В советской России историческая школа в былиноведении стала приобретать революционные ориентиры. В 1919 году А. В. Луначарский опубликовал статью с громким названием – «Илья Муромец – революционер». В этой статье он пишет об Илье: «Именно крестьянский сын является атаманом, именно он старшой и самый могучий» (Астахова А. М. Былины. Итоги и проблемы изучения. М., 1966. С. 103).

Бунт Ильи Муромца против Владимира А. В. Луначарский расценивает как бунт революционный: «Вы видите здесь Илью Муромца-революционера. Не только решается он самым резким образом протестовать против недостаточной чести, которую оказывает ему князь, но ещё выясняется его глубинная близость с голью кабацкою» (там же). Как революционный поступок А. В. Луначарский расценивает и стрельбу Ильи из лука по киевским церковным маковкам.

Кто же Илье противостоит? О Владимире А. В. Луначарский пишет: «На каждом шагу видим мы Владимира рыхлым и безвольным человеком, на которого влияют всякие наушники, заставляющие его самым несправедливым образом относиться к лучшим своим защитникам» (там же).

Свою статью А. В. Луначарский заключает таким выводом: «Крестьянское самосознание, горделиво выдвигая Илью как своего героя, в то же самое время с злобной насмешкой относится к Владимиру Красное Солнышко, несмотря на его признанную церковью святость» (там же).

Традиции исторической школы в былиноведении были продолжены в советское время такими известным учёными, как В. И. Чичеров, Д. С. Лихачёв и Б. Д. Греков.

• В. И. Чичеров: «Былины – эпические песни, отразившие факты русской истории главным образом 11–16 веков» (Чичеров В. И. Фольклор. М., 1940. С. 35)

• Д. С. Лихачёв: «Былина – не остаток прошлого, а историческое произведение о прошлом» (Лихачев Д. С. Возникновение русской литературы. М.-Л., 1952. С. 237).

• Б. Д. Греков: «Былина – это история, рассказанная самим народом» (Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 7).

Главой исторической школы в советском былиноведении стал Борис Александрович Рыбаков (1908–2001). В 1930 г. он окончил историко-этнологический факультет МГУ. В 1939 г. защитил кандидатскую диссертацию «Радимичи», а в 1942 г. – докторскую диссертацию «Ремесло Древней Руси». Он был очень титулованным учёным. Вот главные его титулы: действительный член АН СССР (1958), выдающийся историограф славянской и русской культуры, Герой социалистического труда (1978).

Непосредственное отношение к былиноведению имеет книга Б. А. Рыбакова «Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи» (1963). Былины интересовали её автора не сами по себе, а лишь постольку, поскольку они служили для него в качестве материала для изучения истории Киевской Руси. «Книга о древнерусских сказаниях, былинах и летописях, – читаем в первом предложении этой книги, – является своего рода введением в историю Киевской Руси» (Рыбаков Б. А. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи М., 2016 (сокращённо – Рыб.). С. 3).

Б. А. Рыбаков писал: «Несмотря на обилие поэтических образов, метафор, обобщённых эпических ситуаций, несмотря на нарушенность хронологии и смещённость ряда событий, былины всё же являются превосходным и единственным в своём роде историческим источником. Только былины, сложенные самим народом, могут указывать нам на оценку родной истории народом, творцом её. Только из былин, из рассмотрения всего былинного фонда в целом можем мы установить, какие периоды истории воспевались народом и о каких умалчивалось» (Рыб. С. 4).

Б. А. Рыбаков стремился к установлению исторических прототипов у тех или иных былинных героев. Так, вслед за В. Ф. Миллером он считал Добрыню, дядю киевского князя Владимира и брата его матери Малуши, прототипом былинного Добрыни Никитича. По былинам о нём он восстанавливал придворную карьеру исторического Добрыни. Он, в частности, писал:

«Былинная характеристика Добрыни Никитича никак не расходится с летописной. Былинный богатырь не княжеского рода, но исполнен достоинства, “вежества”, обучен грамоте, игре в шахматы, всем воинским искусствам. Он – дипломат, воин, придворный, и в то же время – певец и музыкант; его гусли и уменье играть на них упоминаются часто.

В то же время былины сохранили и такие детали из ранней молодости Добрыни, которые остались за пределами летописного рассказа:

Придворная карьера брата ключницы Малуши могла действительно начинаться с таких низких ступеней. Былинный Добрыня делает то же самое, что делает и Добрыня летописный: женит Владимира, ратоборствует с язычеством, воюет во чистом поле с врагами Руси» (Рыб. С. 85–86).

Недавно вышла книга «Древняя Русь в зеркале былинной традиции» С. В. Козловского (СПб., 2017). Как и другие представители исторической школы, он видит в былинах не самоценный предмет исследования, а лишь один из источников для изучения русской истории.

С. В. Козловский пишет в эпилоге: «Былинный героический эпос, неразрывно связанный с цивилизацией Киевской Руси, даёт возможность проследить путь её социального развития от рождения до разгрома в ходе татаро-монгольского нашествия. Однако общественное развитие не остановилось с падением киевской цивилизации. Об этом позволяет судить наличие в эпических песнях общерусских идей уже в период ордынского ига. Череда актуальных для общества идей, общерусских по своей сути, нашедших отражение не только в эпосе, но и в письменных источниках, даёт возможность скорректировать некоторые выводы исследователей о развитии цивилизаций, а также о стимулах их эволюции вообще» (указ. соч. С. 333).

Историческая школа в былиноведении использует былины в качестве материала для изучения тех или иных исторических событий и их участников. Никто не может ей запретить это делать. Но былины достойны быть не только материалом, но и предметом для самостоятельного исследования. Они имеют непреходящую художественную самоценность. Они составляют собственный предмет былиноведческой науки как таковой.

На односторонность исторического подхода в былиноведении ещё в 1924 г. указал А. П. Скафтымов. Он писал: «Былину, как таковую, проглядели, всегда хотели видеть в ней только музейные отголоски прошлого, оттого исследования о ней превращались в трактаты общей культурной и политической истории» (Скафтымов А. П. Поэтика и генезис былин. Поэтика художественного произведения. М., 1924. С. 40).

К точке зрения А. П. Скафтымова присоединилась А. М. Астахова. Она писала: «В былинах отражение исторического прошлого дано в таких больших художественных обобщениях, что в результате получается лишь общая картина определённого периода или известного момента исторической жизни народа… Также и образы богатырей, имена которых восходят к определённым историческим деятелям, не дают исторических портретов. В них заключены идеальные представления о герое, родившиеся на основе широкого обобщения действительности, и показаны различные типические проявления героики. То же следует сказать и о былинных воплощениях врага» (Северные исторические песни. Сост. А. Н. Астахова. Петрозаводск, 1947. С. 5–6).

Главой эстетической школы в советском былиноведении стал В. Я. Пропп. Он утверждал: «Былина основана не на передаче в стихах исторического факта, а на художественном вымысле» (Пр. С. 27). Тут же он уточнял: «Былины отражают не единичные события истории, они выражают вековые идеалы народа» (там же).