Катя снимала Сашу, но на переднем плане были танцующие пары. Себя я узнал по белой макушке и красному платью у той девушки. Саша сидел, облокотившись локтем о стол, смотрел туда, где я танцую. Смотрел грустно и обреченно, но с полуулыбкой. Как он мог тогда улыбаться? Эта фотография душу из меня вытряхивала, когда я смотрел на его лицо. На лицо человека без какой-либо надежды. Как можно показать СТОЛЬКО одними фотографиями?! Я пересматривал их весь вечер и не мог поверить, что это был я, там, на тех снимках. Гордый, надменный, ничего перед собой не видящий. Неужели?! Неудивительно, что такому как я никто не писал. Я бы и сам для себя этого не стал делать, не говоря о других людях.

Ещё долго мучился этими воспоминаниями, пока не понял, что не могу так больше. И я начал искать его. Да и похер, что он меня уже забыл, забил и выкинул. Я хотел увидеть его, может извиниться, может поговорить о прошлом за кружкой пива. Но определённо хотел с ним встретиться.

Оказалось, не так-то просто выйти на человека, если ты один в городе, без связей и денег. К нему на работу дорога мне была «заказана», даже на парковку не пустили бы, домой тоже не вариант, там тоже территория закрытая, через шлагбаум если только перепрыгивать и бежать к его дому по памяти, да и не факт, что он там ещё живёт. А такие риски для меня, освобожденного по «УДО», никак не вариант. Искал его на этих ночных порталах, а вдруг? Может, раз меня Катя выцепила в баре, так и его могла где-нибудь «щелкнуть». Но ничего не было. В контакте и в инстаграмм с таким именем и фамилией никого похожего на Сашу тоже не нашел. Оставался только один вариант — идти в клуб.

Из больших тематический для геев был только один — «Сливки». Саша мне про него рассказывал, наверное, позвать хотел, шутил что-то, уже не помню, что именно, и скорее всего я его послал, я же такой — неприступный был.

Загуглил, клуб есть такой, название тоже. Выбрал субботу, чтобы на разведку сходить. Но перед этим хотел съездить в барбершоп и прическу поменять, но не было там уже никакого «барбершопа», была «пятерочка 24/7». Но я из положения вышел, просто в парикмахерскую сходил, чтобы этот ужас тюремный подстригли под любимый «тенис». Бриться не стал, чтобы меня геи случаем не приняли за пассива.

Проблема только с барахлом была. Вся одежда — та, что осталось ещё от «прошлой» жизни. Её стыдно было надевать. А денег купить новую тоже не было. В итоге я, как последний лох, купил дешевую, но новую рубашку чёрного цвета и джинсы, какие выглядели более-менее, тоже чёрные. Сашке нравилось…

На входе меня встретил бугай, который был уж больше похож на авторитета в тюрьме, чем на охранника в клуб «Сливки».

— Правила клуба знаете?

— Знаю, — рявкнул я, хотя нихуя не знал.

— Ножи, балончики, пистолеты, сигареты, наркотики есть? — безразлично бубнил он.

— Нет.

Видимо, я внушил ему доверие и за триста пятьдесят рублей меня пустили в клуб.

Первые десять минут нихуя не понимал, что происходит. Кто-то танцует, кто-то бухает, везде разные по формату столики: есть открытые, есть утопленные в стены, есть рядом с баром, при чем бара два, а не один, есть какие-то особые у сцены. Цвета приторные, яркие, навязчивые. Музыка — тупая попса, а люди — один пьяней другого. И ни одной девушки… Ни одной… Ужас. Меня аж передернуло, будто на зону попал.

Но настроен я был серьёзно, поэтому прошёл к бару, в центре большого, даже сказать иначе — огромного зала, заказал там себе выпить. Глазами искал Сашу, но его не было. Ещё бы… На что я, тупица, рассчитывал? И за два часа, пока я высматривал каждого из присутствующих, ко мне пару раз даже пытались подкатить, я тактично отказывался.

Домой приехал на такси. И там было просто адски стыдно выходить из этого клуба и садиться в машину. Водила смотрел на меня с таким презрением, что хотелось прописать по ебалу, но условно-досрочное, условно-досрочное… Да и лень было уже. Тридцать четыре, не двадцать четыре — кулаками махать хочется всё реже и реже.

Но попыток я своих не оставил, приезжал раз в неделю, каждый раз чередуя пятницу, субботу и воскресенье, в надежде, что он хоть иногда туда заглядывает. Сначала ещё кто-то пытался со мной подружиться, но я желания такого не имел и всем говорил, чтоб отстали. Мягко, тактично и в тоже время твёрдо. И от меня, в конечном итоге, отстали, косились, но не подходили.

И вот, в один прекрасный день я увидел знакомое лицо. Но не спешил подходить, дал время нервам успокоиться и сесть ему за столик. Когда понял, что можно идти, то не спеша двинулся к нему.

— Привет, — я сказал громко, чтобы он услышал и обернулся.

И он обернулся, завис, оценил взглядом.

— Слава?! — мужик, с которым он пришёл, тоже покосился на меня.

— Он самый. Как жизнь?

— Вот уж не ожидал, что увижу тебя здесь, просто «нихуясебе» какое-то! Жень! — он повернулся к мужику, который был не очень рад моему появлению: — Это — Сашкин Слава, помнишь, я тебе рассказывал?

— Привет, — мужик, очевидно Евгений, подал руку для приветствия.

— Тебя какими судьбами сюда занесло?! — Стас пригласил меня за столик, невзирая на недовольство этого Жени.

— Я тут недавно совсем, думал знакомых встречу, — я намекал ему сразу о двух вещах, о том, что недавно вышел, и о том, что ищу Сашу.

— Ха-ха-х! Знакомых? Не нашего ли Сашу, случаем?! — Стас — всё же, не очень хороший человек, не дай бог на зону попадёт, его там всей «хатой» поимеют.

— А почему нет?

— Так Сашку ты тут и не встретишь, он по клубам не ходит, и давно уже. — Стас отпил какое-то фиолетовое пойло из бокала.

— Ясно… — я расстроился, но вариант спросить у меня был. — А куда он ходит?

— Ахах-ах, Жень, слышишь?! — Стас снова обратился к своему мужику. — Ну, ты моришь, Слава! Я тебе его адрес домашний должен сказать?

— Нет, не обязательно, — я терял терпение при виде этой бляди, — Просто можешь сказать, что я тут бываю часто, допустим по субботам.

— С какого хуя? — он перестал придуряться. — С какого перепуга я ему должен что-то передавать про ТЕБЯ?

— Стась, успокойся, — я чуть не блеванул, когда этот Женя, с рожей дегенерата, назвал его этим уменьшительно-ласкательным.

— Жень, сам успокойся! Ты ж и половины не знаешь!

Я не хотел участвовать в этой перепалке и просто попрощался. Нихера он не передаст, этот гондон хуев. Всё же, есть геи, а есть пидорасы, вот Стас — из последних.

Потихоньку-помаленьку я привыкал к обычной жизни. Делать нечего, приходилось приспосабливаться. На работе дела шли очень даже хорошо — из разнорабочего я превратился в мебельщика. Доверяли пока только простые табуретки, парты, да столы собирать, но повышение — оно и в Африке повышение. Также оплатил все наложенные судом штрафы, и за квартиру, и за коммуналку. И остались у меня смешные девять тысяч плюс зарплата каждый месяц восемнадцать тысяч, не разгуляешься, одним словом. Но мне будет только тридцать пять — всё впереди. У меня даже появился приятель — Леха с работы, живёт рядом, иногда подбрасывал меня до дома на своей «пятнашке». И когда он подвозил, я каждый раз вспоминал Сашу, и как он раньше выкраивал случай, чтобы меня подбросить с работы. Его я вообще часто вспоминал, и фотографии не давали мне покоя, даже на телефон себе скачал, чтоб были.

В «Сливки» ездить надоело. Стаса я больше не видел, Сашу тем более, а пидоры мне напоминали зону, только с музыкой и танцами.

Так пролетали дни: неспешно, медленно, но довольно живо, лучше, чем в тюрьме и гораздо быстрее. Не успел оглянуться — уже день прошёл, вот только был понедельник — уже пятница. По пятницам, кстати, я все также ходил в «Бахчу». С Катькой было весело и интересно, мы стали часто общаться, но виделись только в баре, когда она работала. Просто человеческое общение, которое я раньше не ценил, сейчас было очень кстати.

В «Сливках» последний раз был почти три недели назад, и ещё столько бы не был, но именно в эту пятницу в баре проходила какая-то дикая вечеринка, диджей забугорный, куча народу, которого я не знал. Вместо Кати на съёмку пришёл какой-то пафосный пацан, я решил, что сегодня «Бахча» отпадает и поехал в клуб. Хотя вовсе не хотел и надежды особой не было.