Дипломированный филолог, лингвист, переводчик Татьяна Старостина могла бы написать книгу о собаках. О том, как она их любит, какие они умные, ласковые и озорные. И это была бы искренняя и нежная книга, которая учит добру и преданности. Или Татьяна могла бы выбрать темой своего дебюта на литературном поприще страны Юго-Восточной Азии. Китай, Вьетнам, Индию и Бангладеш она посещает чаще, чем Подмосковье. Инсайдерская информация востребована, любители путешествовать сделали бы это издание бестселлером. Пожалуй, Татьяна могла бы со знанием дела описать свой педагогический опыт – годы преподавания в МГИМО не прошли даром. И это тоже была бы нужная и полезная книга, ведь современные методы обучения интересуют очень и очень многих. Но Татьяна Старостина выбрала другой путь. Она решила посвятить свой первый роман вечным темам, которые волнуют людей веками, – любви и ненависти. Он, она и жестокий мир вокруг – не об этом ли самые лучшие в мире книги? Татьяна Старостина и ее «Торт с лебедями» в очередной раз это подтверждает.

За окном камеры чирикали воробьи. Странно, зимой птицы не поют, может, это так скребет о снег лопата? Или все-таки птицы радуются не по сезону яркому солнцу? Анна выглянула в окно. Было самое начало зимы, но во дворе уже горбатились грязные сугробы, и на прогулках заключенным часто вручали лопаты, чтобы они отгребали снег к облезлым каменным стенам. Подтаяв на солнце, эти снежные кучи превращались в ручейки, которые сбегали вниз и собирались в огромные лужи – ноги гуляющих по двору арестантов мгновенно промокали.

В камере стоял неистребимый запах баланды и сигаретного дыма. Непривычному вольному человеку от этой вони тут же становилось плохо, а сидельцы ничего, привыкали. В коридоре было тихо, хотя нет, где-то вдали лязгали железные двери, ну а заключенные, привыкшие к этому звуку, уже и не слышали его, как не слышит ухо дачника шума проезжающей электрички. Дача… Анна на мгновение прикрыла глаза, подставив лицо тонкому лучу света, пробивающемуся сквозь грязное оконное стекло, и вспомнила, как еще совсем недавно – прошлым летом, в прошлой жизни – они с мужем вечером шли от станции к дому. Дорога проходила через лесок, и когда пара вышла на опушку, вдруг запел соловей. Тогда Сергей обнял Анну, и они долго стояли, слушая звонкие трели. Темный лес, легкий ветерок, надежные руки мужа, чувство покоя и защищенности… Жизнь была простой и понятной, и казалось, так будет всегда.

Сережу она знала с детства. Еще детьми они познакомились в пионерском лагере, куда Аню на все лето отправила мать. Первую смену девочка грустила и плакала: хотелось домой, подруг не было. Но мать, работавшая буфетчицей в закрытом партийном учреждении, на просьбу дочери забрать ее из лагеря жестко ответила:

– Сиди. Не до тебя мне сейчас – сменщица уволилась, работать мне теперь до сентября без выходных-проходных.

А когда через пару недель началась вторая смена, и приехали новые ребята, стало гораздо веселее. Аня сразу обратила внимание на высокого худого паренька, который быстро стал заводилой. Он пел под гитару модные песни на иностранном языке, утверждая, что это рок, подбивал пацанов бегать ночами купаться, а однажды сам проколол себе ухо и вставил туда английскую булавку. Как-то вечером ребята решили организовать дискотеку. И все было как обычно – девчонки стояли группкой, мальчишки тусовались отдельно. И вдруг Сергей подошел к ведущему, взял у него микрофон и, сделав музыку тише, сказал:

– Я хочу пригласить на танец самую красивую девушку!

Все замерли. У девчонок забились сердечки, каждая надеялась, что именно ей адресованы эти слова. А он спокойно вернул микрофон ведущему и, быстро сбежав со сцены, стремительной походкой направился к Ане. Толпа послушно расступалась, мальчишки одобрительно улыбались, девочки опускали глаза, скрывая разочарование.

– Разрешите пригласить вас на танец? – неожиданно церемонно произнес Сергей, вплотную подойдя к ней.

– Разрешаю, – смущаясь от неожиданности, пробормотала Анна, подавая ему руку.

Они неловко танцевали, боясь случайно коснуться друг друга, стараясь даже не дышать.

– Хочешь, пойдем к озеру? Я сегодня поймал пару карасей и забыл в ведре. Можем отдать их Ваське.

Аня не сразу сообразила, о каком Ваське идет речь. Это был толстый и ленивый рыжий кот, обитавший при кухне. Мышей он не ловил, а целыми днями спал в каком-нибудь теплом месте, смешно поводя во сне усами. Аня весело подумала: какая разница, за карасями, так за карасями – с этим парнем, казалось, хоть на край света. Они долго пробирались по узкой заросшей тропинке, влажная трава хлестала по ногам, ветки Сергей заботливо придерживал одной рукой, а другой сжимал Анину ладошку. Вскоре перед ребятами заблестела темная гладь воды. На берегу стояло старое ведро с водой, а в нем – о чудо! – плавали два живых карася.

– Слушай, а если их выпустить, они жить будут? – спросила Аня.

– Должны, – без тени сомнения ответил Сергей.

Тогда она взяла ведро и, аккуратно пройдя по тонким скользким мосткам, опрокинула его в озеро. Рыбы шлепнулись с громким всплеском и тут же исчезли в глубине. Балансируя по доскам мостков, Сергей подошел к ней и робко обнял за талию.

– Какая же ты красивая, – тихо сказал он.

Аня повернулась и замерла, глядя в его глаза. Так они и стояли, обнявшись, чувствуя близость друг друга, и боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть то непонятное и хрупкое, что вдруг возникло между ними. Ребята и не заметили, сколько прошло времени. Постепенно над водой стал подниматься туман, а над верхушками деревьев появился край солнца. Аня очнулась первой.

– Пойдем обратно, там, наверное, нас уже ищут!

В лагере царил переполох. Вожатые бегали из корпуса в корпус, пытаясь выяснить, кто последний видел ребят, куда они делись. Конечно, мало им не показалось. Сергею объявили строгий выговор, а Аниной матери позвонила директор лагеря, высказав все, что она думает по поводу поведения ее дочери. К счастью, мать была так занята в своем буфете, что дело ограничилось разговором по телефону и свирепым обещанием «разобраться по полной программе». С Сережиной мамой все было проще. Она работала главврачом в детской больнице, и у нее просто не было времени заниматься выкрутасами сына. Спокойно выслушав эмоциональную речь начальницы пионерлагеря, она вежливо извинилась за его поведение и попросила отложить разбирательства до конца смены. Ну а там, как известно, или все будет забыто, или случится что-нибудь новое и прошлые события благополучно канут в лету.

Сергей с Аней продолжали встречаться. Вечером, после отбоя, когда шум в палатах затихал, Сергей тихонько подкрадывался к окошку комнаты, где спала Аня, и стучал по стеклу так, как они условились – три раза медленно, пауза, два раза быстро, пауза и еще раз.

Девочка осторожно открывала окно и спрыгивала вниз, благо, первый этаж был невысоким. Сергей подхватывал ее и, бережно опустив на землю, брал за руку. Они уходили на прогулку. Где только не побывали за время, оставшееся до конца смены: в лесу, который в тиши ночи казался совсем другим – таинственным, опасным, полным непонятных звуков и теней, у озера, на тех мостках, где они снова не раз встречали рассвет, в ближайшей к лагерю деревне. По самой деревне они прошлись только раз и то краем – собаки подняли невообразимый лай, услышав чужаков, и им пришлось быстро ретироваться. А иногда ребята просто залезали на чердак заброшенного корпуса. Там они сидели и разговаривали обо всем на свете – Сергей рассказывал ей про западные рок-группы, о которых в то время мало кто знал, и записи которых передавали друг другу только по большому знакомству, про своих родителей – маму-врача и отца-строителя.