Я вышел из дворца и быстро направился в сад. Куда бы я не пошел эти воспоминания и эти мысли не оставят меня, они будут преследовать мучить!
«Ужели же всем суждены эти муки, Творец?
Не лучше ль тогда обойтись нам совсем без сердец?» - пронеслись в голове знакомые строки. Она тогда читала их и потом сама себе задала вопрос: «И вправду не лучше ль?» Но не ответила на него. Хотя мне кажется, что сейчас она сидит во дворце и понимает, что если бы ей задали подобный вопрос, то она бы сказала, что человеку гораздо лучше без сердца, а я бы добавил, что еще лучше, если помимо сердца нет и души…
========== Я поняла, что ухожу навсегда. ==========
Нет, только не это. Только не эта душераздирающая боль в груди, которая заставляет сильно страдать, плакать, чуть ли не выть от отчаяния и лезть на стену.
Нет, только не это безумство, которое делает тебя по-настоящему уязвимым.
Я не могу больше терпеть все эти страдания. Меня уничтожили, растоптали, безжалостно убили, не моргнув глазом. Что я могу сделать сейчас, чего я могу добиться в этой жизни, кроме боли страдания и дикого ужаса!
Не хватает сил даже на фальшивую и неискреннюю улыбку, не хватает сил на то, чтобы поверить, что эта душевная боль рано или поздно оставит. Я умираю, я больше так не могу, еще чуть-чуть, и меня не станет…
- Хюррем, - сказал Сулейман.
Я вышла на балкон, чтобы подышать свежим воздухом. Я настолько задумалась, что даже не заметила, как перегнулась через перила балкона, стоит оттолкнуться, и я полечу вниз.
Я выпрямилась. Голова немного кружилась, даже живот скрутило. Повернувшись к Сулейману, я попыталась улыбнуться, но в глазах внезапно потемнело, колени подкосились, и я начала падать на пол.
- Хюррем! – султан подбежал ко мне и взял на руки, а я лишь чувствовала это ужасное головокружение.
Сулейман положил меня на кровать и приказал страже, чтобы привели лекаря. Я тяжело дышала, мне казалось еще чуть-чуть и я умру. В покои через некоторое время вошла лекарша и начала осматривать меня. А я лишь позже поняла, что Сулеймана нет в покоях.
После осмотра лекарша с улыбкой на лице сообщила, что я жду ребенка. Я прекрасно знала, что это не ребенок Ибрагима, а Сулеймана. После той ночи я сделала все, чтобы не забеременеть. Зато с султаном я провела несколько ночей, поэтому не удивительно, что мне сообщили такую новость.
Я дотронулась до живота и внутри все сжалось. Ребенок от нелюбимого мужчины! Снова сплетни, ссоры и эти ужасные взгляды наложниц, снова сидение в покоях несколько месяцев!
Я заплакала очень сильно. После того как мне пришлось расстаться с Ибрагимом, я дала себе слово, что у меня не будет детей, а в результате все получилось именно не так как я хотела.
В голове даже возникла мысль о том, что не надо было принимать меры, чтобы не забеременеть от Ибрагима. Наверное, мне жилось бы гораздо легче, если бы я носила под сердцем именно его ребенка, а не Сулеймана.
Чуть успокоившись, я приказала лекарше, чтобы она молчала и никому ничего не говорила. Нет, с ребенком я ничего делать не буду, мне просто нужно было время, чтобы привыкнуть к тому, что я в положении. Скорее всего, я буду молчать до тех пор, пока не появится живот.
Сулейману я сказала, что у меня легкое недомогание. Он забеспокоился не на шутку и предложил пригласить другого лекаря, я отказалась.
- Пока тебе не станет лучше, будешь жить в моих покоях, - сказал султан.
- Повелитель, - я села на край кровати и приложила руки ко лбу, небольшое головокружение все еще мучило меня, - не переживайте так, со мной все хорошо.
Сулейман нахмурился. Ему не понравилось, что я решила с ним спорить.
- Хюррем, - падишах присел рядом со мной и погладил по лицу, - душа моя, я буду всегда переживать за тебя, именно поэтому я прошу тебя, поживи пока в моих покоях, так мне будет спокойнее.
Раз Повелитель просит, отказывать не стоит, так же как и не стоит доводить его до того, чтобы он начал не просить, а приказывать. Я молча кивнула.
На следующее утро мне стало немного легче, и я вышла в сад, чтобы прогуляться. Дети тоже играли в саду. Был слишком теплый и солнечный день, чтобы они сидели в покоях.
Единственное, что расстраивало меня - мое душевное состояние, я дико скучала по Ибрагиму! Так хотелось увидеть его, заглянуть в его глаза, обнять, услышать его голос, но этому больше не суждено сбыться, остается только лишь страдать и ждать когда эта боль пройдет.
Тут я увидела Валиде и Махидевран, что тоже гуляли по саду. Завидев меня, они демонстративно отвернулись и отошли подальше.
Видимо Валиде способна быть ко мне доброй, только тогда, когда у нас с Сулейманом разлад в отношениях. Узнав, что султан решил пойти против правил и заключить со мной никях, она снова возненавидела меня, будто это я упросила падишаха сделать так, а не он сам принял такое решение. Снова по гарему поползли сплетни. Наложницы всем видом стали показывать, что они на стороне Валиде, а меня ненавидят.
Махидевран тоже немало взбесилась и каждый день ищет повод, чтобы как-нибудь унизить меня. Видимо ее благодарность за тот случай с султаном прошла.
Как ни странно меня поддерживала только та женщина, которую я должна ненавидеть больше всего – Хатидже. Она сказала, что так Сулейман доказал мне свою любовь и была искренне счастлива за меня и падишаха. Порой мне даже было невыносимо смотреть на Хатидже. Она так поддерживает меня, утешает, когда мне плохо, а я так поступила с ней! Хотя с другой стороны можно себя оправдать тем, что ни я, ни Ибрагим и предположить не могли такого расклада.
В общем, мою душу раздирали противоречивые чувства.
Тяжело вздохнув, я тоже отвернулась и посмотрела на Селима, что уже умел ходить. Но сейчас он предпочитал просто сидеть на лужайке и мять руками зеленую траву. Его волосы были очень яркие на солнце, я невольно улыбнулась, глядя на сына. Наверное, впервые за это время, я смогла искренне улыбнуться.
Время пролетало очень быстро. Незаметно для меня прошло еще два месяца. Они не были мучительными, но и не несли радость за собой. Все платья стали тесны, большого живота конечно еще не было, но все равно он стал заметен. Теперь я понимала, что рано или поздно Сулейман, как и все остальные, заметят это, но все равно я никому ничего не говорила, пусть гадают, если угодно, а у меня пока нет необходимости говорить кому-нибудь про свою беременность.
Я сидела в покоях Повелителя и читала книгу. На душе было очень спокойно. Я стала часто прятаться в покоях султана от злых взглядов. Ожидание ребенка сделало меня очень тревожной, подозрительной, капризной, а еще я очень часто плакала. Почти каждую ночь мне снился Ибрагим, которого я не видела еще с той ночи. Душа просто разрывалась на части. Я видела всю любовь Сулеймана, но не могла на нее ответить в полной мере. А мне так хотелось любить и быть любимой! Но эту любовь мог дать только Ибрагим, только он мог успокоить и заверить, что я в безопасности.
В бешенстве я откинула книгу и, встав с кровати, начала ходить по покоям, поглаживая живот. Я почему-то была твердо уверенна, что будет мальчик. Наверное, потому что иногда ночью, когда мне не снится Ибрагим, то я вижу сны о прекрасном малыше, которого держу на руках.
- Сыночек мой, - я погладила живот и глубоко вздохнула, - маме так плохо, душа на части рвется, а меня можешь выслушать только ты.
Тут я услышала шорох, обернувшись, я увидела Сулеймана, что замер на пороге, глядя как я разговариваю с нашим сыном, который растет у меня в животе.
Ну, дураком надо быть, чтобы не понять всей ситуации. Я глажу руками чуть округлившийся живот и разговариваю, казалось бы, сама с собой.
- Хюррем, - проговорил Сулейман и непонимающе посмотрел на меня, - ты что, ждешь ребенка?
Он начал подходить ко мне. А я почему-то шагнула назад и прикрыла рукой живот, словно я должна защищаться от Сулеймана. Только потом, поняв абсурдность ситуации, я улыбнулась султану и подошла к нему.
