— А что насчёт другого подарка?

Проходит не так много времени, как передо мной предстает мой непредсказуемый байкер. Я знала, что он будет не прочь поиграть. Его пальцы начинают теребить кромку моих трусиков, затем они скользят ниже и одной большой ладонью он накрывает мою ягодицу. Нагнув голову, он шепчет мне на ухо:

— Твоё тело не должно быть обернуто в этот цвет.

— Да? Почему это? — улыбаюсь я, прижимаясь к его груди.

Проигнорировав мой вопрос, он спрашивает:

— Ты думаешь, она уже спит?

Когда я сажусь прямо и кладу руки ему на плечи, он украдкой бросает взгляд на лестницу.

Я прослеживаю за его взглядом, а затем снова смотрю на него.

— Да, я проверяла. Она спит.

Его палец начинает скользить по бретельке моего бюстгальтера. Потянув в сторону, он позволяет ему упасть с моего плеча. Затем он делает то же самое с другой стороны, поэтому мой лифчик повисает и демонстрирует больше, чем нужно. Он снова откидывается на спинку дивана и размещает меня на своих коленях так, чтобы он мог лучше меня рассмотреть.

— Чёрт, Куколка. Я хочу ущипнуть себя и убедиться, что не сплю.

Он поднимает свои большущие руки и обхватывает ладонями мои груди. Он проверяет их вес и чувствительность.

— Они определенно стали больше, — я хмурюсь. Не могу сосчитать, сколько раз он твердил это за последние несколько дней. Смеясь над моим укоризненным взглядом, он снова смотрит на них. — Я не жалуюсь. Ни в коей мере. На них… — высунув язык, он облизывает губы и потирает своими мозолистыми пальцами каждый сосок. — На них просто трудно не пялиться. У меня встаёт, стоит лишь подумать о них. Но это…

Он коварно ухмыляется.

— У меня руки чешутся сделать фотку, чтобы никогда не забыть их такими, заключенными в красное кружево и готовыми практически выпрыгнуть из этого лифчика.

Подавшись вперёд, он выталкивает мою грудь за границы кружева, а затем кружит своим языком вокруг моего набухшего соска. Я выгибаю спину от пронзающей моё естество боли, словно от того места, где меня касается его рот, до моего лона проходит струна. Обхватив Мава за затылок, я прижимаю его голову к себе. Его рот осыпает поцелуями нежную кожу моей груди, и с каждым таким поцелуем моё влагалище напрягается. Он воздаёт должное обеим половинкам моей груди, прокладывает дорожку поцелуев вверх по шее, пока не выдыхает мне в ухо.

— Развернись, — от низкого тембра его голоса все волоски на моём теле приподнимаются, но не от страха. С его помощью я поворачиваюсь, садясь лицом к дереву. Через мгновение я оглядываюсь через плечо, чтобы взглянуть на него. Мав стонет долго и глубоко. Он поглаживает себя под штанами, а другую руку поднимает, чтобы погладить меня по спине. — Иисусе, Куколка, не знаю, что я сделал, чтобы заслужить тебя, но я чертовски благодарен, что ты моя.

Его глаза горят ярким пламенем.

— Иди сюда, — произносит он.

Мав запускает руку в мои волосы, зажимая их в своём кулаке. Он разворачивает меня в пол-оборота к себе так, чтобы прикоснуться своим лбом к моему, и помогает мне откинуться назад, чтобы моя спина легла ему на грудь. Его порывистые вдохи пробуждают во мне похоть. Он обвивает меня другой рукой и щиплет за сосок, вынуждая его затвердеть.

Он опускает взгляд на свою руку.

— Я был нежен с тобой до сих пор, — хрипотца в его голосе говорит сама за себя. Это уже не мой Мав. Это Люци, и от одной мысли о том, что меня ждёт, новые трусики, которые я надела, промокают насквозь. Затем он целует меня, накрывая своими губами мои губы, и его язык проскальзывает мне в рот. Он властвует и играет с моим языком, лаская меня изнутри. Когда он обрывает поцелуй, его зубы мгновенно погружаются в мою нижнюю губу и, прежде чем отпустить, зажимают её между зубами. — Но сегодня я не хочу быть нежным, Куколка.

Он надавливает мне на спину, заставляя наклониться вперёд. Я упираюсь руками в колени, чтобы не завалиться вперёд. Стоит мне это сделать, как он пристраивает свою эрекцию к моей заднице. Его грудь вибрирует от рычания, вызванного этим трением. Мы начинаем раскачиваться в унисон. Затем он снова тянет меня к себе, впиваясь губами в моё плечо, в мою шею. Он приподнимает мои волосы и целует редко затрагиваемый участок кожи по линии роста моих волос.

Я стону, как ненормальная, от каждого его действия, но мне все равно. Я чувствую себя обалденно. Влажные губы прижимаются к моему затылку. Зубы царапают точку пульса на моей шее. Его язык задевает кожу над ухом и, Боже милостивый, я почти кончаю от одного этого. Его руки массируют каждую часть моего тела. Они скользят и мнут мою грудь, плечи и кожу головы. Его пальцы настолько глубоко погружаются в мою кожу, что я теряю себя. Ощущения его губ, рук и члена вынуждают меня неосознанно сыпать проклятиями.

Когда рука Мава обвивает мой живот, я оказываюсь в паре секунд от оргазма. Он отводит мои трусики в сторону и без предупреждения погружает в меня два пальца. Прокричав «Люци!», я мгновенно кончаю. Моё лоно пульсирует и сжимает его пальцы снова и снова, пока мышцы не расслабляются.

Проходит немало времени, прежде чем он вынимает из меня пальцы и ведёт ими вверх по моей коже, моему животу, груди и шее. Он не произносит ни слова, когда проводит ими по моим губам, но ему это и не нужно. Я открываю рот, и он просовывает их в него.

Его пальцы занимаются любовью с моим ртом. Я сосу и слизываю с них все свои соки.

Он, не переставая, целует меня, пока не всасывает в свой рот мочку моего уха, а потом выдыхает:

— Развернись, детка, и дай мне этот сладкий ротик.

Я делаю, как он говорит, и снова сажусь на него верхом, широко расставив ноги. Но прежде чем он успевает меня поцеловать, я дергаю его за футболку и жду, пока он не стянет её через голову и бросит на пол.

Тогда он сминает мои губы в жарком и жёстком поцелуе. Грубом и требовательном. Он с жадностью упивается мной, рукой помогая себе стянуть свои штаны, а затем поднимает меня так, чтобы быстро сдвинуть мои трусики и толкнуться в меня. Я стону и ласкаю каждый дюйм его груди, пока он наполняет меня. Пальцы Мава снова начинают мять мою плоть. Но одна рука остаётся на моей талии и принуждает меня двигаться взад-вперед, вверх-вниз, вращая бедрами с каждым его толчком.

— Боже, детка. Вот оно. Объезди меня, дай мне почувствовать, как эти сиськи ударяются о мою грудь.

Мы тяжело дышим, отчаянно хватая ртом воздух, когда наши тела потираются друг о друга. Он рычит все чаще, и с каждым таким рыком его движения становятся более мощными, более безудержными, в стремлении достичь разрядки.

— Люци. Да, о, чёрт. Так близко. Нет, вот здесь. О, мой Бог, — испускаю я, откинув голову назад.

Приподнимая меня и опуская, он погружается глубже и задевает ту точку, где я нуждаюсь в нем больше всего. Он делает это снова. И снова. Чувствуя, что мои мышцы напряжены, а ноги дрожат, я стараюсь оттянуть неизбежное. Но затем он разрывает поцелуй и вонзается зубами в мою кожу между шеей и плечом. Я теряю самообладание, пока моё тело пронзает изысканная боль, устремляясь прямо к средоточию моего желания.

Когда я закрываю глаза, чтобы позволить себе окунуться в удовольствие с головой, в моих смеженных веках отплясывают маленькие огоньки, похожие на те, что висят на дереве позади меня.

Мав продолжает ожесточенно вколачиваться в меня.

— Господи Иисусе, — хрипит он, напротив моей кожи, когда его тело находит своё освобождение в моём. Внутренние стенки моего влагалища начинают постепенно расслабляться, но его член не перестаёт пульсировать, наполняя меня своим теплом.

Когда последняя капля спермы покидает его тело, Мав откидывается на спинку дивана и утягивает меня за собой. Он обвивает меня руками и крепко прижимает к своей груди.

— Ммм, — устало бормочет он мне в висок. — Мы повторим это в следующем году. И в последующие годы тоже.

— Что-то вроде нашей собственной рождественской традиции.

— Да. Только моя и твоя. Чертовски жаркий секс перед елкой. Звучит превосходно.