Мустафа перевел взгляд с книги, которую держал в руках, на Нур. Затем, медленно поднялся на ноги. Она снова злила его своим поведением, почему она вынуждает его показывать себя со своей самой худшей стороны…

- Бали-бей пожаловался? – насмешливо спросил он, подойдя к Нур.

- Он не из тех, кто жалуется, - проговорила Нур, - до сегодняшнего дня я думала, что ты не тот, кто пользуется своим положением. Как ты мог приказать ему перестать общаться со мной?

- Могу порадовать тебя, он сказал, что не выполнит этот приказ и будет рядом, пока ты хочешь этого, - сказал шехзаде.

- Не вмешивай Малкочоглу в наше прошлое, то, что было, уже прошло, я не хочу, чтобы он страдал из-за этого, - четко выговорила Нур.

Мустафа замолчал, обдумывая что-то. Он повернулся к девушке спиной и сделал пару шагов по направлению к двери балкона. А затем, резко развернувшись, спросил:

- Ты не веришь в то, что все можно вернуть?

- Вернуть, что именно? – вопросом на вопрос ответила Нур.

- Ты знаешь, что…

Нур вздохнула, увидев грустный взгляд шехзаде. Она знала, что рано или поздно этот разговор состоится, но почему-то ей казалось, что сейчас не то время, однако, и молча уйти тоже было нельзя.

- Нас не вера заставляет страдать, шехзаде, а недоверие. Я могу верить во что угодно, но если я буду с вами, недоверие навсегда поселится в моей душе. После одной вашей измены я буду снова и снова ждать нового удара, а жить в вечном подозрении и ожидании новой измены, пусть и неоправданно, я не хочу. Я вычеркнула вас из своей жизни еще в то утро, когда ворвалась в ваши покои и увидела, что вы не один. Я признаюсь, что слаба, слаба, бороться за вас, у меня не хватит сил сохранить вашу любовь, если появится достойная соперница. Этот путь тернист и он не для меня. Я и так слишком многое испытала в этой жизни, а самой себе строить препятствия я не хочу. Всю свою жизнь я постоянно борюсь за что-то, даже за еду мне порой приходилось драться, а теперь, когда силы уже покинули меня, единственное, на что у меня хватает духа, это сказать вам, что ваша любовь не для меня. Моя сестра боролась бы на моем месте, Хюррем сильная, она бы не отступила, она итак не отступила, добилась любви султана, удержала его рядом с собой, с помощью своей сильной любви. Я могу любить сильно, страстно, красиво, но бороться каждый день и жить в страхе, что сейчас на пороге появится соперница – выше моих сил.

- Значит, ты не дашь мне шанса? – прямо спросил шехзаде.

- Нет. Простите меня.

Мустафа подошел к Нур и взял ее лицо в свои руки. Как же он любил эти карие глаза! Они не были золотисто-карие, или сильно темными, они были нежно-коричневого цвета, очень теплого, мягкого и эти глаза затягивали словно в омут…

Шехзаде провел руками по рыжим волосам девушки, та стояла не шевелясь. Сердце султанши отчаянно билось, словно у маленькой птички, которую поймали и теперь держат в крепких руках, грозясь, никогда не отпустить на свободу.

- Нур, - тихо проговорил шехзаде, - если у тебя нет сил, если они и вправду тебя покинули, хотя мне сложно поверить в это, потому что ни разу в жизни я не встречал девушек отважнее, храбрее и прекраснее, позволь мне быть твоей опорой, я сделаю так, что ты никогда не вспомнишь о невзгодах и печалях, только будь моей. Я – твоя сила.

- Доверившись вам и полюбив вас так сильно, как не любила еще ни одна душа на этом свете, я дала вам силу, которой вы могли уничтожить меня. И вы сделали это, не познав всю силу моей любви, даже не поняв, насколько сильно я вами дорожу. Хотя я до последнего надеялась, что этой силой, этой властью надо мной, вы не воспользуетесь и не израните мою душу, не разорвете сердце…

- Дай мне шанс, - чуть ли не взмолился Мустафа.

- Нет, - выдохнула Нур, слезы буквально душили ее, - нет. Я не хочу больше предательства и разочарований, я не смогу…

Девушка вырвалась и резко развернувшись, вышла прочь из покоев. Нур быстрее ветра примчалась в лазарет к Хюррем и сев рядом, положила голову на край кровати и заплакала.

***

На следующее утро Нур разбудила Афифе. Она предложила госпоже пойти поесть и привести себя в порядок, заверив ее, что сама посидит рядом с Хюррем. Нур просто кивнула и пошла в хамам, аппетит опять пропал…

Пока девушка приводила себя в порядок, ее постоянно одолевали мысли. Она не знала, что делать, она не знала, как быть дальше. Один образ сменялся на другой, сердце изнывало по Мустафе, душа говорила о Малкочоглу… Разум упорно молчал. И почему всегда люди говорят, что в трудную минуту душа с сердцем подскажут, что делать, ведь в данный момент они работают совершенно по отдельности, ставя султаншу в тупик.

Но все мысли о неудавшейся личной жизни, несчастливой любви и неопределенности, покинули Нур, как только Афифе ей сообщила, что пришло письмо от Повелителя, через две недели он снова будет в Топкапы. Естественно, не из-за того, что поход окончился, а из-за Хюррем, состояние которой так и не улучшалось.

- Дай Аллах, чтобы, когда Повелитель приехал, Хюррем Султан открыла глаза и озарила Топкапы своей улыбкой, - с чувством сказала Афифе.

Нур посмотрела на старую женщину. Странные чувства одолевали ее. Если раньше она терпеть не могла Афифе-хатун, то теперь наоборот, Нур была благодарна ей, потому что сейчас, только от кормилицы султана она чувствовала поддержку. Теперь она понимала, почему Хюррем, всегда твердила ей относиться к Афифе с уважением.

- Спасибо вам большое, Афифе-хатун, чувствовать вашу поддержку очень важно для меня. Вы мудрая женщина, которую уважают все без исключения, - проговорила Нур.

- Я тоже была неправа на ваш счет, госпожа, только сейчас я поняла, как ошибалась, вы оказались очень сильной и мудрой девушкой.

Нур кивнула и посмотрела на Хюррем. Настроение немного улучшилось, теперь все не казалось таким мрачным и неопределенным, остается только надеяться и ждать пока все совсем образуется.

***

Хюррем очнулась через два дня. Но разум ее словно был затуманен и мгновения, когда она была в сознании, длились недолго, после пятиминутного непонятного бормотания, стонов мучений, она снова теряла сознание.

Даже к приезду Повелителя состояние ее не изменилось, Нур совсем пала духом, теперь ей едва хватало сил, чтобы дойти до собственных покоев или лазарета.

- Тише, тише, - шептала Нур, укачивая Джихангира на руках. Слезы снова душили ее. Малыш чувствовал, что с мамой что-то не так и плакал дни напролет, а эти бестолковые служанки никак не могли успокоить бедного ребенка! Нур не хотелось вспоминать в какое отчаяние и грусть впали племянники, когда узнали о том, что случилось с мамой, хотя Нур хотела скрыть правду, но разве в гареме это возможно! Теперь дети, словно призраки ходили по дворцу, а к вечеру, прятались в своих покоях, отказываясь от ужина или каких-либо развлечений.

Мехмет с Михримах конечно уже были достаточно взрослыми, но все равно даже они не могли скрыть горечи и дикого беспокойства за мать.

- Тише, - Нур прижала Джихангира к себе. Мальчик перестал хныкать и уткнулся в плечо тети.

Султанша подошла к окну, тихонько качаясь из стороны в сторону, надеясь, что Джихангир уснет. Чувствуя, как малыш жмется к ней и обнимает своими маленькими пухленькими ручками за шею, девушка заплакала. Горько, как ребенок. Нур не могла успокоиться, в ее душе была такая боль, что сложно было удержать слезы в себе.

Внезапно, дверь в покои распахнулась, и зашел султан. От удивления Нур перестала плакать, потому что Повелителя ждали только к завтрашнему утру.

Увидев заплаканное лицо девушки, Сулейман немного смутился - он не любил женские слезы.

- Что случилось, Нур?

- Джихангир очень плохо спит и постоянно плачет, наверное чувствует, что с мамой не все в порядке.

Сулейман протянул руки, Нур отдала султану сына и посмотрела на него. Казалось, что он никуда и не уходил, особенно учитывая их короткий диалог, казалось, что они уже виделись поутру, а сейчас, случайно пересеклись в ее покоях.