Кира решила оставить на потом выяснение, почему женщина, которая старше ее, видимо, всего на несколько лет, обращается к ней, как к ребенку. Она откинулась в кресле, закрыла глаза и постаралась успокоиться. “Потом, все потом”. В темноте, в окружающей ее темноте она была не одна. Не одна, но тот, кто таился в этой тьме, не решался заявить о себе и просто ждал. “Неужели боится?” Она отбросила эту глупую мысль и зажгла свечу. На этот раз огонь откликнулся как будто охотнее и горел словно веселее (да, ей нравилось именно это слово). Он будто улыбался ей, и Кира позволила себе улыбнуться огню в ответ.

Словно получив дополнительный импульс, огонек окреп и заиграл разными цветами: желтым, зеленым, синим и их оттенками. Заиграл и словно вырос, потянулся к девушке, а она, улыбаясь, радуясь его игре, вознесла не огонек, а уже столб цветного пламени над собой. “Ну, и где ты? Ты видишь, вот моя сила!” И тьма, что раньше бурлила, а теперь старалась стать незаметной, неуловимой, вдруг поднялась, словно во весь рост и ответила неожиданно сильным женским голосом “Я здесь! Я с тобой”.

В этот раз Кира вспомнила этот голос из сна, принадлежавший женщине с портрета. “Что она делает здесь? И здесь – это где?” Огонь, вырывающийся из ее рук как будто смешался с тьмой и, удвоив силы, закрутился четырехцветной радугой. “Красиво! Но ты уверена, что способна удержать его?”

Материализовавшийся из тьмы знакомый силуэт протянул ей руку. “Может, мы сможем сделать это вместе?” Кира не успела ей ответить, в ушах зазвучал голос другой женщины:

– Хватит. Достаточно! Хватит!

Ей очень, очень не хотелось этого делать. Огонь в руках начал ослабевать, но девушка не хотела совсем отпускать его в присутствии этой, другой.

– Кира, хватит!

Черноволосая женщина торжествующе усмехнулась и исчезла. И только тогда она нехотя отпустила огонь и открыла глаза.

Женщины, сидящие за столом, словно не заметили, что с ней что-то происходило. Они спокойно смотрели на Киру, словно ожидая, что она совершит что-то еще. А может, они вообще не заметили ничего?

Анна поднялась с места:

– Кира, спасибо тебе! Давайте узнаем, что же это было? Желтый?

Одна из сидевших женщин склонила голову.

– Синий?

Теперь также кивнула другая, сидевшая за столом.

– Зеленый?

Женщина, отвечавшая Кире на вопрос о матери, кивнула и произнесла:

– О, да. Такого зеленого я не видела давно. Девочка молодец.

Анна повернулась к следующей женщине. Та широко улыбнулась и энергично закрутила головой, взметнув целое облако ярко-рыжих волос.

– Я не почувствовала в ней красного огня. Можешь успокоиться, подруга.

Теперь Анна повернулась к Кире.

– Ну что же. Три из четырех – это просто замечательно! Кира, тебе надо отдохнуть! Кейли! Проводи нашу гостью в столовую. После обеда вы можете погулять по парку. Потом мы поговорим, и я отвечу на твои вопросы.

Кира поняла, что больше ничего сейчас не услышит, встала и повернулась к выходу. У арки стояла маленькая светловолосая девушка. Смешные конопушки разлетелись по улыбчивому лицу.

– Привет! Я – Кейли.

– А я Кира. Ты меня проводишь?

– Ага!

Направляясь вслед за Кейли, Кира вдруг почувствовала, что прикусила губу.

“Они говорили о четырех цветах. Четырех. Но почему же никто не сказал ни слова о черном? И никто ничего не сказал о Ней”.

“Безусловно, она слишком много времени проводит в помещении, Генрих прав”. Софи подошла к окну. Лес внизу раскинулся до самого горизонта. Только в самом низу к склону холма притулилось несколько домиков. Здесь очень красиво, но как же ей хотелось снова в Вену! Или хотя бы в Прагу. Хотя, зачем в Прагу, она никак не могла сообразить. Во всяком случае, после родов, как только малютка немного подрастет, она наверняка поедет.

Софи отошла от окна и обернулась к своему портрету, который Генрих повесил в комнате, где она теперь проводила так много времени. Портрет словно обладал своей особенной, внутренней силой и, глядя на него, всегда ощущались спокойствие и уверенность. Хозяйка замка вышла в коридор и начала спускаться в гостиную, машинально проводя пальцами по граням висевшего на груди камня, когда за окнами послышался стук копыт и скрип колес экипажа. Софи спустилась в гостиную, когда за окном уже раздавались женские голоса.

– Мадам Софи! Приехала ваша сестра, мадам Евгения, и с ней еще девушка, француженка, мадемуазель Клио.

Управляющий замком, господин Вахт, сам зашел сообщить о визите. Софи попросила, чтобы он быстрее пригласил женщин пройти в салон. Это был сюрприз, приятный сюрприз. Сюда к ней никто не приезжал уже давно. После отъезда в родное имение матери барона замок тревожил своим холодом и настроением общей грусти. А теперь и старый барон, отец Генриха, поехал в столицу искать хорошего врача для госпожи баронессы. Визит жизнерадостной, шумной сестры с последними новостями обещал стать весьма неординарным событием.

– Здравствуй, дорогая Софи! Прекрасно выглядишь! Тебе уже совсем недолго осталось до родов! – вошедшая Евгения с удовольствием огляделась вокруг. Она стянула дорожные перчатки и принялась развязывать ленты на шляпе. Евгения была старше ее всего на два года, но вышла замуж значительно раньше и уже успела обзавестись двумя дочками-погодками. Она присела в предложенное лакеем кресло и радостно продолжила:

– Замечательно, Софи! Замечательно! Я была так рада, когда получила твое предложение заехать как раз перед нашим выездом из Дрездена! Это было приятное чудо. Правда, Клио?

До сих пор Софи не обращала внимания на девушку, приехавшую вместе с сестрой. Она держалась скромно и не пыталась вступить в разговор. В ответ на реплику Евгении спутница сестры словно очнулась, ее лицо покинуло мечтательное выражение, и она утвердительно кивнула.

– Вы знаете, Софи, ваша сестра много рассказывала мне о вас и о замке, об истории рода хозяев.

Странно, Клио старалась сохранять приветливый тон и улыбнулась хозяйке, но женщину не покидало какое-то беспокойство.

– Да, Софи. Клио так интересуется историей! Она вынуждена была уехать из Франции совсем малюткой вместе с родителями после всех этих страшных событий. А теперь, когда вместо курфюрста в Саксонии засели эти генералы[3], бедная девушка решила уехать в Вену. Я взяла ее с собой, все-таки в компании и дорога приятнее.

Софи машинально взялась за камень. Беседа только завязалась, а она уже дважды поймала взгляд француженки у себя на груди. “Нет, она ничего не получит!” – хозяйка замка резко поднялась на ноги, но внезапная боль внизу живота заставила буквально упасть обратно в кресло. Женщины вскочили и подбежали к ней. Боль, что подступила внезапными толчками, кажется, утихла. Она схватила сестру за руку.

– Пожалуйста, позови управляющего! Он должен отправить кого-нибудь за доктором! Мне кажется, мое время пришло.

Евгения вышла. Клио склонилась к Софи.

– Скажи, она здесь? С тобой? Как это, жить с ней каждый день?

Софи пробил внезапный страх, и ей стало дурно. Она хотела отвести взгляд, спрятаться. Француженка протянула руку и тихонько сжала ее кисть.

– Не надо меня бояться!

Внезапно Софи почувствовала, как внутри словно начало просыпаться нечто или некто возмущенный, переполненный гневом, сильный. Она почувствовала себя совсем другой, могущественной, всемогущей.

– А ты не боишься? Ты хочешь узнать? Может быть, ты тоже мечтаешь исполнять желания?

Она вдруг поняла, что не сидит больше в кресле, а стоит, и даже надвигается на девушку, красивое лицо которой исказила гримаса злобы.

– О, я вижу, что ты действительно здесь. Но не мне опасаться тебя. Нет, не мне.

– Госпожа баронесса! – в дверях стоял Вахт. – Я послал за мастером Глейзером! И сейчас позовут Радку Коларову. Она хорошо разбирается в женских делах и поможет вам до приезда господина доктора.