– Так. Внесем ясность в ситуацию. Я не собираюсь ничем управлять. Я просто хочу переделать мир так, чтобы как магам, так и людям комфортно было в нем жить. Все. Пусть управляет кто-нибудь другой, кому не жалко своего времени на подобные вещи. С меня хватит. Извини, что перебил. Продолжай.

– А-а… Так вот. Мы продолжим общаться, когда все закончится?

– Конечно. Ты сомневаешься?

– Не то чтобы… Я не была уверена, не буду ли я тебе мешать. И вообще будет ли во мне необходимость.

– Знаешь, когда я провел с тобой первые два часа, я думал: «О, ужас, как мне продержаться несколько суток вот с этим?!» Потом я начал думать, что все не так уж плохо, и надо радоваться, что ты хотя бы неагрессивна. А потом на тебя потратил весь магазин тот бот, и я думал, я сойду с ума на месте. Я думал, что, если ты умрешь прямо там, я перестану существовать. Не столько физически, сколько психологически. Так что нет, ты не будешь мне мешать. И да, мы будем общаться. Еще вопросы?

– Да. Чем ты планируешь заниматься в новом мире?

– Хм. Сначала навещу старого друга. А потом не знаю. Найду работу, дом.

– А как насчет путешествий?

– Зовешь с собой что ли?

– А почему нет? В мире столько всего интересного.

– Действительно. Может, я и составлю тебе компанию. Очень может быть.

– Вот и славно. Родители давно хотели меня за рубеж сплавить. Видимо, дождались.

Я внезапно ощутила сильный толчок, автомобиль тряхнуло, а затем лес, снег, небо – все вокруг меня начало вращаться. Ремень безопасности впился мне в живот и грудную клетку, но только благодаря этому я не сломала себе шею, пока машину швыряло по дороге, словно кто-то выкинул на мостовую смятую консервную банку. Когда все наконец замерло, я обнаружила, что нахожусь в подвешенном вниз головой состоянии.

– Ханс… Ты живой?

– Да. Ты? Ничего не сломала?

– Нет, я в полном порядке.

Он отстегнулся и рухнул на спину. Я попыталась проделать то же самое, но замок не поддавался.

– Заело? – он приблизился ко мне. – Дай нож.

Запрашиваемый нож выпал из пустоты и воткнулся в крышу автомобиля. Ханс тут же схватил его и в две секунды перерезал ткань ремня. Я незамедлительно шлепнулась ему на руки.

– Спасибо.

– У тебя кровь на лице. Слева.

Я тронула лоб, и выяснилось, что там у меня появилась небольшая ссадина.

– Не трогай руками. Позже обработаем.

Он вылез через разбитое лобовое стекло наружу, я не отставала от него. Прячась за машиной от предполагаемого нападавшего, мы прокрались ближе к багажнику. Немец открыл его, и оттуда вывалился довольно объемный металлический чемодан, в котором, как оказалось при открытии, все это время лежал целый боевой арсенал.

– Ты перед побегом ограбил оружейный склад нашей армии?

– Нет. Лучше. Такого в армии ты не найдешь. Да и вообще большинство из этого запрещено, но кого это волнует? – он снял с предохранителя и перезарядил что-то, что отдаленно напоминало УЗИ, и передал мне. – Как пользоваться, думаю, объяснять не надо.

Я кивнула.

– Хорошо, – он взял пистолет и убрал его за пояс, потом взял себе то же, что ранее дал мне. – Спрячься в лесу. Если к тебе подойдет кто-то кроме меня – стреляй в голову. Без предупреждения. Понятно?

– Да.

– Я найду тебя. Беги.

Он схватил меня за плечо и подтолкнул в сторону леса, а сам пошел прямиком на врага, коим оказалась все та же Елизавета, полная женщина, в подчинении у которой находился Алфавит. Только теперь к ним прибавился какой-то мужчина. Я увидела их лишь на мгновение, а потом скрылась в лесу, и она исчезла за деревьями. На бегу, стараясь не запнуться об корни, спрятанные под слоем снега, уворачиваясь от веток, лезущих прямо в лицо, я считала приблизительное расстояние, которое уже преодолела. Сто метров… Сто двадцать пять… Сто пятьдесят… Сто семьдесят… пять… Двести метров… Я начала замедлять ход, переходя на быстрый шаг. Так было пройдено еще тридцать метров, прежде чем я остановилась, обернулась и стала ждать.

Когда слабое уханье сердца поутихло, я прислушалась. Вдалеке слышны были автоматные очереди, скрежет по металлу и грохот. Так продолжалось от силы минут десять, после чего воцарилась идеальная тишина. «Идет», – шепнул мне Хайд, и из-за деревьев показалась темная человеческая фигура. Я была готова навести прицел на человека, но вовремя разглядела в нем Ханса. Он не подал никакого сигнала, не помахал и не отжестикулировал, и я неуверенно побрела ему навстречу.

– Как быстро ты! – обрадовалась я.

Но вместо ответа он прицелился в мою сторону и, прежде чем я успела сообразить, что он собирается сделать, выстрелил. В ушах загудело от звука выстрела на сравнительно близком расстоянии, теплая кровь потекла по лицу, закрывая полностью мой левый глаз. Ноги сами подкосились, и я, прогнувшись, упала сначала на колени, потом на бок и перевернулась на спину. Светло-серое небо начало стремительно погружаться в нежно-бордовую тьму.

Я еле разлепила глаза. Голова сильно болела, да и не только голова. Осознание еле-еле пришло ко мне. Я в Подполе. В палате лазарета. Какое неожиданное открытие. Я подняла руку и ощупала затылок забинтованной головы. Вся левая часть лица ныла, глаз с той же стороны неприятно покалывало. Рука потянулась к нему чтобы потереть, но наткнулась на тот же бинт, окутывающий, как позже выяснилось, бо́льшую часть моей головы.

– Ханс, – я услышала будто издалека свой хриплый голос. – Надо найти, – произнесла я уже чуть более уверенно и громко, но до сих пор очень слабо.

Тут я обратила внимание и на руки, которые местами тоже были забинтованы. Я отдаленно помнила, что случилось, но не понимала. Для меня оставалось загадкой, как и кто дотащил меня до Подпола, после того, как я отключилась, да и зачем тоже непонятно. Точно. Я же думала о Хансе. Надо думать в этом направлении. Не переключаться на другие вещи.

Я рассеянно огляделась вокруг. В палате кроме меня никого не было. В ногах лежала моя куртка. Я подтянула ее к себе и принялась рыться по карманам. Деньги меня не заинтересовали, шарф-хомут тоже. Я достала карту. Она показывала географию прилегающих к Новороссийску территорий. Так, надо сконцентрироваться…

Я закрыла глаза. Пришлось думать вслух, чтобы не терять мысли, которые не хотели надолго задерживаться в моей голове. Где же он… Глаза сами открылись. На карте был изображен другой город.

– Москва?.. – в моем голосе было столько отчаяния, сколько не может уместиться в одном слове. Черт бы тебя побрал…

Тут в комнату прошмыгнула Валерия.

– Ого, все же очнулась…

– Почему я здесь?

– Это ты мне объясни, почему ты здесь!.. Почему ты ранена? Где твой сопровождающий?

– На нас напали. Честно говоря, я плохо помню, что произошло… Так кто меня сюда… Э-э-э… Доставил?

– Бэзил и Иван принесли тебя сюда раненую. Знаешь, твоя голова… Я сначала подумала, что там уже поздно что-либо восстанавливать… То есть…

– То есть, что я умерла. Так?

– Да… Это было кошмарно.

Я попыталась встать, но Лера быстро подлетела ко мне и помешала это сделать.

– Тебе нельзя сейчас никуда идти, раны до сих пор могут снова начать кровоточить!

– Мне нужно поговорить с Бэзилом. Сейчас, – я вновь предприняла попытку встать.

– Его нет сейчас. Прекрати сопротивляться!

– Тогда с Иваном… Этим, как его… Алексеевичем! Лера!..

– Если не прекратишь, то я погружу тебя в сон на неделю, – пригрозила она. Суровым ее вид никак нельзя было назвать, но проваляться неделю без дела мне не хотелось, а потому я отступила. – Так-то лучше… Я могу попросить Ивана подойти, но позже. Он сейчас отсыпается после ночной смены. Тебе было очень плохо, кровотечение периодически возобновлялось… на протяжении всего времени, что ты здесь.

– Подожди… Какое кровотечение? Сколько уже я тут нахожусь?..

Она жестом указала себе на глаз.

– Почти сутки. Я пыталась его восстановить, и не я одна, но… Становилось только хуже. В итоге нам пришлось вовсе удалить остатки глаза. Похоже, пуля была проклята. Я однажды сталкивалась с отравленным магией ранением. Все очень плохо закончилось.