— Ща заценим, — он взял большой кусок пиццы и начал её есть. — Ну… Есть что-то, но классическая мне больше нравится.

— Саш. — начал Слава, не открываясь от еды. — Я все хотел спросить у тебя кое-что.

— Спрашивай.

— Смотри. Я знаю Потапова довольно долго. Его семью тоже. Тебе не кажется, что если вы его посадите, то ничем хорошим для вас это не кончится? — он облизал пальцы и взял новый кусочек.

— Мы думали об этом. Но если папа что-то задумал, то он доведет до конца, а последствия, конечно, будут. Я уверен, что его отец так просто это не оставит. Но к тому времени, когда всё случится, будет уже другая стратегия. Если б всё было так рискованно, то мы бы и не начинали эту тему. А ты переживаешь, что будет потом?

— Нет. Вообще не переживаю. Если не сяду за решетку, то как-нибудь вырвусь. Может быть, перееду ещё куда-то.

— Думал уже, куда?

— Хочу в столицу. Людей больше — работы больше.

— Тоже верно.

— Ещё кое-что, Саш. — он откинулся на стуле, запрокинув одну ногу на другую, и потягивал чай.

— Внимательно слушаю.

— А что это было тогда ночью в номере?

Тогда в номере. Тогда в номере. Что было тогда в номере?! Под пристальным взглядом сложно было сделать вид, что я не понимаю, о чем он говорит. Конечно, он о том разе, когда я спьяну залез к нему в штаны. Как же мне теперь стыдно. С другой стороны, а ты зачем меня вообще об этом спрашиваешь?!

— А зачем люди вообще этим занимаются?

— Вопросом на вопрос не отвечают. — его жесткий тон осадил мои попытки отболтаться.

— Я просто был пьян.

— Это я понял.

— Тогда в чем суть вопроса? — мне было неприятно вспоминать об этом и тем более понимать, что он не спал и «шалость не удалась».

— Лично я не понимаю, какой в этом смысл? Ты не кончил же, правильно? — меня удивляла его холодность и спокойствие. Как об этом можно так просто говорить?

— Нет.

— Тогда какой смысл? Тебе нравится это делать?

— Мы решили обсудить мои сексуальные пристрастия?! — голос дрогнул.

— Просто объясни. Это же не с «Васей Пупкиным» произошло, а со мной. — он напомнил мне отца, который сидит так же, закинув ногу на ногу, и болтает ими в разные стороны.

Какое-то время мы смотрели друг на друга. Вот зачем тебе, Слава, ярому гомофобу и ненавистнику всего, что отличается от тебя самого, знать такие подробности? Хотя я всегда знал, что он любит тешить свое самолюбие. Ну и пусть тешит.

— Да, мне нравится.

— Процесс?

— Нет, блин, эффект! Да, процесс.

— Ясно.

Стоила ли игра свеч? Неловкая пауза была красноречивым ответом. Я бы никогда не стал заводить такие разговоры, тем более за столом. Больше всего выбешивало, что он, зная меня, понимая всю ситуацию, постоянно провоцирует на какие-то подобные мелочи. То взгляд бросит странный, то пошутит, то постоянно трогает невзначай, то теперь вопросы. Сегодня прям карнавал всех этих маленьких странностей. Ты же сам говорил мне, чтобы я ценил и уважал себя? Тогда зачем снова испытывать моё терпение?

Но вечер для меня явно только начинался. Предстояла игра в бильярд. А я был, слава богу, в нем подкован. Не зря же у меня стоял стол. Бильярд игра не только умственная, но и технически сложная. Поэтому Слава, который никогда в него не играл, сдавал мне по всем фронтам. Его не особо парило, что он проигрывал партию за партией, и похоже, в отличии от меня, реально веселился.

— Ууууух, как красиво получилось, видел? — радостно сказал он, отправив шар в дальнюю лузу.

— Ага. Смотри. — я сделал очень сложный клапштос, биток при этом остался в месте удара, а шар устремился в дальний угол.

— Ого! А как сделать так же?

— Нужно подкрутить немного биток и бить резким и отрывистым ударом, чтобы он как бы забуксовал на месте.

— Так? — Слава попробовал ударить битком по произвольному шару, но ничего не вышло.

— У тебя получается сильная оттяжка. — когда он посмотрел на меня вопросительно, то я пояснил, что это значит. — Это когда шар катится назад. Медленно ударил, слишком закрутил.

— А сейчас?

— Нет, теперь слишком сильно, биток ушёл.

— Хм…

Он снова ударил, но снова не так, как нужно. Шары разбрелись по столу и оказались у бортов. Я взял ярко красную тройку и поставил поближе к лузе. Чтобы ударить было как можно проще. Рядом поставил биток. И начал объяснять ему, что нужно сделать. Но это оказалось не просто.

— У тебя кий лежит неправильно.

— Почему?

— Слишком сильный угол, прижмись к столу. Так, чтобы при ударе по шару была одна линия.

— Так?

— Нет.

— Как ты заебал! Подойди, да покажи! — он выпрямился и встал, облокотившись о стол.

Пришлось показывать. Я наклонился вместе с кием в положение, из которого было бы удобнее всего ударить по битку.

— Видишь, как у меня рука лежит? Не правая, а левая! — он перевел взгляд на левую руку. — Пальцы расслаблены, рука служит упором, а большой палец, как бы, направляющим. Помни, что если слишком зажимать кий, он пойдет неправильно. Удар будет не точным. Спину старайся тоже наклонять как можно ниже, видишь?

— Дай попробую. — он встал на моё место, пытаясь прицелиться, но я видел, как неправильно стоят у него руки. — Так?

Я уже боялся сказать ему, что он опять стоит не так, как нужно, но подходить ближе и что-то самому там двигать тоже было страшно. Он крутил руки туда и сюда, пытаясь найти правильное положение, но каждый раз это было не то, что нужно. Я не сдержался и подошел к нему с левой стороны. Поправил сначала левую руку, потом правую, потом осторожно повернул его корпус так, как нужно. Всё это время он наблюдал не за тем, что я делаю, а смотрел на меня. А я тремя потами изошел, пока осознавал, что даже простые прикосновения меня распаляют пожарче любых фантазий.

Удар в итоге получился хороший. И он, наконец-то, остался доволен. Время перевалило за двенадцать, и мы потихоньку засобирались вниз.

— В комнате для гостей у меня всегда чистое белье, так что можешь сразу завалиться спать. Всё остальное ты знаешь.

— Ага. — мы спускались по лестнице вниз на первый этаж.

— Ещё пара лет тренировок, и можно ехать на «Кубок Кремля».

— Жесть какая, кто придумал такое название?

— Без понятия.

Мы оказались в коридоре между моей спальней и комнатой для гостей.

— Зубы чистить пойдешь?

Он кивнул, уходя в ванную. После того как мы оба почистили зубы и уже готовились ко сну, неожиданно встретились на кухне.

— Я телефон тут оставил. — зачем-то оправдался я.

Слава молчал. В руках у него была кружка с водой. Видимо, на ночь водичку себе приготовил. Я, похоже, сам себя накрутил, но мне показалось, что он флиртует со мной. Так весь вечер казалось. А сейчас он смотрел улыбающимися глазами, переводя взгляд с моих глаз на губы и обратно. Клянусь, если бы не обстоятельства, я точно бы решил, что он приглашает меня к себе в постель. Ну не могут два мужика смотреть друг на друга вот так, стоя на кухне, не произнося ни слова дольше одной минуты. А мы стояли. У меня внутри шел не прекращающийся диалог с самим собой. «Слава, почему ты стоишь и так на меня смотришь? Ты же „не гей, не пидор“? Мужики тебя не возбуждают, а я просто вынужденная личность в твоей жизни. Почему ты молчишь? Может, ты ждешь, что я сделаю первый шаг? Поддамся моменту? Поддамся желаниям? А ты снова окажешься гомофобом, который ничего „такого“ не хотел? Зачем ты сказал мне уважать себя, если делаешь сейчас так, что я хочу забыть о всяком уважении?»

— Спокойной ночи. — я сказал это, дождался ответного пожелания и ушел к себе.

Конечно, я хотел! Невыносимо хотел верить в то, что в его взглядах есть что-то. Послать всё к черту и накинуться на него, сделать так, чтобы он обнимал меня, чтобы держал, чтобы трахал. Но какой в этом смысл, если он этого не хочет?

Утром развеялась вся магия, и я понял, что всё это мне вчера померещилось.

========== Глава 26. Слава ==========

POV Слава.