Вздохнув, я осмотрелась. Мой дом стоял в ряду прочих вдоль ручья, текшего в направлении города. Я гадала, остался ли кто-нибудь еще, и все ли здания обчищены мародерами так же, как мое. Батарейки могли быть бесценным товаром, вероятно, одним из самых востребованных, и я задумалась, с чего лучше начать поиск.
Вряд ли моя соседка миссис Менч запасалась чем-нибудь, кроме сервизов. Исходя из состояния ее парадной двери, я могла побиться об заклад, что в доме ничего не осталось. Другой мой сосед мистер Бизли любил мастерить, следовательно, вероятность найти у него в доме тайник была высокой. По крайней мере, хорошее место, чтобы начать.
Я прошла по его лужайке и, поднявшись на крыльцо, распахнула дверь, открывшуюся со скрипом, резанувшим по моим навостренным ушам. В доме мистера Бизли дела обстояли не немного лучше, чем у меня или миссис Менч — все было перевернуто вверх дном. В основных комнатах я ничего не нашла и пришла к выводу, что у меня осталось два варианта: гараж и подвал.
В первую очередь я решила осмотреть гараж и направилась к нему, держа наготове охотничий нож. За дверью я обнаружила комнату, погруженную в непроглядную тьму, поэтому взяла фонарик, висевший на ремешке моего рюкзака, и направила крошечный луч света вперед.
Полки давно упали, инструменты — гвозди, гайки, болты и многое другое — рассыпались по бетонному полу. Зато на стеллажах вдоль стен стояли картонные коробки, в которых могли найтись батарейки.
С дрожащими руками я спустилась по деревянной лестнице. Я ненавидела темноту. Оказаться в ней с одним лишь крошечным фонариком было кошмаром, и чернота вокруг душила. Пока я пробиралась к коробкам, этот крошечный луч был моей единственной связью с миром.
Стоило мне сделать три шага, как время застыло. Все случилось за миллисекунду. Хрип и шарканье. Передо мной возник мистер Бизли с вытянутыми руками. Но это был не он. Даже той миллисекунды хватило, чтобы я заметила его обвисшую серую кожу, отсутствие верхней губы, сгнившие и пожелтевшие зубы. Когда он бросился ко мне, его выпавший из орбиты глаз покачивался.
Моя реакция была молниеносной. Это стало для меня шоком, ведь я скрывалась в убежище еще и потому, что иначе — как мне казалось — умерла бы в числе первых. Тем не менее, я уклонилась и, размахнувшись, попыталась вонзить нож в голову Бизли. Но я была недостаточно сильна, чтобы пробить кость. В сериале все выглядело так просто, однако реальные черепа сделаны не из силикона, желе и свиной крови, поэтому я лишь разозлила Бизли.
Он зашипел на меня. Луч моего фонаря заметался от того, что я лихорадочно пыталась следить за ним и одновременно искать оружие. Заметив молоток, я побежала к нему, но мистер Бизли прыгнул на меня сзади и схватился за мой рюкзак. Я болезненно стукнулась коленом об пол, пока Бизли карабкался на меня с ворчанием и бульканьем. Мои пальцы сжались на ручке молотка, и я вложила в удар каждую каплю сил, какая только у меня была.
Когда молоток с хрустом и хлюпаньем влетел в висок, зомби обмяк.
Сотрясаясь всем телом, я мерзнущими цепенеющими пальцами подняла свое орудие и вытерла его изодранной рубашкой Бизли. Не знаю, почему в тот момент это показалось важным. Лишь затем я сумела взять себя в руки и обыскать гараж.
Я нашла кое-какие полезные вещи и инструменты, которые можно было использовать в качестве оружия, но никаких батареек, лишь пустую коробку из-под них.
Позвольте сказать вам кое-что еще — убивать зомби оказалось не так интересно, как я полагала. Даже не воодушевляюще. Скорее, я почувствовала себя измотанной и испуганной. К горлу подкатила тошнота. Меня ужаснули собственные действия. Так сильно, что едва я вышла на крыльцо и глотнула свежего воздуха, как меня вырвало на разросшийся розовый куст во дворе мистера Бизли.
Закрыв глаза, я вытерла рот тыльной стороной ладони и ухватилась за перила, чтобы удержаться на ногах. Нечто настолько смехотворное не стоило моей жизни. У меня была еда. У меня была вода. Мне нужно было заботиться о Дэрриле, мать его, Диксоне — о своей собаке.
Вот только теперь я знала, что творилось снаружи. По возвращению в убежище меня бы терзали кошмары о мистере Бизли, пытающемся убить меня в темноте своего гаража, разрывающем на куски и запускающем руки в мои кишки. Я задрожала при мысли о том, как близка была к этому.
И все же я решила пройти полмили до города. Я бы действовала с умом. Держала молоток в одной руке, а пистолет в другой. Я бы посмотрела, что осталось, а затем вернулась домой. Поскольку вдруг я была не одна во всем мире? Вдруг нашелся бы кто-то вроде меня, одинокий и нуждающийся в помощи? Смогла бы я определить, хороший он человек или плохой? Я отогнала эту мысль. Я бы справилась. Я всему обучилась и все распланировала. Я бы рассуждала, как Рик Граймс1. Не сумасшедший, разговаривающий со своей мертвой женой по телефону Рик, а крутой мужик, прорывающийся вперед.
Мы верим в Рика2. Положив начало своей новой утопии, я бы написала это под его портретом на купюрах. Поэтому стоило надеяться встретить художника, ведь иначе получилась бы ужасная карикатура Рика с бородой и окровавленным мачете в руке.
Я распаковала пистолет и по дороге в город держала оба своих орудия наготове. Понятие «город-призрак» обрело совершенно иной смысл. Брошенные машины перегородили магистрали и тротуары, одна даже врезалась в хозяйственный магазин. Я решила, что там мне не найти батареек. Окна были разбиты, полки пусты. Но я не видела ни души, живой или мертвой. Лишь те же самые тишина и неподвижность.
Я шла по улице и осматривалась, гадая, куда подевались все ходячие. Были заперты в своих домах? Блуждали по лесу? Вымерли? Они оставили свой след — проезжая часть и тротуары были окрашены полосами крови, где-то лежали конечности или тела. Я обходила их, отводя взгляд и смотря только вперед. Ну, пока не наткнулась на половину человека, которого назвала Дерзкий, поскольку он волочил ко мне свое искореженное туловище, щелкая зубами и глядя на меня мертвыми мутными глазами.
Я ускорилась, пытаясь определить, где лучше остановиться и провести обыск. Все здания были разграбленными, и моя надежда угасала с каждым шагом. Пока я не поравнялась с магазином игрушек.
Маленький бутик, завлекавший городских детей — на витрине были выставлены такие игры как корнхол, скутеры и маленький тетербол. В магазинах игрушек всегда продавались батарейки, что подарило мне луч надежды, осветивший мое плачевное душевное состояние.
Поначалу меня удивило, что магазин был почти нетронутым, но в итоге я пришла к заключению, что во время апокалипсиса едва ли кому-нибудь нужны плюшевые мишки или пластмассовые динозавры. То, как пыльные куклы смотрели на меня, проходившую мимо, было жутко. Всюду стояли стеллажи с настольными играми и мозаиками. С игрушечными поездами.
Когда я шла мимо глупых кукол, одна из них закричала, попросив меня стать ее мамой, отчего заорала уже я и, развернувшись, ударила ее в жуткое глазное яблоко. Механический голос начал растягивать слова и в итоге стих, как в каком-нибудь проклятом романе Стивена Кинга.
А потом из задней комнаты донесся шум.
Покрепче сжав оружие, я подняла его. Дверная ручка повернулась, и очень грубый явно мужской голос сказал из-за двери: «Я жив и безоружен».
Впервые за два года услышав голос другого человека, я моргнула, и у меня перехватило дыхание. Дверь медленно открылась, и моему взору предстало самое шокирующее и прекрасное из всего, что я когда-либо видела.
У него были длинные светлые волосы, завязанные в хвост и открывавшие лицо, поросшее густой косматой бородой. Яркие синие глаза наблюдали за мной так, словно он по отношению ко мне чувствовал то же самое, что и я к нему. А еще он был высоким, широкоплечим, с узкой талией и во фланелевой рубашке с закатанными рукавами.
Да, вид был прекрасен, поскольку прекрасен был сам мужчина. Но куда сильнее поражало то, что он был живым и стоял прямо передо мной.
Я не могла пошевелиться.
