Деятельность правления в Петербурге с началом нового века продолжали действовать утвержденные властями для евреев «Временные правила» 1877 г., на основе которых избирался состав правления ПХС. В нем тогда были: Б.Р. Александров, Ю.Б. Бак, Г.О. Гинцбург (председатель до своей кончины), Б.А. Каменка, Я.С. Поляков, затем также Г.В. Воллернер, М.В. Зив, И.М. Шварц, Б.А. Эпштейн. В последующем избирались Г.А. Бернштейн, М.А. Варшавский, Г.Я. Гаркави, М.А. Гинсбург, Д.Г. Гинцбург, Г.Б. Слиозберг, М.П. Шафир, Я.Р. Эмануил. На заседаниях правления присутствовали также р. А.Н. Драбкин, иногда его помощник Я. Шохер, почетный секретарь Д.Ф. Фейнберг, секретарь правления Е.К. Винер. С 1 июля 1906 г. его сменил И.И. Гинцбург, занимавший этот пост до разгрома общины в 1929 г. В члены Ревизионной комиссии избирались М.Д. Кадинский, И.Ю. Маркон, И.С. Соловейчик, потом Г.В. Бредед, В.С. Персон, Я.Л. Фридланд. Преподавателями Моисеева Закона евреям-гимназистам были С.А. Каценеленбоген и Д.Г. Маггид, архитектором общины – Б.И. Гиршович. В конце 1909 г. провели избрание членов правления взамен выбывших в связи со смертью Г.О. Гинцбурга и Ю.Б. Бака. При этом на должность председателя избрали Д.Г. Гинцбурга. Тогда на заседаниях начал присутствовать р. Д.Г. Каценеленбоген. В 1911 г. в члены правления взамен выбывавших по очереди были впервые избраны бар. Ал-др Г. Гинцбург и Э.С. Мандель, в члены Ревизионной комиссии – Б.И. Гиршович. После смерти Д.Г. Гинцбурга на должность председателя правления ПХС намечался Я.М. Гальперн. Но ввиду его преклонных лет сочли целесообразным остановиться на более молодом кандидате. И вскоре им был избран М.А. Варшавский, фактически уже исполнявший обязанности председателя. В последующем в правление также входили: И.А. Абельсон, И.М. Каган, С.Г. Поляк, С.Л. Тривус. Старостами ПХС были А.Я. Гаркави, Ю.И. Маркон и Б.М. Сапотницкий.¹⁹

Правление ПХС работало весьма интенсивно, заседало почти в каждом месяце по два раза. Оно уделяло внимание улучшению содержания архива ПХС, для чего был приглашен С.Е. Винер в качестве «общинного архивариуса». Не менее одного раза в год созывалось общее собрание прихожан ПХС, на которых избирались члены правления, обсуждались многие вопросы. В 1911 г. создали комиссию для урегулирования доходов от продажи кошерного мяса: И.И. Гинцбург, Д.Г. Каценеленбоген, Н.А. Котлер, М.А. Лесман, М.Б. Минкович, Б.М. Сапотницкий, Н.М. Шварц. Эта проблема не раз вызывала споры между евреями (в 1880-х гг. в одной из молелен по этому поводу даже была «рукопашка»), торговцы обвинялись в монополизации продажи мяса, в необоснованном увеличении цен.²⁰

В начале XX в. наблюдался определенный спад еврейской общинной деятельности. Это, в частности, проявлялось в том, что на общие собрания прихожан ПХС их являлось сравнительно немного: например, 10 июня 1902 г. всего 17 чел. Однако в последующий период их активность начала заметно возрастать, все большее их число участвовало в общинной жизни. В мае 1905 г. многолюдное и бурно протекавшее общее собрание образовало специальную комиссию. Ее целью было рассмотрение вопроса об уменьшении годового членского взноса с 25 до 10–12 руб. с целью содействия росту числа действительных членов, имевших право голоса при выборах руководства общины. В нее вошли: Л.М. Брамсон, А.М. Бриллиант, М.М. Винавер, М.И. Закс, В.М. Каплан, А.М. Лесман, Э.С. Мандель, В.С. Персон, Г.Б. Слиозберг. Задачи комиссии были весьма сложными, так как она должна была не только обосновать перед властями необходимость сокращения размера взноса, с чем многие прихожане, особенно вносившие суммы, существенно превышавшие этот взнос, были не согласны, но и обеспечить рост поступления средств на общинные нужды. Как все это совместить, никто тогда себе не представлял. Единства во мнении не удалось достигнуть, так что эффективность работы этой комиссии была весьма мала.

15 апреля 1907 г. состоялось годичное собрание прихожан ПХС, на котором было 160 чел., преимущественно, как писали в сионистской прессе, «принадлежащих к зажиточным классам». Присутствующие возмущались тем, что старосты синагоги назначаются правлением, а не избираются прихожанами, что поддержали А.Я. Гаркави и И.Ю. Маркон, которые сами много лет были старостами. Поэтому этот вопрос быстро был решен в положительном смысле. Однако более сложная обстановка создалась на собрании, когда его председатель Д.Г. Гинцбург заявил, что еще два года тому назад была избрана комиссия для выработки устава общины взамен устаревших «Временных правил» 1877 г. Однако она ничего существенного за это время не сделала. Поэтому он предложил избрать новый ее состав: Г.А. Бернштейн, И.Ю. Маркон, А.М. Лесман и Г.Т. Терк.²¹ Но, как представляется, дело было не только в пассивности этой комиссии. Главное было в том, что в МВД не желали рассматривать данный вопрос и, в частности, представленную евреями «Докладную записку», не давали конкретного ответа на все их предложения. В былые годы в таких случаях председатель правления Г.О. Гинцбург ехал к сановникам, лично просил, часто чего-то добивался, хотя бы ясности. Но теперь его силы были уже не те, а другого лица, пользовавшегося таким авторитетом, не было.

Что касается ПХС, то никаких прямых препятствий к ее деятельности со стороны властей не было. Однако их отношение к евреям характеризует такой, казалось бы, незначительный факт. В начале 1903 г. правление ПХС обратилось в МВД с жалобой по поводу открытия на противоположной от ПХС стороне улицы казенной винной лавки, находившейся всего в 42 м от ее ограды. Евреи писали, что возникавшие в связи с этим большие скопления подвыпивших людей сопровождались руганью, которую было слышно на значительном расстоянии, иногда драками. Все это нарушало спокойствие, которым должно характеризоваться данное место, совершенно не соответствовало тому состоянию, в котором находились верующие, входившие и выходившие из синагоги. Поэтому евреи просили перенести эту лавку куда-нибудь подальше. Чиновники из полиции 11 января 1903 г. обратились за разъяснениями в МВД, отмечая при этом, что «это очень хорошее место для винной лавки, позволяющее сделать большие сборы». В МВД долго не думали и уже 22 января направили ответ в полицию: «К устройству винной лавки в указанном Вами месте препятствий не встречается», тем самым отвергнув претензии евреев. Заметим, что когда А.Н. Драбкин 6 сентября 1901 г. обратился в МВД за разрешением на «устройство кущей во дворе синагоги во время предстоящего праздника Суккот», то градоначальник не разрешил, и МВД его поддержало.²²

Между тем постепенно начали проявляться некоторые благоприятные моменты в отношении властей к развитию в городе еврейской религиозной жизни. Но еврейские деятели считали все эти послабления – при общем репрессивном характере отношения к ним – совершенно недостаточными. Исходя из прошлого исторического опыта, они вынуждены были считаться с тем, что это отношение к евреям всегда было неустойчивым, часто зависящим от настроения того или иного представителя властей в данный момент. И это подтверждается тем, как власти относились к вопросу открытия постоянных и временных еврейских молелен. Здесь, как будет показано ниже, царил полный произвол. Все зависело от мнения разного рода начальников. Причем иногда отношение высоких чинов (например, руководителей МВД) оказывалось более лояльным к евреям, чем чинов более низкого уровня. Это отношение, конечно, имело тесную связь с общей политической обстановкой в стране: когда демократическое движение было на подъеме, власти несколько ослабляли репрессивное давление на евреев. Но когда после 1906 г. начался постепенный спад этого движения, власти тут же усилили репрессии. Хотя, надо сказать, во многих случаях в их действиях какой-либо последовательности не прослеживается.