Ох, если бы он только знал, чего ей стоила эта любовь к нему, как её терзали за её страсть к нему, но Кэролайн не хотела сейчас вспоминать об этом, она была поражена выходкой Клауса ради неё, хоть и знала заранее, что его задумка обречена на провал.

— Отец строго убеждён, что мы все счастливы на небесах рядом с ним, — наконец ответила ему Кэролайн.

— А ты? — тихо спросил Клаус. — Ты там счастлива без меня?

— Это неважно уже, — печально покачала головой ангел, — важно лишь доделать то, что он хочет. Навряд ли отец пришлёт ответ тебе. Ты не должен рисковать своей семьёй ради меня, Клаус. Более того — я не хочу этого. Моё место на небесах.

***

Джаз звучал повсюду: на улице, в баре, и если раньше Клаусу грели душу эти мелодии, то сейчас они просто бесили его. Хотелось кричать, чтобы все заткнулись. Он желал, чтобы все исчезли сейчас и оставили его наедине с собой. Наедине с его печалью, одиночеством и безнадёжностью. Она даже не соизволила с ним попрощаться. Впрочем, как и всегда, и можно было уже привыкнуть к её бесшабашности, но Клаус не мог. Ему до чёртиков не хватало её, даже пускай такой, какой она была последний год — равнодушной к нему. Не хватало так, что хотелось просто удавиться — выть на луну было уже мало.

Вся семья, как и обещалось после совершения сделки, была спасена. Сейчас семейство Майклсонов готовилось к Рождеству. Они все были счастливы, кроме него самого. Видеть их счастливые лица и слышать их смех было невыносимо для него. Клаус как мог пересиливал себя, но настала точка предела, и он ушёл. Ушёл, чтобы напиться, но даже алкоголь был не на его стороне — не брал, не тушил в нём его щемящее в груди одиночество.

— Мир огромен, друг мой, — вдруг услышал Клаус сбоку мужской голос, но не обернулся, продолжая брать с барной стойки один за другим стаканы с бурбоном и стремительно их осушать. — Есть много прекрасных мест в нём, но Новый Орлеан идеален. Твоё самое идеальное творение.

Клаус заинтересованно повернул голову к мужчине, который задумчиво сидел с полным стаканом двойного виски. Мужчина был средних лет, с приятной внешностью, в белом костюме. Весь его вид даже не говорил, а кричал о власти и могуществе.

— Бог спустился ко мне с небес, — усмехнулся Клаус, — кто бы мог подумать. Знаешь, до встречи с твоей дочерью я представлял тебя совсем другим. Эдаким старичком-боровичком, но она поломала все мои предыдущие стереотипы о тебе.

— Я могу применять любой образ, — Бог повернулся и в упор посмотрел в глаза первородного, и не удивительно, что у него было такое же сияние глаз, как у Кэролайн, даже черты лица схожие, — сейчас в твоём воображении я увидел этот образ, а также ненависть к себе.

— Быть может, я тебя сейчас удивлю, но тебя многие ненавидят в этом мире, — иронично заметил Клаус и отвернулся от Бога, беря в руки очередной бокал.

— Люди созданы, чтобы чувствовать, они совершенны…

— Оставь свою демагогию для других, — перебил его Клаус, — мне это неинтересно.

— Тогда, может, тебе будет интересно, как она? — Рука первородного дрогнула, но он решил промолчать с ответом. — Слышу, как твоё сердце забилось сильнее. У тебя сильные чувства к ней.

— Но не у неё, — тихо произнёс Клаус.

— Ошибаешься, как бы я ни старался, но не смог искоренить их, — хмыкнул Бог. — Сейчас она там, — он поднял голову к потолку и прикрыл веки, — она страдает так же, как и ты. Сидит себе и тихонько плачет её душа, надеясь, что я не узнаю об этом. Знаешь, — Бог опять внимательно посмотрел на Клауса, — она ведь моя любимица.

— Тогда отпусти её от себя, — с надеждой предложил Клаус, — раз ты её любишь.

— Собственно, по этому поводу я и пришёл к тебе, — наконец ответил Бог после пяти минут молчания, — хотел лично тебе объявить это.

— Раз ты не ответил мне тогда, то, полагаю, у тебя свой список условий, — заметил иронично Клаус.

— Ты прав… несколько, а точнее — три. Думаю, для тебя они будут не проблемой, друг мой. — Клаус замер в ожидании. Бог залпом выпил свой виски, даже не поморщившись. — Одно из величайших изобретений человечества, — усмехнулся он, подавая знак бармену повторить. — Существуют определённые правила, чтобы не возникло хаоса, и ты это понимаешь. Если я отпущу Кэролайн, то возникнет очередная война, и это уже будет война не между ангелами, а между Раем и Адом.

— Что ты предлагаешь? — нетерпеливо спросил Клаус.

— Первое мое условие: она не должна ничего помнить, ни о тебе, ни о прошлой своей жизни. — Бог с улыбкой посмотрел на озадаченного гибрида.

— Даже боюсь предположить о втором и третьем, — недовольно поморщился Клаус.

— Я её сделаю обычной смертной, то есть человеком. Это скроет её, как от ангелов, так и демонов.

— Дай угадаю, — усмехнулся первородный, — с чужим прошлым, и нам нужно будет начинать по-новому.

— Всегда уважал тебя за ум. Обернись, друг мой, — Бог кивнул назад, и Клаус увидел её. Она сидела за столиком, пила кофе и рассматривала карту города. Первородный даже задержал дыхание, не смея шевелиться. С виду такая обычная, в голубом коротком платье, поверх которого была надета кожаная куртка, постукивала каблучком сапожка о пол и так мило хмурилась. Клаусу хватило секунды, чтобы понять, что это именно его Кэролайн.

— Знакомься, Кэролайн Форбс собственной персоной. — Бог повернулся обратно к барной стойке и пригубил виски, и Клаус заставил себя оторваться от неё и последовать за ним. — Двадцать пять лет. Прекрасный возраст, чтобы сделать её бессмертной. — Первородный удивлённо посмотрел на Бога. — Ты же не думал, что я хотел бы, чтобы моя дочь осталась обычной смертной? — тихо рассмеялся он на обескураженный вид Клауса. — Только прошу, сделай это с её согласия, думаю, для тебя это не станет проблемой.

— Что я ещё должен знать о ней? — придя в себя, спросил Клаус.

— Родом из Парижа. Росла с тёткой, которой уже нет в живых. Родителей потеряла в раннем детстве…

— Как драматично, ты не находишь, — иронично заметил первородный.

— Это необходимо в благих целях. Я просто упрощаю тебе задачу, друг мой, — с самым серьёзным видом ответил Бог, и Клаус не мог с этим не согласиться. — Закончила университет Валансьена. Училась на факультете филологии, языков, искусства и гуманитарных наук.

— Кто бы сомневался, — раздражённо фыркнул Клаус, — ничего другого попроще не придумал?

— Не хотел бы остужать твой запал, друг мой. Моя дочь была увлечена этими науками, уверен, вы быстро найдёте по этим направлениям общий язык, — сухо ответил Бог, на что Клаус согласно кивнул. — Временно не работающая. Всегда хотела посетить Новый Орлеан. Остальное узнаешь сам.

— Третье условие? — подозрительно спросил Клаус, ожидая очередного подвоха.

— Оно простое, — Бог посмотрел на первородного многообещающим взглядом, — обидишь её — и я заберу свою дочь обратно.

— Что, и слова против нельзя будет сказать? Ты же сам знаешь, какая она упрямая! — Клаус шокированно посмотрел в довольное лицо Бога.

— Да брось, ты всё понял, мальчик мой, — Бог принял добродушный вид и протянул свой бокал, — выпьем, чтобы такого никогда не случилось, хоть и не буду скрывать, что мне очень бы хотелось этого в скором времени.

— Но ты знаешь уже, что этого никогда не произойдёт, — подмигнул ему первородный, стукая свой стакан об его.

— Как знать… пути Господни неисповедимы, — подмигнул в ответ ему Бог. — Не смею тебя более задерживать. Иди к ней, ведь ты так долго ждал её.

Клаус обернулся назад и опять посмотрел на свою любимую, которая уже допила свой кофе и уже шла на выход из бара. Первородный в нерешительности посмотрел обратно, но место, где только что сидел Бог, уже пустовало. Заметив забытую карту на столе, Клаус в буквальном смысле поблагодарил Господа про себя и решительно направился за Кэролайн.

— Простите, мисс, — крикнул первородный ей вдогонку. — Кажется, это вы оставили карту города на столе. — Она остановилась и хмуро посмотрела сначала на карту, потом на него.