Нур судорожно вздохнула и взъерошила волосы.

- А вот за вас я сильно переживаю, вы уже третий день не спите, ничего не ели за эти дни, я хочу, чтобы вы отдохнули или хотя бы поели.

- Не хочу, - проговорила Нур.

- Ваша сестра не обрадуется, увидев вас в полуобморочном состоянии, когда очнется.

- А она очнется? – со слезами спросила Нур.

- Хюррем Султан очень сильная женщина, и признаться честно, мне трудно поверить, что она так просто возьмет и умрет, она будет бороться, и она обязательно вылечится. А сейчас, я прошу вас, идите хотя бы поешьте или подышите свежим воздухом.

Нур кивнула и поднялась на ноги. Юбка красного платья немного измялась, да и вообще, оно казалось девушке каким-то слишком тяжелым.

Султанша вышла в коридор, ей хотелось подышать свежим воздухом, так как она понимала, что ни есть, ни спать не хочет.

Вдыхая холодный, утренний воздух, Нур неторопливо шла по аллее сада, смотря на деревья и на хмурое небо. Трудно было описать ее подавленное состояние в данный момент. Душа болела, рвалась на части, легче не становилось. Казалось, что легче никогда и не станет, что жизнь замерла и никогда больше не пойдет вперед.

Девушка решила хоть на этот раз не сдерживаться, и обессиленно опустившись на ближайшую скамейку, она заплакала. Трудно после стольких дней сдерживать рыдания, что рвались наружу, трудно было сейчас совладать с собой, сказать, что все будет хорошо и верить, что сил хватит даже на самую ужасную потерю. Трудно…

Нур обняла себя руками и чуть покачиваясь, плакала. Горе и страх полностью завладели госпожой. Она боялась, что сестра умрет и была совсем безутешна, в который раз у нее уже случается горе, и она не видит в кромешной тьме, что окружает ее во время горестей, света?

Вначале, смерть родителей, исчезновение сестры, которую она тоже спустя несколько лет похоронила и потеряла всякую надежду на встречу с ней. Но и когда она была рабыней, она увидела тоже много горестей, много жестокости и потеряла девушек, с которыми смогла подружиться. Она никогда не забудет, как некоторых девушек, которые, как позже выяснялось, непригодны чтобы быть «товаром», отдавали на растерзания собакам! До сих пор в ушах стояли крики и громкое, угрожающее рычание и собачий лай… Некоторых девушек забивали палками до смерти или закидывали камнями… Сколько раз избивали ее саму, за то, что разбивала кувшины или просто как-то не так смотрела… И вот, в жизни, казалось бы, началось все налаживаться, она нашла любимую сестру, обрела любовь, возвысилась, стала свободной. А теперь у нее нет любви, Мустафа предал ее, и сестра, которая может в любой момент умереть. Единственное, что у нее сейчас есть, это титул султанши и любимые племянники, которых она никогда не бросит, особенно в том случае, если Хюррем умрет.

Нур выпрямилась и вытерла слезы. Голова снова закружилась, она понимала, что силы ее уже на исходе. Подул ветер. Девушка потерла предплечья, она вышла из дворца даже не захватив накидку, без которой было очень холодно, а во дворец не хотелось возвращаться.

Решив для себя, что лучше замерзнуть, чем раньше времени возвращаться в Топкапы, Нур прижала колени к груди и съежилась, когда снова подул ветер. Волосы растрепались и как-то безжизненно болтались на ветру, словно сухие листья, казалось, что Нур медленно умирает в душе и никогда уже она не сможет избавиться от недуга, что медленно убивает ее.

Внезапно на плечи опустилась теплая накидка. Нур немного расслабилась, это тепло успокаивало ее.

- Госпожа…

Нур просто кивнула на место рядом с собой. Бали-бей опустился на скамейку и обеспокоенно посмотрел на девушку, та смотрела куда-то в сторону, ей не хотелось смотреть в теплые карие глаза, потому что она понимала, что своим ужасным видом может только пугать.

- Ужасная погода, - на выдохе проговорила Нур, спустя некоторое время, - когда уже появится солнце.

- Как вы?

- Держусь. Вышла прогуляться, меня лекарша из лазарета прогнала.

- Не все же вам сидеть возле постели Хюррем Султан, вы тоже должны хотя бы дышать свежим воздухом, - сказал Малкочоглу и снова посмотрел на Нур. На этот раз они встретились взглядами. Девушка тут же почувствовала, что ей становится еще теплее.

- Я виновата в этом, я не уследила за сестрой, поэтому только я и обязана сидеть возле ее постели, и ждать, когда она очнется, - пробормотала султанша, сильнее кутаясь в накидку.

- Вы не правы, в этом никто не виноват, не надо себя винить за это.

- Я не могу не винить себя, - Нур провела ладонями по лицу, - потому что я ее сестра и я должна была почувствовать, догадаться, все что угодно, лишь бы не допустить этого.

Девушка почувствовала, как по щекам потекли слезы. Она мысленно начала проклинать себя, ей не хотелось, чтобы кто-либо видел, как она плачет.

Бали-бей поддался секундному порыву и обнял госпожу, хотя понимал, что возможно, Нур возмутится, но она не сделала этого… Султанша прижалась к воину и заплакала еще сильней, вот теперь она понимала, что тонкая грань, на которой держалось все ее самообладание, разрушилась. Малкочоглу провел рукой по рыжим волосам и поцеловал девушку в висок.

В это время на балконе султанских покоев, стоял Мустафа, который прекрасно все видел.

***

Нур после прогулки в саду, все-таки решила последовать совету лекаря и поэтому она прошла на дворцовую кухню, чтобы поесть. Сразу же вспомнились счастливые время в Конье, там она редко приказывала принести еду к себе в покои, ей было гораздо приятнее есть на дворцовой кухне, слушая рассказы Хафиза-аги, других поваров и евнухов. Кухня Топкапы тоже не была пуста, Шекер-ага, разговаривая о чем-то с Сюмбюлем, готовил еду.

- О Аллах, Аллах, а ведь Хюррем Султан так любит перепелов, которых ты сейчас готовишь, а теперь неизвестно когда она их поест. Нур Султан тоже есть ничего не может, хотя раньше в два счета уплетала твою пахвалу*, говорила, что она выше всяких похвал! Эх, а теперь, ни ее смеха, ни смеха Хюррем Султан не слышно в Топкапы…

- Однако я бы съела пахвалу, мало ли, может, от сладкого хоть чуть-чуть повеселею, - подала голос Нур.

- Госпожа, - Сюмбюль обернулся, немного грустная улыбка озарила его лицо, - неужели решили поесть!?

- Лекарша мне заявила, что Хюррем Султан будет недовольна моим полуобморочным состоянием, когда очнется, это послужило стимулом, чтобы я прокралась в дворцовую кухню.

- Госпожа, садитесь, - Шекер-ага указал на тахту, - не могу допустить того, чтобы вы ходили голодная!

Нур слабо улыбнулась и опустилась на тахту. Она впервые была на кухне, и поэтому, хорошенько разглядев помещение, поняла, что ей здесь нравится. Тут было уютно и вкусно пахло пряностями.

- Сюмбюль-ага, садись со мной, не люблю есть одна, - сказала Нур.

- Ох госпожа, но гарем…

- Сейчас в гареме главная я, поэтому, я разрешаю тебе освободиться от дел гаремных и отдохнуть.

Евнух улыбнулся госпоже и сел рядом. Теперь, видя, что Нур постепенно приходит в себя, была надежда и на то, что в скором времени очнется и сама Хюррем Султан.

***

Настроение не было хорошим, но и плохим его нельзя было назвать. Сейчас, идя в лазарет, Нур понимала, что больше не будет падать духом и возьмет себя в руки. Она будет сильной, ради Хюррем, ради племянников, ради самой себя!

Но гнев тут же наполнил душу девушки, когда она зашла в лазарет и увидела Хатидже и Махидевран. Мать шехзаде стояла возле двери, а султанская сестра склонилась над Хюррем и что-то спрашивала у лекарши.

Страх тут же наполнил душу Нур, она боялась, что сестре могли как-то навредить, пока ее не было.

- Хатидже Султан, Махидевран Султан, - проговорила Нур и поклонилась госпожам.

- Нур, как ты? – спросила Хатидже, выпрямляясь. Лекарша ушла в другую комнату, понимая, что султанши, скорее всего, хотят поговорить наедине.

- Я в порядке, - ответила Нур.

- Слышала, ты день и ночь дежуришь возле кровати сестры, разве тут может быть что-то нормально, ты, наверное, до дикости устала за эти несколько дней, - проговорила Хатидже.