- Погодите, мы же здесь! Не вышли!
Он смешно помогает себе брюшком, налегая на дверь. Гадкий скрежет.., дверь не закрывается... Здоровенный гвоздь (каким крепят шпалы на железной дороге) застрял в дверном проеме, торчит снизу. Ура Митькиным карманам.
Я отталкиваю наглого дядьку:
- Пойдём, сынок.
Какой холод в спину... Сын бежит впереди, и я с удовольствием перехожу на крупную рысь...
"Дзинь-дзинь-дзинь..!"
"Дзинь-дзинь !!"
Жёлтая футболка велосипедиста.., перекошенное руганью лицо водителя "Газели".. некрасивы. Зачем они сближаются на совсем уж интимное? И сливаются в одно...
VII
Мы друг напротив друга. Сидим за узким столом. Я не знаю кто это, он или она, по силуэту человек. Ничего не говорит, мы общаемся без слов. Хотя, что за общение..., мало приятного. Давит на меня, пытаясь парализовать волю. Мою-мою, не свою же. Я не могу встать и уйти. Понимаю, что если покажу, что боюсь Этого вот, мне - всё. Сижу, не отклоняясь. Страшно по-настоящему становится, когда он-она-оно, исчерпав свои возможности на дистанции в полтора метра разделяющего нас стола, начинает медленно приближать ко мне лицо. А там, кто знает насчёт лица: на Существе белый балахон с капюшоном, и виднеющаяся часть "фейса" тоже бледная. Насчёт глаз - не пойму: вроде они есть, и щель рта - тоже. Оно Жуткое, хоть и не сильно эстетически страшное. Приближаясь, просто и скромно физически поглощает всё пространство вокруг. В себя. Я не отклоняюсь, упёрлась. Как в трамвае недавно: сижу, на остановке тётка заходит, неприятная до глубины души. Дико не хочется, чтобы садилась впереди меня, хотя знаю, что сядет. Садится, а у меня ноги под сиденьем вытянуты, голые, и убирать я их не хочу. Коснёшься, думаю, их - и я умру. Но ног не уберу ни за что. Хотя здесь, кажется, хуже: оно уже меня практически ест. Расстояние между нашими лицами сантиметров в десять, физиономия Этого уже у меня в расфокусе.., и тут озаряет: а чего это я молчу? По его правилам? До того, помнится, хоть и мысленно, переговаривались, о чём не помню. Возможно, тварь интересовалась насколько я калорийна... Не раскрывая рта, прямо ей в голову, чётко и даже с улыбкой (ну, и пусть что дрожащей) говорю: "Я тебя не боюсь!", параллельно пропитываясь простой фразой.
Физиономия исчезает.
- Мам, я тебе там закладку на смерти положил!" - ф-фух, пробужденьице...
- Вот, спасибо, дорогой...
- Ну, ты чего, сказка это... Мы на странице, где смерть остановились... "Смерть и китайский император" - вот, Митька тычет пальцем в страницу, откладывает книгу, обнимает, лицо такое, будто ревел недавно.
- Фу, какая я зелёная.., не прижимайся, измажешься. Ты мне читал?
- Да, я тут полдня у тебя уже...
Лицо сына пропадает, кто-то пихает под меня что-то холодное и металлическое: "Ну, давай, давай, не стесняйся...! Все так ходят, мы тоже так вначале... Стеснялись."
Следующим утром две добрые женщины - соседки по палате - рассказывают. Была операция, а я не просыпалась после наркоза. И все меня будили в палате, и врачи, и друзья. И я говорю моим добрым женщинам, что, да, да, теперь помню: анестезиолог шутит, я послушная, я смеюсь, да, аллергий нет, всё можно, холодно у вас, инструменты звенят - что прямо при мне раскладываете - постеснялись бы что ли... Каталка узкая какая, не повернуться, нет-нет, не пристёгивайте руки, умоляю, обещаю не лезть за простынку, я не смотрю, не смотрю...
Не буду спать, не буду! Зачем в зелёнке от низа до горла... это что.., я кто? что за маскарад,! не трясите, слышу вас... я вам не елка, и не пальма с бананами. фу. как унизительно: я голая, голая, между прочим! хоть бы один друг нашёлся - прикрыл.., стоят - пялятся все... по лицу-то как хлопают, не казённое вам! врач слева так вообще не мелочится, трясёт как ватную и лупит.., а ещё шутил, заигрывал, гад!
"Вставай!"
"Да, встаю, встаю!" - ору, и прикрыться хочу простыней...
Но лежу. Ору сверху, а лежу внизу. Мой угол наблюдения - верхний левый от входа в палату, под потолком. А тельце внизу на каталке, жалко-зелёное в дурацкой шапочке из полиэтилена, - я его отсюда не могу поднять.
"Просыпайся, вставай"! - стаскивают с каталки, к кровати волокут. Стыдно-то как..."Сама, сама!" - кричу, синие губы внизу не шевелятся. А-а, вон, подруга, тащить тельце помогает.., иуда. Не слышит, дура.
Госссподи.., как всё это долго, до-олго...
VIII
Жил-был старичок из Гонконга,
Танцевавший под музыку гонга.
Но ему заявили:
"Прекрати это - или
Убирайся совсем из Гонконга!"
(обожаю этот лимерик)
Обыкновенный сегодняшний день примечателен только тем, что сегодня - ура! - снимают гипс. Сотрясение прошло тоже, и завтра после гипса - на работу. Всем смешно, потому, что меня сбил велосипедист. Велосипедист! Его - газелист, а он - меня. Приходил проведывать, оказывается, в моей же больнице лежал, но быстро выписался. С анестезиологом я помирилась, он пришел в палату, принес яблоко и сказал "соловей": сначала баллады да былины, не умолкая, и ни слова матного, удивительно. Я тоже удивилась, что же я, на заядлую матершинницу тяну с виду? А потом вообще трэш, перебивает он, Апокалипсис там у тебя был, не по-книжному. Ну, тут уж говорит, как не ругаться, если Апокалипсис. Все, говорит, матерятся, даже бабушки-одуванчики.
