- Я говорил, - уже вяло говорит главный, этот хитрец похоже раскусил меня - на эту работу надо юридическое обоснование. Он прав. Когда то давно, мы же на начальной стадии, обхаживали всех юристов, родственников, почему так сейчас нельзя делать?
- Пока мы обхаживали, органы тухли, - ответил Алексей Митрофанович. После таких переговоров можно было работ не начинать. А здесь... тысячи органов могли бы свеженькими пойти для спасения людей.
Они хорошо играли окончание спектакля. Мне пора исчезнуть.
- Вы меня простите, но я пойду.
- Да, да, - спешит главный.
Наконец рабочий день окончился. Мы только помылись и привели себя в порядок, как в раздевалку вошли наши женщины.
- Мальчишки, а не устроить ли нам вечер, - сразу предложила Марта. Соберемся у меня, выпьем, закусим, отдохнем. Как никак, конец недели.
Мы нерешительно переглядываемся.
- А чего, я не против, - заявляет Гошка. - Так хочу надраться.
- А я не могу, - говорю я, - у меня дома голодная кошка.
- Вечно ты со своей кошкой, - возмущается Лидка. - Скажи лучше, что это повод от нас отделаться.
- Ну а ты, Коля? - спрашивает его Марта.
- Я как все.
- Тогда решили, едем ко мне сейчас все. Валька не дури, у тебя жены и детей дома нет, так что поехали. Лида, возьми своего бирюка под руку и веди к машине.
Лидка вцепляется в мой рукав.
- Все, голубчик, не отделаешься. Будешь вырываться, закричу, что насилуешь...
На мое счастье появилась тетя Даша.
- Ребята, сдавайте халаты и белье в стирку. Девочки, и вы тоже. Я пошла в вашу раздевалку, никого. Хорошо, что вы оказались здесь.
- Вечно, вы с этими халатами, - зашипел Колька.
- Вы что, хотите скандала? Мне наплевать, скажу главному и вас сразу отстранят от работы. Уже с тобой, Коленька, был такой случай.
Колька как всегда начинает чертыхаться. Лидка отцепляется от меня.
- Ну как всегда не вовремя. Подождите меня, я сейчас приду.
Она и Марта спешно уходят. Я бросаю ключи от шкафчика на стол, срываюсь и бегу к двери.
- Гошка, сдай мой халат. Я удираю.
Голодная кошка, как всегда, встретила меня хриплыми звуками.
Но в этот вечер еще большая ругань неслась из телефонной трубки, когда Лидка отчитывала меня за трусость.
Наступило воскресение и состояние покоя. Я занимаюсь уборкой, стиркой и глажу белье к удовольствию моей твари. Где то около семи вечера стукнула дверь. В квартиру вошла Инна с пакетом в руке.
- Привет, Валентин. Я принесла одежду.
- Заходи. Брось пакет на стол. Не обращай внимание на этот развал. Я через пол часа все закончу.
- Давай я тебе кое что помогу. Что делать?
- Похозяйничай на кухне. Надо отварить кошке рыбу и организовать нам ужин.
- Понятно.
Предательница кошка, бросила меня и побежала на кухню за ней. Я все поставил на место, убрал вещи и квартирка заблестела.
- Как у вас дела? - кричу в дверь кухни.
- Все в порядке. Ужин готов.
Инка похозяйничала. Нажарила колбасы и залила ее моим недельным запасом яиц. Бутылочка водки, мирно лежащая в холодильнике два месяца, тоже стояла на столе.
- Тогда начнем.
Мы садимся за стол и я подставляю к нему еще одну табуретку. Кошка запрыгивает на нее и неотрывно глядя на сковородку, громко мурлыкает, стараясь привлечь к себе внимание. Я разливаю водку по стаканам.
- Ты сегодня не на машине?
- На машине.
- Так...
- Наливай. Разреши, я пересплю сегодня у тебя.
- Давай. Что-нибудь дома...?
- Плохо все дома. После похорон, все как с цепи сорвались. Бывший жених сестры набил рожу своему толстому дружку. Папа меня сватает за какого то идиота. Выпил на похоронах и все предлагал мужика...
- Ты о камне кому-нибудь говорила?
- Был там у папы, его большой друг, антиквар. Я его спросила об алмазе "Кельн". Так он тоже вцепился в меня, как клещ, не слышала ли я о нем чего-либо..., откуда я знаю о нем? В общем, так я ничего ему больше и не сказала.
- Папа знает, что ты не будешь ночевать дома?
- Нет. Ему безразлично. Давай лучше выпьем. За тех близких, кого с нами нет.
Она выпила глоток, закашлялась, потом все же допила водку. Я подсунул ей кусок яичницы, Инна сорвала руками его с вилки и стала спешно заедать.
- Первый раз пью. Обычно вино, да шампанское.
Кошка напомнила о себе. Она положила лапы на стол.
- Эй, - одернул я ее, - нельзя. Мы о тебе не забудем. Возьми кусок и не смотри на нас голодными глазами, ведь только что нажралась рыбы.
Я положил на тарелку кусок Инкиного творения и поставил перед ней на табуретку. Теперь мы все были при деле, ели яичницу с колбасой. После третей рюмки Инка окосела, я уволок ее в спальню и там в одежде бросил на кровать, пусть отсыпается. Надо прибраться на кухне и приготовиться к завтрашнему дню.
- Валя.
Я открываю глаза. У дивана стоит Инка в пижаме.
- Тебе на работу не надо?
- Я сегодня в вечер.
- Тогда, спи.
Когда окончательно проснулся, Инки в доме не было.
Лидка встретила меня бранью.
- Проклятые мужики, трусливая порода. Весь вечер развалил...
- Прости, не мог я.
- Простить... А ты думаешь приятно сидеть одной дома или болтаться по городу. Я от этого одиночества скоро повешусь. Хотела приехать к тебе в воскресение, а потом решила, чего к такому навязываться, раз он... не может.
- Разве вы в субботу не собрались?
- Конечно нет. Ты удрал и все развалилось. Колька сразу заявил, что со мной никуда не пойдет, а Гошка нашел уважительную причину и слинял.
Вдруг зазвенел пронзительный звонок. Я вздрогнул.
- Что это?
- Будильник. Эти, санитары, приволокли от куда то будильник, я его у них отобрала.
Лидка подходит к полке и я вижу на них часы. Она останавливает звонок.
- Такой звук и мертвого разбудит.
- Ты так думаешь? - задумчиво говорит она.
- Шуток не понимаешь...
Скрипит противная каталка. Трофим подвозит к Лидкиному столу труп. Ни слова не говоря, он сбрасывает его на стол и таким же гнусным звуком удаляется.
- Что там у меня?
Лидка отбрасывает простынь. Перед ней старая женщина.
- Колька - стервец, больше мне мужиков не дает, боится, гад.
Она начинает натягивать перчатки и одевать маску.
- Но я ему все равно покажу...
- Лидка, прошу тебя, сдержись.
- Иди ты...
Я понял, лучше уйти, она накалилась.
До перерыва сумел разобрать двух мужиков. Один умер от истечения крови, получил осколочное ранение и окружающие не могли умело остановить кровь, дотащили до больницы, но уже поздно, другой, застрелился... В нашей комнатке, мы фактически ужинаем. Все сидят на своих персональных стульях и чего то жуют.
- Ребята, - вдруг говорит Гошка, - я ухожу от сюда.
Все мгновенно оборачиваются к нему, прекратив есть.
- Куда?
- Кто тебя возьмет?
- Я ухожу... в монастырь...
- Ты шутишь?
- Нет. Я уже не могу здесь работать. Каждый раз вижу улетающие души. И почему только это достается мне? Пошел к батюшке и все ему рассказал. Он и предложил, пока не поздно, спасти меня, отдаться богу... Я ухожу...
- Главный знает? - спросил Колька.
- Да. Я ему сегодня на стол заявление положил.
- А он что?
- Ничего. Просил отработать эту неделю.
- Ты же от таких соблазнов мирских отказываешься..., - тянет Марта.
- От каких?
- От девочек, секса.
- Тебе бы все об этом, но после этого операционного стола, мне например, никаких девочек уже не хочется. Я насмотрелся всего.
Мы смотрим на него и каждый думает о своем. Все же Гошка молодец, во время сваливает, у него психика уже ни к черту... Среди нас с очень крепкими нервами Колька, этот никогда не решиться на такой шаг. Я бы..., не знаю, чего хотел бы я. Вроде бы работа..., как работа...
- Ты правильно поступаешь, Гоша, - говорю я.
