– Та самая юбка?

Стоит ли описывать, какой длины она была, и как обтягивала фигуру девушки, чтобы объяснить, почему «паук» ее запомнил? Ответ, конечно же, отрицательный.

– Да, Джимми, та самая.

В целом, у многих «паучих» были миниатюрные плечи, узкая талия и довольно объемные бедра, что только усиливало ассоциации с восьмилапыми созданиями. Мысли эти унесли «паука» еще дальше, куда-то ближе к рассуждениям о женских попах, какой формы и упругости они могут быть, и как это может отражаться на их характере. Джим уже почти вывел эту зависимость в виде математической формулы, как его снова отвлекла Джилл.

– Я говорила с Потрошителем, – она облокотилась спиной на стену.

Брат тупо уставился на нее, будто слов ее он не понял. В некотором смысле, так оно и было, ведь он действительно не понимал, как в одно предложение можно было поставить слова «говорить» и «Потрошитель». Он вообще сомневался, что последний умеет говорить, а уж о том, чтобы попытаться к нему подойти и поболтать, и речи не шло.

– Ты… Что? – переспросил «паук», все еще таращась на нее во все глаза.

– Ну, как, говорила… Он меня не убил, хотя мог, я поинтересовалась у него почему, а он ответил, что сделает это позже. На этом наша беседа была завершена.

Брат хмыкнул и почесал ушибленный и заклеенный пластырем висок.

– Надо же, – сказал он сам себе, – это кто еще из нас головой тут ударился.

– Вот не надо, вообще-то это тебя загонщики поймали. А моими стараниями, между прочим, их теперь нет. А ты еще жив.

– Я и не отрицаю, ты меня спасла, натравила этого черта на тех мразей, это здорово, но…

– Но?

– Не знаю, – Джим выдохнул, пожал плечами. – Разве тебя это не пугает?

– Мозгом я понимаю, что меня это должно пугать. И, честно говоря, мне было страшно стоять там… Но… но этим я тоже не намерена верить. Ты ведь помнишь, что они сделали с нами?

– Да… Да, Джилл, я прекрасно это помню.

Они умолкли, слушая ветер за окном. Сегодня он был особенно сильным, к часам трем ночи он мог бы усилиться до настоящей бури. Буря – это плохо, буря могла сорвать паутину, которою они так старательно развешивали по всему городу. Было бы прекрасно, если бы ветер не усиливался, а оставался просто ветром. Тогда можно было бы выкинуть еще паутины на улицы города, расширяя сеть.

Вдруг Джим и Джилл напряглись. Они услышали, как в западной части города порвалась одна из их нитей. Сделать это, на самом-то деле, было не так-то просто. Паутина «пауков», не тех, обычных членов их общины, а тех, что были прямыми потомками Столетней Арахны, была невосприимчива к ударам и порезам. Ни одно оружие не могло порвать такую нить. Ни одно оружие, кроме ножей Потрошителя.

*Гого Юбари – персонаж из к/ф Квентина Тарантино «Убить Билла», молодая девушка в японской школьной форме, оружием которой являлся металлический шипованный шар с длинной цепью.

========== Глава 3 ==========

Джереми всегда был один, сколько себя помнил. У него никогда не было друзей, ни в интернате, ни в старшей школе, ни на работе. Пока однажды он не встретил Билла. Билл был старше его, и от огромного количества выпитого за всю жизнь пива у него не так давно начал расти пивной живот. Мужчина тоже был один, но этого в упор не замечал, стабильно пребывая в обществе непостоянных друзей, что могло объясняться его хобби: Билл любил смотреть матчи по футболу в барах, делая ставки на Буйволов из «Баффало Биллс». В один из таких вечеров парнишка по нелепой случайности решил заглянуть в бар, где и отдыхал Билл за кружкой разливного пива. Но было это все, конечно же, задолго до зеленой камеры.

В тот раз «Баффало Биллс» играли с «Бенгальскими Тиграми из Цинциннати», на которых поставил Чед, мужчина весьма неприятной наружности. Правого глаза у него не было, вместо него красовался рваный шрам на пол-лица, а голова его была гладко выбрита, и от нее отражался свет плазменного телевизора над барной стойкой. Рыжебородый Билл казался на его фоне добрым папочкой, перепутавшим бар с детским садом. Так или иначе, Джереми не обратил на них обоих никакого внимания, заняв столик в углу бара, тихо посасывая пиво и размышляя о своем. Не трогали его даже периодический мат фанатов Бенгалов и ликующие крики фанатов Буйволов. Но вот, парень прикончил две бутылки пива, и пора было бы уже идти домой, да только выход ему перегородил Чед. Мужик стоял спиной к Джереми и орал что-то неприятное, щедро сдабривая все это грязными ругательствами. Как понял парень из этих криков, Бенгалы проиграли Буйволам, и Чед спустил крупную сумму, поставив деньги на проигравших. Вдруг он резко обернулся и глянул зло прямо в лицо юному Оукинзу, а тот уставился на шрам агрессивно настроенного мужчины.

– Чего вылупился?! – эти слова он практически выплюнул в лицо молодого человека, а затем двумя руками ударил столешницу, отчего стол покачнулся, и оперся на нее, нависая над ничего еще не успевшим поделать Джереми.

– Эй, тихо, тихо, приятель, – кто-то положил руку нарушителю спокойствия на плечо, и лицо его аж перекосилось от злости. Парень имел возможность наблюдать это с настолько близкого расстояния, что мог рассмотреть капельки пота, выступившие на лбу у бритоголового, не говоря уже о запахе. Мужик резко повернулся к тому человеку и тут же получил мощный удар в нос, отчего в одно мгновение потерял сознание и осел на пол. Оукинз с пьяным восхищением устремил свой взгляд к спасителю, вид которого никоем образом не давал понять, что он может одним ударом кулака отправить зрелого мужчину в бессознательное состояние, да еще и без предупреждения. На щеках красовался румянец, а губы его слегка подрагивали в неловкой улыбке.

– Слушай, я тут круглую сумму только что выиграл… ну, и собираюсь ее пропить, – сказал он как можно более дружелюбно, надеясь, что парень не испугается и не убежит прочь из бара. – Хочешь за компанию?

Джереми прекрасно осознавал, что алкоголя ему на сегодня хватит, да и дом казался ему более безопасным местом, чем любая точка на карте города, но, почему-то, все равно сказал «да». С этого и началась их дружба, длившаяся и по сей день. По пятницам Билл традиционно звонил Джереми, и они договаривались встретиться в баре после работы. Причем пункт про работу относился только к Джереми, так как Билл был достаточно везуч чтобы выигрывать в тотализаторах всех типов и в работе попросту не нуждался. В любом случае, эти встречи были единственной вещью во всем мире, которую парнишка искренне ценил.

– Эй, молодой человек! – пожилая женщина в коралловом берете растолкала сонного Джереми Оукинза, и тот рефлекторно прижал к груди камеру, боясь, что ее отберут. Понадобилось время, чтобы он отошел от сна и понял, что вокруг него раскинулся центральный городской парк, в котором поутру хозяева выгуливают своих питомцев. Вот и бабуля тоже вышла погулять со своим британским бульдогом, обнаружив дремлющее на скамейке под деревом тело. – Негоже в местах таких ночевать, родители поди волнуются…

– А… Да, – он тут же поднялся, извинился за доставленные неудобства и направился в сторону дома.

Джереми помнил, как он спустился с крыши склада по пожарной лестнице, как он ходил по темным улицам и вспышкой фотоаппарата освещал себе путь в бесконечных попытках найти выход, но, как он оказался в парке, парень не помнил. Тогда он на ходу стал вытаскивать из карманов джинсов фотокарточки, сделанные за ночь скитаний по городу. Все они отображали только те мгновения, что парень еще помнил, и ни одна не дала ему какой-либо подсказки.

Добравшись до дома, Оукинз взбежал по лестнице и заперся внутри квартиры, закрыв дверь на все замки, даже на самый старый, которым никогда не пользовался. Аккуратно разместив камеру на кровати, он принялся раскладывать фотокарточки прямо поверх газет на журнальном столе. Парень узнавал эти места, но понять, где они расположены географически, он не мог. Он уже выстраивал их в хронологическом порядке, каким его запомнил, но все равно не знал, как туда добраться. Это начинало его бесить.