Оборотень молниеносно дернулся вперед, отчего я чуть не упала, а он тут же напал: с пол оборота щелкнув зубами у самого горла. Руки, плечи, спину, все жгло не вовремя ожившими родовыми знаками, постепенно просыпалась древняя кровь, а в таком состоянии очень трудно было контролировать собственную силу. Я могла навредить не только противникам, но и своим же. Еще немного и этот оборотень вспомнит, почему нас так боялись и проклинали. Даже потеряв возможность оборачиваться и летать, с нами все равно оставался внутренний огонь. От него нет защиты и спасения, и если использовать его как оружие, то никакой обруч не поможет, даже если он создан самими богами.

Вспоров когтями воздух, и не достигнув желаемого результата, я буквально прыгнула на двуликого, попутно задев ещё одного оборотня, пришедшего на выручку к товарищу. Мандебурца подо мной с головы до ног накрыло черным пламенем, которое меня совсем не обжигало, чего не скажешь о попашем в ловушку. Раздался пронзительный, полный нечеловеческой боли визг.

Казалось, что в этот миг весь мир застыл и наблюдал только за нами. С ватным сознанием, я медленно поднялась на ноги и, стараясь больше никого не коснуться, подобрала свой меч. Если сейчас кто-то подвернется мне под руку — вспыхнет как солома и помочь ему уже будет нельзя.

— Что это? — с благоговейным ужасом выдохнула Мелисса, не понимая как такое возможно, чтобы пламя было черным и при этом не чувствовалось никаких магических колебаний.

Как во сне, я услышала испуганный голос одного из магов графа:

— Священное пламя драконов. Никогда не думал, что увижу подобное, только читал об этом. Только не попадитесь ей сейчас под руку!

Где-то рядом закричал один из оборотней, оскорбленный моим появлением до глубины души:

— Вы привели дракона?!

— Ты не поверишь, она сама пришла, — мрачно пошутил Бертольд, и ожесточённый бой тут же продолжился с новой силой.

А я смотрела, как извивается тело оборотня: он жутко хрипел то ли в предсмертной агонии, то ли от ярости, что так и не нашла выход. Никакого удовлетворения у меня от происходящего не было, я не любила мучить других. Перехватив меч удобней, я точным ударом в сердце освободила обреченного мандебурца от мук. Надо быть милосерднее даже к своим врагам, дабы не уподобляться этим тварям. Пока я разбиралась со своими противниками, с остальными было уже покончено. По велению судьбы или просто счастливого случая, никто из нас убит или серьезно ранен не был. Хотя нескольких эльфов все-таки зацепило, да и у всех при желании можно было бы найти ссадины и царапины. Но ведь это такие мелочи по сравнению с тем, что все живы.

Грязно ругаясь на весь белый свет, особенно на полоумных эльфов и одну кровожадную дракониху (это видимо про меня), на дороге валялось всего трое оставшихся в живых оборотней. Солдаты быстро перевязали им руки и ноги веревкой, которую тут же притащили местные жительницы. Они были рады, что все обошлось, но, не зная чего теперь ожидать от нас, все-таки держались особняком.

Бертольд отдал приказ обеспечить тушение домов: пока мы сражались с оборотнями, вспыхнуло ещё несколько зданий.

— Как ребенок? — шепотом спросила я у Мелиссы.

Этот вопрос не давал мне покоя с самого начала, можно сказать, только на злости от этого я протянула всю драку. Она и ещё пара солдат, старательно помогали рыдающим женщинам и детям успокоиться.

— Все хорошо, Михэль его немного подлечил, а мать тут же увела его в дом. Даже не поблагодарила, кстати.

— А ты всегда помогаешь, ожидая за это отдачу? — только и сумела я выдавить из себя.

Живы, и слава богам!

— Ваша светлость! — ко мне подбежал подтянутый румяный эльф, — что делать с этими?

Он пренебрежительно махнул рукой в сторону пленников. Некогда красивые, гордые воины Мандебурга, валялись теперь в грязи и пыли, с разбитыми опухшими лицами и ругались так, что у меня, немного послушавшей подобные опусы, просто глаза на лоб полезли. Хотя за свою жизнь я немало слышала, но эти «песни» были слишком злобными и обещали такие жуткие кары на наши головы, что магичка наконец не выдержала.

Она подошла к особо злословящему оборотню и со всей силы пнула его в живот. Подельники оборотня тут же замолчали, только продолжили прожигать нас взглядами, полными ненависти и чего-то еще, пока неуловимого. Но этот мандебурец не был таким мудрым. Он лишь охнул, немного отдышался и с утроенной силой начал орать на всю деревню.

— Готовьтесь к страшной смерти! Наш конунг присягнул великому правителю! Наш хозяин найдет вас и покарает ужасными муками! Он здесь властитель, а не ты, жалкое бескрылое существо!

Это он обо мне что ли? Бертольд неслышно подошел сзади, и словно подначивая меня, задумчиво вторил ему:

— Надо же, а я грешным делом думал, что это все-таки твои земли или на худой конец — Бриара. Выходит, надо переметнуться на другую сторону, там выгоднее?

— Что? Недалекая дракониха владеет Белыми землями? Да эта Проклятая тварь даже ступить сюда не смеет!

От обилия яда и злобы в его голосе, я едва заметно сморщила нос:

— Как видишь, очень даже смею и вполне себе успешно, чего не скажешь о тебе.

Оборотень лишь плюнул, но в меня не попал и огорченно выдал:

— Это ненадолго. Наш конунг скоро узнает о нашей смерти и вас ничего не спасет, он все расскажет хозяину!

Я пожала плечами:

— Да как хочешь, мне как-то все равно… Сэр Бертольд, вы случаем не знаете, что это за Белые земли такие?

— Откуда бы? Первый раз слышу, — безмерно удивился граф, вытирая чужую кровь с лица и оружия, — надо у этого болтливого оборотня спросить.

Двуликий торжествующе усмехнулся, а я внутренне передернулась: в разбитом рту не хватало половины зубов, а то, что оставалось, даже обломками назвать было сложно.

— Ничтожества. Я вам ничего не скажу.

— Какой наивный молодой человек… — только покачал головой граф и подозвав к себе помощника, молча указал на беснующегося оборотня.

Маг, с внешностью забитого жизнью интеллигента расцвел какой-то многообещающей улыбкой, что у меня в душе на миг шевельнулась жалость к оборотню.

Но это была минутная слабость. Потом, увидев, с каким удовлетворением, за все этим наблюдают собравшиеся местные женщины, я поняла, что так ему и надо. Он же не жалел слабых женщин и беззащитных детей, когда целенаправленно шел сюда поиздеваться и убить. Не успей бы мы во время, кто бы знал, сколько бы они мучили невинных людей. Я не видела, что именно с пленным делает молодой маг, но когда он закончил, отряхнулся и отошел в сторону, оборотень разве что слюни не пускал. Берт удовлетворенно потер руки, видимо присутствовал при подобном ритуале уже не один раз.

— Как зовут вашего конунга?

— Олав, — тут же последовал равнодушный ответ.

Все правильно, это имя я уже слышала, оно был достаточно известным в определенных кругах. О нем повсеместно не говорили, потому что слишком жестокими были расправы, которые чинил этот оборотень над своими же подданными.

— А хозяина?

Глядя в пустоту, оборотень совершенно безразлично ко всему окружающему прошамкал беззубым ртом:

— Перворожденный.

Услышав эту белиберду, я чуть нахмурилась:

— Довольно странное обращение. Это он просил так себя называть?

— Нет. Он Перворожденный, это не имя.

Замечательно, теперь все встало на свои места, и как я раньше не могла сама до этого додуматься?

— Как хоть он выглядит? — попыталась я получить больше конкретики, но и тут потерпела поражение:

— Он сияет подобно золоту и слепит, словно солнце.

— Вы ему что, вместо промывки мозгов поэтический дар вселили? — с возмущением выдала Мелисса.

Девушка в недоумении посматривала то на оборотная, что застыл с блаженной улыбкой на лице. То на имевшего счастье поработать с ним мага. Последний, кстати, тут же попытался защититься от ее нападок:

— Он может говорить только то, что у него в голове. Просто в таком состоянии проще всего изъясняться символами. Вы же умные люди, вот сами и разбирайтесь в том, что он говорит!