— Я люблю тебя.

Вот так просто. После всего, что было между нами, он говорит о любви. Как будто нет между нами километров боли и океана моих слез. Как будто все ночи, в которые я просыпалась от равнодушного «Я тебе не родной», были не со мной. Как будто его «Я тебя люблю» сотрет все это. Как бы не так! Все это сидит так глубоко во мне, что ничем не вытащишь. Нахлынувшие чувства и воспоминания заставляют морщиться, как от зубной боли. Ком, вставший в горле, не дает полноценно дышать и говорить. И все, что мне остается: попытаться сказать хоть что-то. Хотя на языке тысячи вопросов, я смогла выдавить из себя только один.

— Это все? — шепотом спрашиваю я.

— Прости меня. Прости за все. Прости за то, что ушел. Прости за тот поцелуй в Норе. Прости за то, что давал тебе надежду, а потом рушил все. Прости.

— Почему ты это сделал? — он непонимающе посмотрел на меня, а я мысленно обругала себя. Такими темпами мы закончим этот разговор только к Рождеству.

— Ушел тогда? — я кивнула. — Потому что, ты начала влюбляться в меня по-настоящему. Я это видел, и Фред тоже. То, как ты смотрела на меня, то, как расцветала в моем присутствии. Я понял, что это надо прекращать. Уже тогда было понятно, что скоро война. И не нужно было быть Трелони, чтобы понять — ты пойдешь за Гарри в самую гущу событий. Я не хотел, чтобы ты выбирала. Скорее не так. Я знал, что этот выбор будет не в мою пользу. И если бы я погиб, то ты бы не страдала. Я так думал. Я же не знал, что все обернется так. Я думал, что поступаю во благо, а оказалось… Я разбил два сердца: и свое, и твое, прости…

— А тот поцелуй… в Норе?

— Ну, я тогда чуть не умер, помнишь? — он показал на шрам от сектумсемпры. — Как там у маглов? Перед смертью вся жизнь перед глазами? Или как?

— Вся жизнь перед глазами.

— Вот и со мной это произошло. И знаешь, что я понял тогда? — я отрицательно покачала головой. — Я понял, что ты первая, о ком я вспомнил. Не Фред. Не мама. А ты. О самом поцелуе я не жалею. Нет. А вот о том, что сотворил потом — да.

Тот поцелуй навсегда останется в моей памяти. И то, что ему предшествовало: операция семь Поттеров; нападение пожирателей; окровавленный Джордж, не приходящий в себя. Я тогда чуть не умерла вместе с ним. Всю ночь продежурила рядом, меняя повязку. А на рассвете Джордж очнулся. И поцеловал меня. Так поцеловал, как никогда раньше. Счастье, которое меня переполняло после него, ни с чем не сравнимо. Вот только продлилось оно не долго. Уже вечером Джордж снова меня бросил, если, конечно, можно считать пару часов после поцелуя отношениями.

— Понятно, — прошептала я.

— Понятно? И это все что ты можешь мне сказать? — негодующе воскликнул Джордж.

— Что ты хочешь от меня Джордж? Что я брошусь к тебе в объятия? Ты думаешь, что сказал разок о любви и все? Я сразу растаю и все прощу? Нет, Джордж. Так не бывает, — я помолчала. — Да, я люблю тебя. Да, я безумно скучаю по тебе. Больше всего на свете, я хочу обнять тебя сейчас, — он начал приближаться с целью заключить меня в объятия, я предупреждающе вскинула руку. — Но… но, я не могу, Джордж. Я не могу вот так просто переступить через себя.

— Родная…

— Я тебе не родная! — кричу я, смаргивая слезы.

Наступила тяжелая, гнетущая тишина, которая вернула нас в тот день. День, который разделил меня на до и после. День, который сформировал меня и отчасти помог справиться со всеми ужасами войны. Наверное, можно даже сказать спасибо Джорджу за это. Но, надо быть честной, у меня никогда язык не повернется, чтобы произнести это — «Спасибо».

— Ты извини, но я пойду… мне больше нечего тебе сказать.

— Давай попробуем снова! — кричит он мне вслед.

— Я не хочу!

— Врешь! — доносится до меня.

«Вру» мысленно отвечаю я и несусь прочь от Астрономической башни, стараясь как можно скорее попасть под защиту своей спальни. Думать о произошедшем не хочется, а хочется только спать. Этот разговор съел все мои силы, и это единственная причина, по которой Джинни доживет до утра.

Добравшись до своей комнаты без приключений, я попала под шквал вопросов своей соседки.

— Ну как? Вы поговорили? Как все прошло? Да не молчи же ты!

— Джинни! — я глубоко вздохнула. — Во-первых, никогда! Слышишь? Никогда больше не посылай патронуса с таким сообщением, если тебе не угрожает опасность! — я сердито взглянула на подругу и замолчала, пытаясь сдержать себя.

— А во-вторых? — этот невинный вопрос со стороны Джинни, стал катализатором. Я взорвалась.

— Во-вторых? — шепотом переспросила я. — Во-вторых… Ты на стороне Джорджа что ли? Серьезно? — закричала я. — Ты ему поверила? Ты — предатель! Ты… Ты…

Закончить свою мысль я не смогла. Все слезы, которые усердно мною сдерживались все это время, хлынули наружу. Я зашлась истерическими рыданиями, периодически всхлипывая и хватая воздух, как задыхающаяся рыба.

Джинни обняла меня без лишних разговоров. Так мы и просидели у двери почти до рассвета, каждая думая о своем.

Комментарий к

Ребятушки, кто читает и ждет продолжения, спасибо вам!

========== Часть 6 ==========

Сентябрь сменил октябрь. Вслед за ним пришел ноябрь, сменяя пейзаж за окном с уныло-серого на искристо-белый. И пусть природа менялась, как и погода, в моей жизни не менялось ничего. Абсолютно. Каждый день в точности похож на предыдущий.

Я встаю, привожу себя в порядок, иду завтракать, потом — уроки. После скрываюсь в библиотеке и возвращаюсь в спальню глубоко после отбоя. И так изо дня в день. Конечно, иногда мои серые будни скрашивают дежурства и патрулирования коридоров, но это так себе развлечение.

С Джинни я не разговариваю. Она предпринимала пару-тройку попыток примириться, но после моих категоричных отказов идти на сближение, она оставила меня в покое. Думаю, что подруга решила ждать первого шага от меня. Я же, в свою очередь, не могу ей простить то, что она сделала, пусть и из лучших побуждений. Хотя мое сердце потихоньку оттаивает. Я очень скучаю по Джинни. По нашим полуночным посиделкам и по ощущению, что я не одна. Что рядом есть кто-то, кто всегда поддержит. Наверное, я все-таки подойду первая. Не стоит рушить нашу дружбу из-за моей гордыни. Но не сейчас.

С близнецами же дело обстоит немного по-другому.

После моего ухода из Астрономической башни Джордж начал «ненавязчиво» ухаживать за мной: то дверь передо мной откроет, то сладости пришлет, то еще какой-нибудь незамысловатый подарочек, и при любой возможности делает комплименты, порой очень своеобразные. Эти ухаживания ничего кроме головной боли и страха у меня не вызывают. Иногда появляется раздражение и злость, периодически — желание заколдовать Джорджа. Но никакой радости нет. Поэтому я выбрала позицию холодного игнорирования, опасаясь, что, как только я сдамся, Джордж тут же потеряет ко мне интерес. Хотя с каждым днем мне все труднее держать оборону. Порой даже тихое, прохладное помещение библиотеки не спасает меня от ухаживаний Джорджа. Если бы не мадам Пинс, прячущая меня в своем кабинете, то я еще в октябре сорвалась бы и заколдовала его из-за этой ненавязчивой настойчивости, порядком меня раздражающей.

А Фред начал себя странно вести. Узнав о произошедшем в Астрономической башне, он перестал меня замечать. Совсем. А когда при нем его брат совершал попытки примирения, то Фред демонстративно уходил, бросая в адрес меня или брата язвительные комментарии. Этот контраст между поведением близнецов меня настораживал. Я, конечно, могу понять поведение Джорджа, но вот Фреда — нет. Абсолютно. По всей логике вещей, он должен помогать брату, а не сводить все его попытки на нет.

В один из вечеров, я не выдержала. Попросив Невилла заменить меня на ночном патрулировании, я направилась к комнате профессора Макгоногал. Мысль обратиться к ней за помощью, давно уже вертелась в голове. И сегодня я, все-таки, решилась. Робко постучав в дверь, я начала прокручивать в голове предстоящий разговор. От этого занятия меня отвлекла приоткрывшаяся дверь.