– Вера, какого хера?..

– Не хочу.

Цыганистая темноволосая девушка лет 18 застегивает белую блузку. Рядом, раскрасневшийся, обиженно пыхтит ее ровесник, веснушчатый, светловолосый симпатяга. Они сидят в старенькой «Ниве-Шевроле», прощальном привете американского империализма, на фоне пламенеющего заката, в чистом поле с разбросанными там-сям стогами сена.

– Ну почему?

– Перестань.

– Это больно!

– Потерпишь.

Парень закуривает. Вера вырывает у него сигарету и выбрасывает в окно.

– А хочешь…

– Хочу!

– …я тебя с папой познакомлю? Он давно просил.

Парень досадливо пожимает плечами. Вера поворачивает ключ в замке зажигания.

Зеркало в темной комнате отражает освещенную прихожую. Открывается дверь, заходят Вера и блондин. Они хихикают и целуются. Вера бросает связку ключей на столик и кричит:

– Мы пришли!

В зеркале мелькает смутная тень.

Блондин обнимает Веру, прижимает ее к себе, его полные губы расползаются в улыбке. Лицо Веры становится серьезным. Блондин оборачивается. В полуметре от него, в ярко освещенной и мгновенье назад пустой прихожей, стоит Логан.

– Так вы, значит… – спрашивает Логан.

– Сережа, – блондин подозрительно осматривает Логана, не имеющего даже отдаленного портретного сходства с Верой. – Это твой папа?

– В каком-то смысле, – говорит Логан, жестом предупреждая Веру, – Верин папа погиб. Три года назад, да?

Вера молча кивает и уходит на кухню.

– Проходи, Сережа. Садись. Рассказывай.

Сережа осматривается. Дом Логана обставлен по меркам послевоенного времени просто роскошно – кресла, обитые белой кожей, тяжелая деревянная мебель, полки с книгами, плотные парчовые шторы. Мигают лампочки, работающие, очевидно, от генератора в подвале, и тени, изменяясь и дробясь, бегут по стенам, покрытым тиснеными обоями. Лицо хозяина, сидящего в кресле напротив, все время как будто в тени. То один, то другой глаз – кажется, черный, хотя это не наверняка – остро взглядывает на Сергея. В правой руке – бокал с красным вином. Голос мягкий, бархатный, почти усыпляющий.

– Где вы познакомились?

– Эээ… Вера?!

– Она ужин готовит. Ты же голодный? Я тоже.

– Странные вопросы задаете.

– То есть?

– Сейчас так не принято.

– Что именно?

– Вот это все. Рекомендации… Разговоры с родителями… Вообще разговоры. Кому какое дело, Господи. Познакомились и познакомились. Это моя личная жизнь. И Веры. Не ваша. Тем более что вы ей не отец.

– Воу, воу! Полегче. Я просто спросил.

– Я просто ответил.

– Ты ее любишь?

– ЧТО?!

– Ты. Ее. Любишь?

– Да, – несколько внезапно для себя говорит Сергей, – да, люблю. Очень люблю. Жить не могу без нее. Она часть моего сердца.

С коротким рыком Логан делает молниеносное движение вперед. В его левой руке подрагивает кусок мяса с обливающимися кровью трубочками. Сергей сидит в кресле с дырой в груди.

– Какая именно часть?

– Что? – спрашивает Сергей.

– Какая именно часть твоего сердца? – спрашивает Логан и вонзает зубы в дымящийся кусок. И запивает глотком вина. – Ох уж эта любовь, Сережа. Ненавижу ее. Лижет кости и кусает внутренности…

Сергей теряет сознание.

– Это отвратительно, – жалуется Вера, обвивая шею Логана руками. – Ты такой театральный!

– Ну прости. Мне просто нравится общаться с людьми, узнавать что-то новое. Теперь вот я знаю, что разговаривать неприлично.

Повернув голову, он целует ее руку. На руке остается след крови.

Обугленные остовы деревянных домов на фоне закатного розовеющего неба. Черные балки задраны в облака. Среди руин мигающая неоном вывеска СВЕЖЕЕ МЯСО. Перед магазином – кое-как наваленные бетонные блоки, бронетранспортер и джип. На броне скучают парни в камуфляже. Рядом с магазином, щегольски визжа колесами, тормозит автомобиль класса люкс с открытым верхом. Оттуда выпархивает женщина в коротком красном платье. Парни переглядываются.

В магазине беседует с продавцом в окровавленном фартуке узкобедрый статный красавец в черном:

– Э, брат, не абижайся, я просто спросил! Хочешь адин работать, адин работай! Ми тебе мешать не будем, да!

– Да какие обиды! – говорит продавец, покачивая топором в руке. – Ты спросил, я ответил.

– Простите, вы уже все? – ласково спрашивает женщина в красном. – Мне вырезки пять кило, будьте добры!

– Хороший аппетит! – одобрительно цокает красавец. – Откуда ты, красивая?

– Нездешняя, – улыбается женщина.

– Я Анзор! – красавец протягивает руку.

– Алена, – она протягивает руку, и кавказец рывком притягивает ее к себе:

– Любишь красное? Я слышал, женщины в красном самые страстные!

Алена бьет кавказца коленом в пах, и, пока он корчится на полу, принимает из рук продавца пакет с вырезкой. Ее ноздри раздуваются.

Через несколько кварталов автомобиль Алены подрезает джип. Распахивается задняя дверь, оттуда вылетает Анзор с «Узи» в правой руке.

– Я тебя не отпускал! – цедит он, наведя на Алену ствол. – Пошла в машину, сука.

Группка идущих мимо оживленно беседующих молодых людей стихает, все они как по команде ускоряют шаг и продолжают что-то оживленно обсуждать, чуть отойдя.

Алена, зачарованная «Узи», послушно залезает на заднее сиденье джипа. Анзор следует за ней. Джип срывается с места. В окнах автомобиля как будто бьются крылья гигантской красной бабочки, слегка заглушенные тонировкой.

На заднем сиденье кабриолета лежит забытый сверток, потемневший от крови.

Глубокая ночь. На экране телевизора в синей студии вокруг красного стола расположились трое – ведущий и двое гостей в строгих костюмах. На красном столе стоят бутылки, которые кажутся то синими, то красными, в зависимости от того, как направлен свет.

– А я напоминаю вам, – медоточиво говорит в камеру ведущий в вязаном жилете, – что вы смотрите очередной выпуск программы «Полуночники». Это наш первый выпуск с 11 марта 2015 года, и он идет, разумеется, в прямом эфире. Как и все программы нашего канала. Постепенно мы вернемся к обычной сетке вещания, но пока…

– Думаешь, нас кто-нибудь смотрит? – перебивает второй собеседник, явно нервничая. – Перестань, людям не до тиви! Я сомневался, что тебя и раньше-то смотрели, а теперь вообще смысла не вижу.

– А чего ты тогда на программу приперся? – встревает третий. – Сиди дома, целее будешь.

– Господа, господа, коллеги! – ведущий покрывается пятнами и становится похож на персонажа «Игры престолов», – сегодня у нас не первое апреля, давайте смешить не будем народ.

– Какой народ, блин! Где он, этот народ?! Ты про оператора? Про что ты, су?..

На экране появляется заставка с букетом цветов. Льется тихая нежная музыка. В дверь звонят.

– Ты, – с непонятной интонацией говорит Логан, открывший дверь. – А по телевизору только что сказали, что людям не до тиви.

– И я рада тебя видеть, дорогой! – улыбается Алена. В ее руках потемневший от крови сверток.

– Символично, – Алена кивает на желтые купола за окном. В комнате темно.

– Смотря какой символ ты в этом видишь, – хмыкает Логан, сосредоточив взгляд на колокольне.

– Бесстыдник!.. Так и будем разговаривать?

– Нет, – мягко говорит Логан, разворачивая Алену лицом к себе. На ней другое платье, не то, что утром. Черное, на молнии спереди. Он берет пальцами замок молнии и медленно тянет его вниз. Замок застревает, и Логан разрывает платье одним движением. Алена стоит в свете окна как черная статуэтка. Как африканская богиня. Она тяжело дышит. Он бросается на нее.

В темноте мы едва различаем их схватку, которая больше похожа на драку, чем на секс. Оба рычат. Оба не щадят друг друга. Происходит что-то звериное. Логан переворачивает ее спиной к себе, прижимает сверху, и она впивается в его предплечье белыми острыми клыками. Он вскрикивает и начинает хохотать.