Судя по тому, как загораются его глаза, я могу с уверенностью сказать, что он не привык получать подарки. Судя по тому, как он кусает губу и борется с улыбкой, не сложно представить, как он выглядел, когда был ребенком. От этой картины в моём животе зарождается приятный трепет.

Я представляю себе нашего малыша, и как он или она будет выглядеть. Наверно, с тёмными волосами и сине-зелеными глазами.

На мгновение у меня в голове вспыхивают образы ребёнка со светлыми волосами и голубыми глазами, и как обычно, когда я думаю о том, что этот малыш не от Мава, моё сердце сбивается с ритма.

Хватит, Эмбер. Это ребёнок Мава.

Уорнер использовал презерватив.

Точно использовал? Я была в полубессознательном состоянии, чтобы знать наверняка.

В моём сердце это ребёнок Мава. К тому же, по словам Мава, он будет любить этого малыша, не важно, будет ли он частью нас двоих или только частью меня. Но все же, пока не будет подтверждения, думаю, что я не избавлюсь от терзающих меня сомнений.

— Пол не верил в необходимость покупки всякого «хлама», чтобы отпраздновать рождение Христа, — бормочет Мав, медленно проводя пальцем по краю оберточной бумаги, чтобы её снять. — Он заставлял нас ходить на службу в Рождество, — взглянув на меня, он добавляет: — Там было не всегда плохо, иногда мне это действительно нравилось. На душе становилось легче, понимаешь? — затем его улыбка немного угасает. — Но было бы неплохо хотя бы один раз получить скейтборд, игровую приставку… или что-нибудь другое.

Когда он начинает срывать упаковочную бумагу с коробки, моя нервозность возрастает.

Мав уже знает, что я беременна. После того, как он спросил, не беременна ли я, мы с Лили отправились в магазин и купили полдюжины домашних тестов. Мав стоял за дверью в ванную комнату, пока я использовала столько тестов, сколько могла. В итоге их оказалось три.

Когда я вышла из ванной, держа их в руке, от выражения его лица я застыла на месте.

Оно было пронизано не страхом, как я полагала, а надеждой. Таким количеством надежды, что он едва её сдерживал. Он стоял, прислонившись к стене, подергивая ногами и барабаня пальцами по бедру. Его голова была откинута назад, а глаза закрыты. Но стоило мне сделать шаг и подойти к нему, все эти дерганья прекратились.

За считанные секунды он прочитал каждый нюанс на моём лице и нашёл ответ, на который уповал. Мне не нужно было ничего говорить или показывать ему тесты. Он прочитал все в моих глазах и закричал от радости, сгреб меня в охапку и сжал до полусмерти в своих объятиях. Он не оставил без поцелуя ни один сантиметр на моей шее и лице, прежде чем зажать в ладонях мои щеки и с жадностью наброситься на мои губы, и, клянусь, в последующие два дня он был очень нежен.

Впрочем, мне все равно. Он мог целовать меня так, как ему заблагорассудится, тем самым демонстрируя мне, насколько он был счастлив со мной, как его обрадовали новости и перспективы, которые нас ждали в будущем.

К счастью, я попросила Лили присмотреть за Уилл ещё пару часов. И я рада, что сделала это, поскольку Мав, не мешкая, отнес меня в свою кровать и снова познакомил меня с той стороной своей личности, которую я не видела вот уже несколько недель.

Люци.

Мой Люци.

Я отбрасываю воспоминания и возвращаюсь в настоящее, где Мав отделяет верхнюю часть коробки от нижней половины. В его груди слышится рокот одобрения. Он цепляет своим мизинцем красные кружевные трусики.

— Боже, детка. Ты пытаешься меня убить?

Мав облизывает губы, когда берет идущие в комплекте с бюстгальтером чулки и пояс с подвязками.

— Чёрт, ты собираешься носить это?

Он изучает меня своими пылающими золотистыми глазами и протягивает руку, чтобы схватить меня.

— Почему бы тебе не открыть конверт, пока я переодеваюсь? — говорю я, уворачиваясь от его рук и улыбаясь.

Он передаёт мне коробку с явной неохотой и провожает меня взглядом, пока я не выхожу из комнаты. Я оставляю его на пару с конвертом и поднимаюсь наверх, чтобы переодеться. После чего надеваю свои красные туфли на высоких каблуках под цвет нижнего белья, и возвращаюсь вниз.

Я догадываюсь, какая картина передо мной предстанет, когда я, наконец, увижу его, но все равно моё сердце переполняет счастье. Мав сидит, повернувшись лицом к елке, на краю кремового замшевого дивана и смахивает слёзы с глаз, высматривая своего ребёнка на снимке с УЗИ, который я ему подарила.

— Я хотела подарить тебе первую фотографию нашего малыша, — говорю я, подходя ближе, и провожу руками по его тёмным волосам. Он тычется головой в мою руку. Его пальцы скользят вверх по моей голени и кружат по ноге. Другая его рука проделывает то же самое, и вместе они скользят по тыльной стороне моих коленей вверх, добираясь до бедер. Когда Мав поднимает голову и его глаза встречаются с моими глазами, я сажусь на него верхом, опускаясь на его колени.

— А ещё я купила нам камеру, чтобы мы могли делать больше снимков, — признаюсь я, продолжая пропускать сквозь пальцы его волосы.

Мав просто смотрит на меня, но в его взгляде целый калейдоскоп эмоций. Я не могу определить, рад он снимку или расстроен тем, что я пошла на свой первый приём к врачу без него. Мне было не по себе от того, что не попросила его вчера пойти со мной на особый приём, который мне назначил доктор Алистер. Но я хотела устроить ему сюрприз.

С силой, которую я не ощущала раньше, он впивается пальцами в мою кожу. Он держит меня так крепко, будто боится, что, если отпустит, я ускользну. Затем он качает головой и отводит взгляд.

— Эй, — я наклоняюсь так, чтобы заглянуть ему в глаза. — Что не так? Ты злишься, что не смог пойти со мной?

Он слегка отклоняется, и его глаза цвета расплавленного золота встречаются с моими глазами. Он опускает взгляд на моё тело, а когда поднимает, то вздыхает:

— Это все, о чем я мечтал, и каждый день становится все лучше и лучше, — он долго смотрит на меня, после чего добавляет: — Иногда мысль о том, что могу всего этого лишиться, до ужаса меня пугает.

Он окидывает взглядом моё лицо. Эмоции, которые я вижу, на секунду вводят меня в ступор.

Я кладу руку на татуировку набитую на его предплечье.

— Тише… Я здесь и никуда уходить не собираюсь. Мы вместе, так? Навсегда.

Его хватка на моей талии вновь усиливается.

— Я боюсь каким-то образом всё испортить. Как раньше. Мы потеряли столько недель, потому что я не пришёл и не рассказал тебе, что со мной происходит.

— Мав, нет человека, который мог бы любить меня больше, чем ты. Я знаю это. Я не жду, что ты будешь идеальным. Никто не идеален. Даже я. Просто будь настолько хорошим, насколько можешь, и я буду любить тебя за это, как Уилл и этот ребёнок. Все, что ты можешь сделать, это говорить со мной и рассказывать, что ты чувствуешь. Я не могу читать твои мысли, вот в чем проблема. Мы не можем продолжать строить из себя знатоков человеческих душ. Мы должны разговаривать друг с другом.

— Я знаю, детка, — он обхватывает моё лицо ладонями и гладит по щеке. — Обещаю впредь быть откровенным с тобой, хорошо? Больше не придётся строить догадки и предположения.

— Я тоже обещаю, — киваю я.

Я позволяю ему притянуть меня поближе к себе, чтобы прикорнуть на его груди. Его сердце бьётся под моим ухом. Его рука гладит меня по спине.

— Спасибо, — говорит он. — Это был лучший рождественский подарок, который я когда-либо получал.

— Ты видел предполагаемую дату родов?

Я не вижу этого, но знаю, что он улыбается.

— Да, июнь. Кажется, что долго, но я понимаю, что время пролетит незаметно.

— Как ты думаешь, когда нам лучше рассказать Уилл?

Какое-то время он обдумывает вопрос, прежде чем ответить.

— Завтра?

Я усмехаюсь, потому что подумала о том же. Я просто немного нервничаю при мысли о том, как Уилл воспримет новости. Что, если она не захочет делить нас с другим ребенком? Сейчас она в центре внимания, но что она будет чувствовать, когда придётся разделить это внимание?