажал пуск.
Катушки закрутились, пуская разноцветные блики, а из колонок послышалась знакомая большую часть жизни, мелодия «Роллингов» – «I can’t get no satisfaction».
«Неплохо», – подумал я, выключил магнитофон и задал естественный вопрос:
– А сколько стоит это японское диво?
– Две четыреста, – скривившись, ответила Ирина Алексеевна.
Свой следующий вопрос задать не успел. Заведующая ответила раньше:
– Магнитофон держали под заказ, но этому человеку на ближайшее время не до магнитофонов. Так что если вам он подходит, можете покупать.
– Понятно, – сообщил я. – А возможно подержать его еще несколько дней, пока Наталья Петровна решит вопрос с деньгами?
– Конечно, – улыбнулась Ирина Алексеевна, – мы же должны помогать друг другу. К примеру, если я с девочками захочу попасть в твой бар…
– Без проблем, – заверил я. – В любое время дня и ночи, когда мы работаем.
Обратно, однако, я шел в задумчивости. Все-таки цена магнитофона была велика. На эти деньги можно сейчас купить новенький «Запорожец».
«Ну, не будет денег, значит, не судьба», – успокоив себя таким выводом, зашел в шашлычную.
Наталья Петровна цене особо не удивилась и рассказала мне, что с утра поинтересовалась этим вопросом и дешевизны не ожидала.
– Завтра на работу Виноградов выйдет, а мы с тобой сходим в трест. У меня там куча дел. Ты зайдешь в комсомольскую организацию. У нас в ней работает освобожденный секретарь комсомольского комитета, Валера Незванцев. Деловой такой парень. Думаю, ты с ним общий язык найдешь. А потом мы вместе с тобой зайдем к директору. Лев Абрамович Шмуленсон у нас с прошлого года работает, как трест ресторанов и кафе выделили в отдельную единицу. Очень проницательный человек. Так что готовь свои аргументы. У нас ведь и без твоей музыки народа полно. План мы пока тянем. Сможешь мотивировать перевыполнение плана – получим финансирование, не сможешь – не получим, все просто. Финансирование фондировано, свободные средства под колпаком. Ревизоры и ОБХСС над нами коршунами вьются, усекаешь?
