За проходной парка, в метрах пятидесяти на перекрестке Кирилл рассмотрел неказистую фигуру священника, тот с трудом перебирал больными ногами. Зажегся желтый свет, а ему еще шагать и шагать гусиным шагом на тромбофлебитных нижних конечностей до тротуара. Наконец, внезапно потухли огни, освещающие дорогу, зажегся во тьме ярко-зеленый свет для водителей, а попу еще метра три оставалось... В голове Кирилла, который подобно тигру мягко подкрадывался к перекрестку, просвистел вихрь. Он вспомнил, как в храме Аня слушала каждое слово священника, не замечая зовущих глаз смертельно влюбленного в девушку Кирилла, стоявшего лазутчиком во вражеском окружении в тени простенка. В сердце юноши вспыхнула яркая молния ненависти к этому толстому попу с больными ногами! Правая нога сама собой вдавила акселератор в пол − взрыкнул трехсотсильный мотор, передний бампер ударил священника по ногам, тот совершил сальто и упал на газон − эту акробатику лихой водитель наблюдал в зеркало заднего вида, пока его автомобильный зверь на сумасшедшей скорости удалялся с поля боя во мрак густых сумерек. На душе у беглого преступника играл туш, звенели тарелки и басовито грохотали то ли огромные литавры, то ли его собственное сердце.

Весть об аварии, в которую попал отец Георгий, за полчаса облетела всех прихожан храма. Аня с бабушкой бегом, насколько позволяли старческие ноги, неслись в больницу. У входа уже стояли шестеро прихожан и донимали расспросами испуганную молоденькую сестричку. Та мотала головой и умоляющим голоском подвывала:

− Да что вы на меня набросились! Ничего я не знаю. Привезли вашего батюшку на скорой, только он соскочил с носилок и на своих двоих по ступенькам как мальчишка взобрался и впереди врача в процедурную пошел.

− Милая девочка, да как он мог на своих ногах-то, когда его машина сбила! Может ты чего-нибудь перепутала? Может это не он?

− Как же не он! − чуть не плача отбивалась девушка. − Что же я отца Георгия не знаю! Он в больницу часто заходит, его тут все знают.

− Да не мог он после аварии сам по ступенькам взбежать! Не мог!

− Да всё у вас не как у людей, − проворчала сестричка. − Всё у вас может быть.

И тут по больничному коридору будто вихрь пронесся − это бодрый, веселый священник шагал впереди процессии медперсонала в белых халатах, всеми силами пытающегося удержать "больного".

− Всё, всё, видите, вона мои чадцы уже сбежались, некогда мне клизмы ваши ставить, еще вот их успокаивать. Детки, за мной! − Взмахнул отец Георгий рукой как полководец, − В отрыв!

Через пятнадцать минут в гостиной домика священника, что за храмом, в густых кустах сирени, происходило "великое заседание", как его окрестила впоследствии Народная бабушка.

− Так, все успокоились? − в который раз спросил отец Георгий, хлопнув ладонями по подлокотникам кресла, куда был усажен заботливыми женскими руками. − А теперь дайте слово сказать. Да, на меня наехала какая-то черная машина. Да, ударила меня по ногам и вихрем умчалась. Так вот пока летел кувырком, пока не очнулся на носилках в машине скорой помощи − все это время душой был я на том свете и слушал дивные глаголы от самого Господа нашего.

Он обвел спокойным взглядом собравшихся прихожан.

− Думаю, я еще не раз вам расскажу о той любви, которая нашла на меня от прекрасного лика Спасителя, о той красоте райской, которая осеняла нашу с Ним беседу. А сейчас самое главное! Елена, − обратился он к Народной бабушке, − слушай меня внимательно. Упросил я Господа тебя на земле еще месяц подержать, потому как ты уже созрела к самому главному экзамену и по замыслу должна была завтра отойти. Но! Господь предупредил меня о том, что у нас тут намечается война. Небольшая такая, победоносная битва. И мне на эти дни нужна будет твоя помощь. Но ты готовься...

− Да что за война-то? Страшная? С кем? Когда? − посыпались вопросы.

− Если меня сбила эта черная машина, − задумчиво протянул священник, − значит, уже началось. Первый удар нанесен. Только, видите как оно получается, враг задумывает по-своему, а Господь всё поворачивает нам на пользу. Так что не волнуйтесь, дорогие мои, не смотря на козни врага, мы победим, с Божией помощью, конечно.

− Батюшка, а почему именно нам придется воевать? − спросила Аня. − Неужели мы так насолили врагу? Неужели у него нет противников посильнее, там наверху, среди священноначалия?

− Видишь ли, Анечка, − задумчиво произнес отец Георгий, − когда мне там все это говорили, то все было так ясно и так понятно, что и объяснять мне ничего не пришлось. А сейчас я вынужден как бы переводить слова Спасителя на наш земной язык и мне это не так просто. Видимо, объяснения нам не нужны. Ну как например сержанту, когда он получает приказ от генерала. Он ведь не задает вопросов, почему я, почему мое отделение должно брать с боем высоту. Солдатик берет под козырек − "Есть!" − разворот на сто восемьдесят и побежал в казарму поднимать бойцов. Вот так и мы поступим.

− А с чего начнем, батюшка?

− Во-первых, давайте вспомним аллею, что в самом начале нашего кладбища. Помните, сколько там народу в свежие могилки полегло? Сотни три, не меньше! Я ведь даже не отпевал ни одного − все они не в церковь нашу обращались, а к черным этим... колдунам, прости Господи. Сами себя на заклание отдали. Значит придется нам отслужить молебен мученикам Киприану и Устинье, совершить крестный ход и самим вооружиться. Чем? Молитвой, постом и крепкой верой.

− Батюшка, − раздался тонкий девичий голосок, − вот вы сейчас про колдунов только начали говорить, а меня уже от страха всю колотить стало. Страшно!..

− Вот, вот, − проворчал батюшка, − им этого и надо от нас, чтобы мы боялись. Но вот, что я вам обещаю, детки... Как мы помолимся от души, как пройдем крестным ходом, как вооружимся постом и молитвой, так и страх пройдет, а вера станет гореть как костер, в который подбросили свежих дровишек. Вот увидите.

Отец Георгий потер лоб, помолчал что-то вспоминая и сказал:

− Да вот еще что. Старый я маразматик... Ведь говорил мне Господь, что сейчас каждый монархист, каждый кто молится страстотерпцу Царю Николаю и его святому семейству − всех Господь знает поименно и всем нам готовит и победу, и силы, и венцы. И молиться Государю-мученику требуется не по-фарисейски, замысловатыми акафистами, а просто как дети: "Святой Царь Николай, прости народ русский и умоли Царя царей дать нам Монарха на престол московский". Как-нибудь так... Главное, чтобы из сердца исходило, чтобы мы сами желали прихода государя.

− Так может в этом и кроется причина войны? Ведь мы тут все монархисты.

− Да, да, думается, что враг человеческий именно за наши монархические настроения колдунов своих насылает. Да! Вот еще что... Сказано мне было, что враг человеческий сюда послал нам своего клеврета. Сам-то этот человек ничего не стоит, а вот за его плечами − некая сила нечистая, которая и станет на нас воевать. Но нам-то что, детки, вы сами подумайте, какая сила, какое всемогущество за нами! "Если с нами Бог, кто против нас!"

Мегапроект

Музыку поглотят камни.

И музыка умрет в них,

захватанная руками.

И.Бродский. Стихи о слепых музыкантах

"Ну что ж, священника я убрал. Без последствий для меня самого. Преступление есть, а наказания нет и не будет. Одной помехой меньше. − То ли сам Кирилл так думал, то ли посторонний голос звучал в голове помимо воли. − Что теперь? Думаю, следует прислушаться к самым сокровенным желаниям. Что подскажет мечта?"

Но даже прислушиваться не пришлось. Во-первых, разум сердца будто парализовало, а тело − оно действовало самостоятельно, как хорошо отлаженный механизм. Ноги, руки, рациональная часть мозга − управляли автомобилем по маршруту, который просто обязан быть идеальным. Так, кажется, приехал. Перед бампером лимузина бесшумно растворились створки ворот, автомобиль въехал во двор трехэтажного особняка, поднялся по ступеням и вошел в гостеприимно открывшиеся двери. Кирилл оглянулся и, наконец, узнал − это был тот самый дом, в который они заезжали с Князем Владимиром. А вот и он, собственной персоной, в пурпурной тоге римского императора.