Техника сельского хозяйства совершенствовалась. Уже в конце IV тыс. мотыжное земледелие сменяется пахотным. Появляется плуг, точнее соха, которая взрыхляла землю. Более того, это пахотное орудие было снабжено специальной воронкой, через которую пахота засевалась зерном. Пахали на ослах, реже на быках. Лошадей у шумерцев пока не было. В пахоте участвовало три человека: один погонял ослов, второй направлял соху, а третий сыпал в воронку посевное зерно. Очевидно, это было не очень удобно.

В шумерской поэме III тыс. до н. э. плуг и мотыга спорят, кто из них важнее. Побеждает мотыга. Именно она прокладывает каналы, проводит все работы по осушению и орошению полей, а это было важнее взрыхления почвы.

Сеяли ячмень, полбу, дурру (вид сорго), пшеницу сеяли редко и мало. Важное место занимали плантации финиковой пальмы, которая считалась священным деревом. Финиковая пальма выращивалась не только для получения фиников, но и древесины – ценного строительного материала.

В составе государственного хозяйства было и скотоводство, причем нередко очень специализированное: в ведении отдельных пастухов находились, например, ослиные матки и молодые бычки.

Главным в прогрессе сельскохозяйственной техники было не появление пахотного орудия, а совершенствование мелиорации. Поэтому-то мотыга в споре и победила плуг. Первоначально использовались многочисленные естественные протоки Евфрата и Тигра, а потом стали прокладывать искусственные каналы, покрывшие всю территорию Шумера, и каждый царь – энси, перечисляя свои заслуги, выделял эту сторону своей деятельности.

Но в строительстве каналов, в мелиоративных работах персонал энсиального хозяйства, шублугали и гуруши, не участвовал. Эти работы проводились под руководством администраторов энсиального хозяйства крестьянами-общинниками, для которых это было важнейшей государственной повинностью.

Второй государственной повинностью общинников были строительные работы. Строились все более крупные храмы, дворцы правителей, города теперь обносились крепостными стенами, но и в этих строительных работах персонал царского хозяйства не участвовал. Эти работы тоже велись руками общинников.

А поскольку мелиоративные и строительные работы производились по инициативе государства и под руководством энсиальных инженеров и администраторов, то централизованное государственное хозяйство охватило и труд общинников, которые формально в состав этого хозяйства не входили.

В энсиальном, т. е. государственном хозяйстве трудились и ремесленники: столяры, кузнецы, кожевники, портные, пекари. Важное место занимало изготовление изделий из тростника. Поскольку дерево было дефицитным материалом, из тростника изготавливались корзины для хранения продуктов и документов, циновки, которые использовались и для погребения покойников, а первоначально – суда. Довольно крупными были хлебопекарни. В одной из них на выпечку хлеба за два месяца была испрльзована тысяча гур (200 т) муки.

Ремесленники относились к все тому же сословию гурушей, обеспечивались продовольствием и получали земельные наделы, игравшие роль приусадебных хозяйств. В этом отношении не было разницы между людьми, занятыми в сельском хозяйстве и ремесле.

Натуральное довольствие в среднем составляло 60 сил (36 кг) зерна в месяц для мужчин и 30 сил (18 кг) для женщин. В некоторых случаях зерно заменялось хлебом. Это дополнялось небольшим количеством растительного масла и фиников. Административный персонал и квалифицированные работники получали снабжение «по отдельным табличкам» (по особым спискам), т. е. по повышенным нормам. Кроме продовольствия, работники государственного хозяйства получали некоторые предметы потребления, например, шерсть на одежду.

Кроме этих натуральных выдач, работники государственного хозяйства получали от государства наделы земли. Обычный надел составлял от 1]3 бура до 1 бура (от 2 до 6 га). Вместе с наделом давалось зерно для посева, сельскохозяйственные орудия и рабочий скот (обычно ослы).

Ремесленники получали сырье и материалы с государственных складов и на склады сдавали готовую продукцию. Существовали строгие нормы выработки, в соответствии с которыми использовался даже специальный термин – «человеко-день». Он отличался от знакомого нам трудодня именно тем, что труд был нормирован, и человеко-день соответствовал определенному объему работы, которую следовало выполнить. Например, на изготовление судна вместимостью в 60 гур (7,5 т) требовалось затратить 900 человекодней.

Система учета и отчетности была доведена до такой степени, что проводились контрольные ревизии – проверка соответствия отчетов низших руководителей реальному положению дел. Такие контрольные акты сохранились в архивах глиняных табличек.

Рабочий персонал энсиального хозяйства делился на две группы: людей, которые обслуживали общие потребности хозяйства, и людей, обслуживавших энси и членов его семьи. Наивысшего развития достигли отрасли ремесла для обслуживания царской семьи и придворных: ювелирное дело, деревообработка, изготовление музыкальных инструментов и т. п.

В конце III тыс. до н. э., в период так называемой третьей династии Ура (22–21 вв. до н. э.), когда цари Ура практически объединили весь Шумер, подчинив энси других городов, централизация государственного хозяйства еще усиливается. В сфере ремесла это выражалось в появлении крупных мастерских. В самом Уре было 8 таких мастерских: кожевенных, столярных, кузнечных, по изготовлению тканей и одежды. Прекращается выделение ремесленникам наделов для удовлетворения их личных потребностей: теперь они переводятся на полное обеспечение со стороны государства.

По мере развития ремесла усиливался торговый обмен между городами и с окружавшими Шумер народами. Но и этот обмен был в основном тоже в руках государства. Этим занимались государственные торговые агенты – дамгары. В качестве мерила стоимости сначала использовались скот и зерно, а затем металлические слитки. До денег шумеры еще не додумались.

Для управления этим хозяйством был необходим огромный государственный аппарат. Чиновники этого аппарата составляли теперь новую, служилую знать, противостоявшую старой родовой знати. Эти чиновники обычно были выходцами из тех же гурушей и по своему правовому положению были «свободными неполноправными», т. е. полностью зависимыми от воли царя. Чиновниками теперь практически становились и жрецы, и даже энси зависимых городов. Естественно, как представители верховной власти, они имели существенные привилегии по сравнению с остальным населением.

Итак, основную часть людей, занятых в материальном производстве Шумера, составляли свободные общинники и государственные работники – гуруши. Статус гуруша настолько отличался от статуса раба, что гуруш мог стать и государственным администратором. Рабы составляли незначительную долю занятых и лишь в некоторых отраслях хозяйства, причем не столько рабы, сколько рабыни. Например, текстильным производством (прядением шерсти) занимались именно рабыни. Уже в самых ранних надписях, в период складывания шумерской цивилизации, упоминаются рабыни под названием «женщины горной страны»: очевидно, основным источников поступления рабов были военные столкновения с горным Эламом и захват пленных.

Шумерские законы отнюдь не исключали рабовладения. Отцу разрешалось продавать в рабство своих детей, и дочерей часто продавали в рабство. Цена раба составляла 14–20 шекелей серебром (117–168 г серебра) [1, с. 47–48]. Но, как уже сказано, их удельный вес в материальном производстве был незначителен

Это и понятно. Натуральное хозяйство крестьянина-общинника велось трудом семьи, а в государственном хозяйстве было выгоднее использовать даровой труд населения. Ведь раба тоже надо было содержать. И рабы постепенно растворялись в общей массе персонала.

Материалы археологических раскопок и клинописных архивов позволяют восстановить картину быта рядового шумерца

Прежде всего, отметим, что это горожанин. О деревнях Шумера ничего неизвестно. Да и были ли они, эти деревни? В ранний период истории Шумера низменность – это регулярно заливаемое болото. Селиться можно было только на холмах – возвышенностях. Но именно на этих возвышенностях строились храмы – зиккураты, а вокруг них – города. А когда потом низменность пересекла сетка каналов, это была храмовая земля, и селиться здесь, среди орошаемых полей было, очевидно, не принято.