Наконец мы узрели их, катушки с толстыми проводами на пятьдесят, сто и сто пятьдесят метров. Те, что были на сто пятьдесят, стояли на боку, чтобы не укатились, и в высоту были мне до пояса.

– Хочу вот эту, – я ткнула пальцем в самую правую, и Ханс перевернул ее и подкатил к нам.

– Может, вам с собой что-нибудь дать? От крыс, я имею в виду. В последнее время они очень агрессивные.

– Прекрати. Сколько жила в общине, столько ничего больше таракана и безобидной маленькой крыски там не видела.

Она промолчала, и мы вышли со склада. Людмила подождала, пока Ханс выкатит катушку, и закрыла ворота обратно на ключ.

– А теперь веди нас к последнему соединению.

Мы пошли через площадь. Некоторые чародеи узнавали меня, совсем немногие, пожалуй, остальные знали заведующую складом Людмилу Андреевну, но все без исключения понимали, что происходит что-то важное, а потому уступали дорогу, обходили и старались проконтролировать остальных. Но никто ничего не спрашивал.

В конце концов мы добрались до последнего соединения. Провод от переходника уходил куда-то наискосок площади. Его мы отключили и в переходник вставили наш провод. Тот щелкнул замком, показывая, что дело сделано. Я посмотрела на остальные провода, отключенные от того же переходника и тянущиеся в разные стороны.

– Когда мы вернемся, чтобы этого безобразия тут не было.

– Да, пойду сейчас и найду, кого можно запрячь.

Мы попрощались, и Людмила ушла быстрым и решительным шагом лучшего в мире администратора на поиски исполнителей. Жаль только, она одна на всю общину. И вообще, документально, она складом заведует, а на практике еще и успевает решать проблемы в разных частях Подпола. Если бы можно было ее дублировать, община превратилась бы в идеал отлаженной и функционирующей системы. Но она одна. И это нужно будет исправить.

– Ну что, чем раньше начнем – тем быстрее закончим. Куда катить?

– Вперед. Пока вдоль стены, а потом будет вход в тоннель.

Так мы и пошли. Я показывала путь, а Ханс катил катушку в двух метрах позади, оставляя за собой размотанный провод. В итоге мы дошли до входа в тоннель, который был перегорожен решеткой с калиткой. Я приоткрыла ее, и она скрипнула. Так как она упрямо не хотела быть открытой, мне пришлось ее держать, пока немец протаскивал катушку в нее.

– Итак, добро пожаловать в северный тоннель, – огласила я и включила фонарь.

– Про каких там термитов говорила Людмила?

– А, да это так, слухи всякие. Мол, у кого-то из магов сбежали термиты. Волшебные, я имею в виду. В чем именно их особенность, никто точно не знает, но самые основные версии я перечислю: кислотные выделения, возможность управлять людьми, забравшись к ним в мозг через ухо, и, конечно же, огромный размер и чрезвычайная агрессия. Но, как я уже говорила, это просто пустые сплетни.

– Как можно жить в обществе волшебников и оставаться скептиком?

– Это новый уровень, определенно, – я пнула в сторону какую-то крупную гнилую деревяшку. – О, мусор начинается.

– И много его потом будет?

– Да, но это нам даже на руку. Основную сложность представляет подъем на ярус выше. И подняться нам поможет как раз тот самый мусор. Да что я тебе рассказываю, сейчас сам все и увидишь.

Мы еще немного шли по темному коридору, в котором гулким эхом от стен отдавался каждый шаг. Когда-то эти тоннели были затоплены, потому что постепенно спускаются все ниже, и вся вода стекала в них. Но сейчас, к моему удивлению, тут было сухо. Я по возможности стаскивала мусор от центра к стенам, освобождая проход, и освещала путь в кромешной тьме. В конце коридора показался тусклый свет. Когда мы его наконец достигли, то увидели высокую комнату без потолка, из бетона, со всевозможными трубами и ржавой лестницей, обвалившейся на нижних этажах. Вся комната была завалена досками, кусками той же лестницы, железными балками, прутьями и громадными кусками бетона. По этому мусору мы вскарабкались наверх вместе с катушкой и продолжили свой путь в следующем темном коридоре, продолжая освещать пространство вокруг фонарем.

– Мы прошли уже где-то восемьдесят метров, осталось еще пятьдесят с лишним.

А здесь уже по стенам местами стекали тоненькие струйки воды. Чем дальше мы шли, тем труднее было дышать спертым воздухом и сыростью. Люди здесь не ходили лет двадцать точно. Вдруг из темноты к нам выбежала крыса и врезалась в невидимую стену, та разошлась волнами, как при атаке женщины-молнии, и с силой откинула крысу обратно в тень.

– Ханс, – я остановилась и повернулась к нему лицом, – только не говори мне, что боишься крыс.

– Я и не боюсь, – он продолжил аккуратно толкать катушку.

– Тогда что это сейчас было? Готовишься к нашествию крысиных полчищ?..

– Крысы – переносчики многочисленных заболеваний, в том числе и неизлечимых. С летальным исходом. У тебя сейчас ослаблен иммунитет. Так что не отвлекайся и свети дальше.

– Ладно. Но крысы здесь не агрессивные, на людей не бросаются. По крайней мере, пока они не в стаях. И да, у тебя потрясающая реакция. О, а еще я уже вижу нужный нам стык отсюда. Вон он, поблескивает… – я попыталась посветить туда фонарем, но много не высветила. – Чуть-чуть осталось.

До стыка шли в предвкушающей тишине. Крыс больше не видели, но из трещины в стене уже у самого разрыва выбежал таракан, которого я чуть не раздавила, испугавшись и абсолютно не ожидая, что рванется он именно ко мне. Почувствовав затылком, что Ханс собирается это как-либо прокомментировать, я, уже чувствуя, как заливаюсь краской, резко развернулась и выдала:

– Только попробуй сказать что-нибудь.

– Ну вот, – он улыбаясь цокнул языком.

Я поставила фонарь на пол, направив луч света прямо на провода.

– Так… Ну, стык здесь имеется. Размотаешь провод до конца? – я осмотрела «рогатку», проверив, в какое из двух исходящих отверстий нужно вставлять провод общины. Затем Ханс подал мне конец провода, и я щелкнула на нем замком переходника. – Так, а теперь важный момент. Держи переходник, – я отдала ему предмет. – Сейчас я дерну вон тот рубильник, а у тебя будет десять секунд, чтобы отсоединить провод, вставить на его место переходник и присоединить к нему оставшийся провод. Готов? – я отошла к рубильнику в трех метрах от стыка. Немец кивнул, и я дернула рубильник, перед этим оповестив его об этом. Секунды пришлось отсчитывать вслух. Справился он даже быстрее, чем я ожидала, и включить рубильник обратно получилось немного раньше. Я подобрала фонарь и посветила на проделанную работу. – Не то чтобы я так просто тебя эксплуатирую, просто своими силами я это сделать не могу. Понимаешь? Я провод отключаю с десятой попытки.

– Ничего. Идем обратно?

– Ага.

– Катушку назад тащить?

– Не-а. Пусть тут валяется.

– И вы так каждый раз переподключаетесь?

– Да.

– И откуда у тебя данные об электросети города?

– О, я украла их из городского архива. Как и схемы всех этих тоннелей.

– Ничего удивительного, что власти тебя разыскивают…

– Хочешь присоединиться к ним? Неужели ты жалеешь, что примкнул к нам?

– Нет, еще ни разу не пожалел. А ведь, я же должен был быть на их стороне. Точнее, был до этого и должен был быть до сих пор. Мне-то сначала и отдали приказ о розыске тебя. Это уже потом, когда я почти подобрался к тебе, они меня убить решили.

– Узнали о намерениях?

– Похоже на то. Это может быть работа провидцев?

– Вполне, если среди охотников таковые имеются. Послушай, а я, получается, зря бежала тогда?

– Нет, не думаю. Ты неплохо замела следы, охотники пришли в твой город, когда мы уже уехали.

– Тогда почему меня нашел ты?

– Алиса, – он остановился, я сделала пару шагов прежде чем тоже остановиться и развернувшись к нему, – ты еще рассматриваешь версию того, что я до сих пор работаю на охотников?

Мое сердце начало барахлить и пропускать каждый второй удар, неуклюже толкаясь в груди. Стоит проконсультироваться у кардиолога. В темноте я плохо видела лицо Ханса, а светить фонарем ему по глазам сочла слишком уж грубым жестом. Тем не менее, отвечать что-то надо было.