Да, до этого они не виделись неделями, но одно дело — знать, что брат рядом и может приехать, и совсем другое — когда он в сотнях километров от тебя. Огден тосковал, ненавидя себя за эту тоску. Он курил по несколько раз в день и чувствовал себя почти наркоманом из-за этого ритуала, перешедшего в настоящую зависимость. Красный огонек сигареты напоминал ему габаритные огни самолёта, который унес Макса далеко за пределы штата Висконсин.

Только сейчас младший понял, как мало у него осталось от Макса — лишь два помятых клочка бумаги — билеты с выставки. О, нет, у него было кое-что ещё! В ящике стола лежала продолговатая коробка. Этой ночью Огден достал ее и, положив на подушку, лег рядом под одеяло. Глупо, но ему очень хотелось представлять, что рядом с ним сейчас Макс. Он положил на коробку ладонь и заснул. Брат скоро приедет. Совсем скоро.

***

Мигающее табло с информацией о рейсах, толпы снующих людей, вежливый и холодный голос в громкоговоритель, объявляющий о посадке. Наконец, Макс заметил в толпе людей милого, нежного Огдена, которого не видел уже целую вечность.

— Макс! — даже в шуме аэропорта зазвенел голос младшего.

Старший быстро шел навстречу, стремительно сокращая расстояние между ними, и заключил своего брата в горячие и крепкие объятья. Мягкие губы младшего коснулись щеки, и отчего-то Макс не почувствовал смущения от того, что Огден целует его посреди аэропорта. На них смотрели десятки людей, их могли принять за геев. Но Миллеру было все равно, что подумают люди, сейчас во всем мире имел значение лишь его сероглазый брат.

Огден ненадолго опустился щекой на плечо Макса, ощущая восхитительный аромат его кожи, все ещё не до конца веря, что все это происходит на самом деле. Аэропорт, с его людьми и светящимися вывесками стал незначительным и размытым. Существовал лишь Макс, кончики пальцев ощущали ткань его одежды.

— Как долетел? У тебя же сегодня выходной? — Огден с надеждой посмотрел на старшего. Макс покачал головой, пальцами ероша волосы брата.

— Мне нужно заехать в участок, Огден. Работа.

Вместе они вышли из аэропорта и приблизились к ближайшему припаркованному такси. По дороге до дома Огден неприкрыто смотрел на Макса, наблюдая, как блики вывесок мелькали на его прекрасном лице. Огден жалел, что под рукой нет фотоаппарата. Оставалось только, не мигая, наблюдать за этим танцем света и тени, надеясь, что когда-нибудь он сможет это нарисовать. Огден ощутил сильное желание коснуться брата — провести кончиками негнущихся от волнения пальцев по колючей щеке.

В свое свободное время в Вирджинии Макс вспоминал младшего, его прикосновения, бездонные глаза, чувственный голос. Огден вырос таким необычным и нежным юношей. По ночам в гостинице все чувствовалось особенно остро — накатывало возбуждение вперемешку с тоской. Миллер пытался понять, что с ним происходит. Почему сердце колотится чаще при виде милого младшего брата, почему он так часто думает об Огдене. Ни к одной из своих бывших он не чувствовал ничего подобного. Это была не просто братская любовь, а что-то больше, сложнее — гремучая смесь неведомых доселе чувств.

Такси остановилось у дома младшего, и Огден заметил, что почему-то не дышит.

— Мне тебя так не хватало, Макс — он неожиданно прижался к брату всем телом, крепко обняв за шею и коротко целуя в уголок губ. Опасаясь реакции, Огден в секунду отстранился и выскочил из такси, так и не услышав ответ брата.

— Я тоже скучал, Огден.

***

После учебы Огден торопился домой, ему нужно было еще дописать реферат, а на вечер у них с Максом был запланирован поход в кино. У самого дома младший услышал знакомый до боли голос.

— Огден!

Из припаркованной неподалеку машины вышел Артур собственной персоной и двинулся к Миллеру младшему, стремительно сокращая расстояние между ними. Вот так точно неприятная неожиданность. Огден закатил глаза и сжал зубы, от понимания, что ретироваться уже не успеет.

— Огден, подожди! Нам нужно поговорить. Это недолго, обещаю. Я хотел извиниться за все. Дай мне просто пять минут.

На этот раз Артур был трезв, выглядел собранным и действительно искренне виноватым. На нем была легкая куртка, поэтому он ежился от порывов ветра, приподнимая воротник и смотря на бывшего любовника извиняющимся взглядом.

— Мы можем…отойти и присесть куда-то? Домой не напрашиваюсь, так что… — парень указал неопределенным жестом на свою машину, — А то меня сейчас ветром сдует.

Что ж, если бывший и правда хочется извиниться, почему бы не дать ему такого шанса? Огден неожиданно почувствовал к Артуру щемящую жалость, а ещё помесь старой обиды за их неудавшиеся отношения, которые закончились так, и горечь — послевкусие от испорченного дня рождения. Он посмотрел на руки Артура, такие знакомые. Их отношения длились почти год, — вечность для того, кому едва стукнуло девятнадцать. Он бы и готов теперь простить всё, или почти всё этому Артуру — грустному, в тонкой куртке, одинокому.

— Только пять минут, Артур. У меня дела.

Оглядываясь по сторонам, Артур прошел с Миллером до машины, открывая перед ним дверь. Огден нехотя сел на переднее сидение, даже не снимая рюкзака с плеч.

Взгляд темных глаз Артура жадно впился в бывшего любовника, почти физически ощутимо шаря по его телу.

— Ты такой красивый, Огден… Просто расцвел за последнее время, — перехватив суровый взгляд младшего, Артур со смехом выставил ладонь перед собой. — Все, все, не кипятись… Сказать я хотел тебе о другом.

Напряженный взгляд заскользил по улице, домам, стоящим рядом машинам.

— Нам было так хорошо вдвоем, помнишь? Но потом мы все-таки расстались. Мы познакомились, когда тебе было шестнадцать лет. Как и тем убитым мальчикам. Странно, правда?

Огден не успел понять, что произошло: Артур неожиданно прижал к его лицу платок, в голову ударил запах гниющих цветов. Тошнота схватила за горло, перемешиваясь с холодным, чистейшим страхом. Лицо Артура пошло пятнами, расплылось, потеряло очертания. Огден почувствовал, что его обманули. Он пытался убрать эту мерзкую ткань от лица, но руки были такие тяжёлые, словно не свои. Ещё секунда, и они совсем ослабели и упали вниз, как надломленные ветки. Последнее что он запомнил: запах мертвых цветов, тяжесть Артура и что-то в рюкзаке, неудобно впившееся в спину.

— Знаешь, мне на самом деле многое тебе нужно сказать, — пальцы Артура осторожно убрали с лица Огдена прядь волос, губы мягко коснулись щеки. — И пятью минутами мы точно не обойдемся. Нам и вечности будет мало.

Тщательно обыскивая бессознательного Огдена, Артур выкинул его телефон в окно. Одна маленькая ошибка может стоить ему свободы, жизни и, что самое ужасное, помешать его счастью с Огденом. Машина с визгом сорвалась с места, исчезая в переплетении улиц города.

========== День 10. Огден ==========

Ощущение движения, хаотичные звуки и пятна света смешались в один непрекращающийся поток. Огдена словно раскрутили на невидимой карусели, с ужасающей скоростью. Время казалось остановившимся, Огден ощущал тяжесть в груди и тошноту. Сильно гудела голова — звуки отдавались в ней болезненным эхом. Огдену казалось, что он слышит чей-то голос, но такой далёкий, словно между ним и источником звука огромное поле тюльпанов, шумящее от ветра:

— Помнишь, когда мы начали встречаться, Огден? Признаюсь, мне нравилось трахать тебя. Ты отдался девственным, полностью и без остатка, словно нырнул в омут с головой.

Что-то теплое заскользило по животу, под рубашку. Это прикосновение словно ниточка соединяло его рассеянный разум с реальностью. Тюльпановое поле исчезло, но запах остался. Голос стал ближе, зазвучал отчётливее, но до Огдена долетали только обрывки слов.

— Но мне было этого мало, я просто пользовался твоим милым телом, параллельно трахая еще нескольких парней. Ты же чувствовал это, верно?

Огден вздрогнул, когда чужие пальцы задели соски. Внезапно запах тюльпанов тревожно перебил другой, резковатый и очень знакомый. Огден помнил его и пытался обозначить словами, но не выходило, слишком сложно было собрать расползающиеся мысли. Чужие ладони сжали его бёдра. Это сон, просто дурной сон, сейчас он проснется в своей кровати и все закончится.