– Нет, нет Светослав, не стоит открывать глаза. На них повязка и мазь. Будет больно. -обладатель другого, низкого и грудного, голоса говорил уверенно, будто знал все наперед. -Лежи так. Пошевели пальцами на правой руке.

Сверчок попытался.

– Угу, хорошо.

Он попробовал проделать то же самое левой, но застонал от пронзившей руку боли.

– А вот этой не стоило. – укоризненно прогудел голос, – Лучше попробуй пальцами на ногах немножко…

Теперь Сверчок знал, что у него не болело: пальцы на ногах.

– Ага! – удовлетворенно произнес голос.

Черт, надо попробовать сориентироваться. Хотя бы спросить.

– Вы кто? – на этот раз, Сверчок вдохнул неглубоко, боль получилась вполне терпимая, только, вот, губы слушались как-то плохо, словно они были чужими. Знакомо, кстати. Такое, он вспомнил, случалось и раньше. Например, когда их курс махался со старшекурсниками, а здоровенный кулачище Краба легко пробил выставленный блок и угодил в лицо. Тогда не только губы пострадали, как и сейчас, впрочем. В обоих случаях, почти в каждой части тела можно было обнаружить источник боли.

– Все в порядке. Ты в госпитале. Мы тебя лечим.

– В…госпитале?

Сейчас Сверчок сообразил, что остро пахнет медициной. Резкий запах лекарств и чего-то еще такого, свойственного всем медучреждениям, отчего их невозможно спутать ни с каким другим. Надо же! Госпиталь…

Более высокий голос попросил.

– Док, можно я…?

Низкий буркнул с неодобрением.

– Только не долго.

– Естественно! – тут же согласился другой, словно ждал это условие и мягко спросил Сверчка. – Ты помнишь, как взорвалось судно?

– Нет, точно не помню. Только вспышку и море.

– Это ничего, последствия контузии. Но может быть потом… Тебе фантастически повезло, ты один выжил с "Аиста"!

– Я знаю, …что один. Я и был один. ....На "Аиста" напали, и ....это взорвалась бомба.

– Бомба? Ты уверен?

– Да! В нише буя лежал… динамит и …подводный таймер. Который с кольцом, чтоб… чтобы водолаз мог …дернуть, знаете?

– Да, я понял. Дальше.

– Так вот, ....там все и взорвалось, только никого ....на "Аисте" не было. Я …один остался тогда.

– Как это произошло?

– Не знаю. Я был… в кочегарке.

– Но ты механик же? Разве не так? У тебя на браслете написано.

– Угорел наш ....кочегар и …меня отправили ....вместо него.

– Угорел? Это как?

– Ну "Аист" …же! Там …система такая недоработанная, нам в училище объясняли. И… потом надо было …быстро проверять шлюз. Мы… пошли и… на трешку …посадили уже меня.

К горлу подступал, душил кашель. Он уже уперся в ребра и ждал, когда сможет хлестнуть болью. Сверчок чувствовал, что следующее слово сметет защиту и тогда станет худо.

– Что-то я никак…

Кто-то стоявший чуть дальше, предупредительно кашлянул.

– Все-все док! Я заканчиваю! – человек снова обратился к парню. – Выздоравливай, Светослав. Вспомнишь потом еще что-нибудь. Сможешь рассказать

Механик закашлялся. Грудь, казалось, взорвется от боли не хуже "Аиста". Хорошо хоть недолго.

– Отдыхай, Светослав! – человек успокаивающе дотронулся до руки парня. – Я потом приду.

– Сверчок… – кашель прошел и наступило какое-то сладостное блаженство, даже боль отступила. Говорить стало легче.

– А?

– Зовите меня Сверчок. Так привычнее.

– Как скажешь. В общем, будь здоров, Сверчок!

– Спасибо!

Зашуршала ткань, пахнуло медициной. Спустя несколько минут подошел врач. Или док. В общем, тот, первый, от которого сильно пахло медициной.

– Молодец! Все хорошо Свето.... Сверчок! Сейчас поспи, потом сменим повязки.

– Господин врач, я хоть… целый?

– На удивление! Ты счастливчик, парень!

Перед внутренним взором прошла череда событий. Безумная работа в кочегарке, свет, буй… Пятна крови. Все кружилось, расплывалось, сворачивалось в спирали… Сверчок только и успел сказать.

– Похоже на то…

И почти сразу отключился, освобождаясь во сне от боли и тревог.

Снилась ему красавица Ксения, дорога. Бандиты, в которых он с удивлением узнал своих однокурсников. И огромный "Голиаф", двигавшийся почему-то через степь. Перегрузчик с оборванными шлангами гидравлики, буй, брикеты…

Молодой организм восстанавливался быстро. Дышать становилось все легче. Хуже было с левой рукой: в нее угодил кусок металла. Врач сказал, что пришлось повозиться, и что с сухожилиями все прошло лучше, чем ожидали. В общем, док пообещал, что рука будет работать как прежде, только шрамы останутся. А пока приходилось терпеть громоздкую металлическую конструкцию, фиксирующую срастающиеся кости. Помесь рыцарской перчатки и птичьей клетки помогала руке хоть как-то действовать.

А вскоре сняли повязку с глаз. Оказалось, что койка стоит в небольшой светлой палате. В стене – довольно большое прямоугольное окно с закругленными краями. Рама проклепана по периметру, словно это иллюминатор. И дверь так же сделана, хотя и казалась слишком хлипкой для судовой, но кто знает. Суда разные бывают… У Сверчка екнуло внутри: "Голиаф"! Его, наверное, лайнер подобрал, а это госпитальная каюта. Впрочем, неизвестно. Время покажет.

– Привет, выздоравливающий! – дверь сдвинулась в сторону и в палату вошел человек. Молодой человек. Хоть вошедший и улыбался, но глаза оставались серьезными, внимательными, цепкими, словно он служил в каком-то неприятном ведомстве: в тайной полиции или в разведке. При этом, человек не выглядел воякой, как Наставники по военной подготовке. Скорее, как человек, готовый к любым сюрпризам.

– Продолжим нашу беседу или лучше пойдем сначала? Поверь, Сверчок, мне очень важны детали. Да, сленг я твой немножко выяснил. Знаю, что такое трешка и прочие штуковины как вы зовете, но ты меня поправляй, ладно?

– Хорошо! А это и вправду важно?

– От этого, механик, могут зависеть тысячи жизней, поверь. И для меня важно знать все, чтобы не дать погибнуть людям.

Сверчок кивнул. В голосе человека прозвучала глубокая убежденность, а потом мелькнула боль. Чуть заметная, но ее хватило, чтобы поверить. И юнга-механик старательно вспоминал все, стараясь не упускать ни одной детали. Визитер постоянно что-то помечал в блокноте и иногда перебивал, чтобы прояснить те или иные моменты.

– На какой глубине вы останавливались для детального осмотра?

Сверчок этого не знал, но видел давление за бортом и сказал цифру. Человек покачал головой. То ли в изумлении, то ли от недовольства, а затем попросил перечислить все показания приборов, которые запомнил механик. Их оказалось немало. Парень даже сам удивился, как много у него засело в памяти цифр. А когда рассказ был закончен, человек достал из кармана браслет и чуть поколебавшись отдал его Сверчку.

– Держи, старик! На память. Мне нельзя отдавать тебе, но если бы мне рассказали, что вчерашний курсант способен… Да, механик, ты молодец! Жаль, конечно, "Аиста".

– Угу.

– Еще добавлю, что ты был прав в рассуждениях. Тебя не искали, потому что не знали о твоем существовании. У кого-то была предыдущая копия регистра. Вот и попробуем выяснить, у кого. Спасибо, парень! Я еще приду, но по другому поводу.

Сверчку скоро надоело лежать, но вставать ему не позволяли: врач побаивался за позвоночник. И все же парень тайком пытался подняться уже несколько раз. Слабость побеждала: раз за разом валила на кровать. Но однажды немощь сдалась, и он встал. Да, пусть держась за поручень кровати и качаясь, но на своих ногах! Кружилась голова и подташнивало. В первый раз Сверчок простоял минут пять и снова рухнул на койку, но он упорно вставал на ноги по нескольку раз в день. И потихоньку дело пошло. Однажды, он почти не держась за поручень дошел до края койки. Победа! Тело снова начало слушаться! Сердце бешено стучало, захотелось еще! Туда, к окну! Он отпустил руку и шагнул. Рано! Ноги подкосились, пришлось возвращаться к койке на четвереньках. Но на следующий день Сверчок попытался снова. Ему удалось добраться до окна и уцепиться за окантовку. От чрезмерного напряжения перед глазами поплыли красные круги. Когда стало полегче, он посмотрел в окно.