Старший крутился по кухне, скидывая овощи в противень, соля и перча, приправляя зеленью, убирая все в духовку, как фокусник, готовый по окончанию номера достать кролика из шляпы.

Пока овощи с мясом запекались, Макс помыл весь инвентарь и убрал на место, поставил две тарелки на стол, достал и порезал хлеб. Порядок на кухне, в квартире, на рабочем месте и в машине давали ощущение контроля над своей жизнью и мыслями. Макс придерживался этого правила.

Приоткрыв духовку, Макс уклонился от горячего пара, а потом вытащил противень на плиту. Запах печеных овощей и аромат мяса защекотали ноздри.

Разложив еду по тарелкам и взяв вилку, он вонзил ее в мясо и отправил в рот.

— Вроде сготовилось. Попробуем что получилось?

Восхитительно пахло едой, а ещё разгоряченным Максом, подошедшим слишком близко. Огден бездумно отправил в рот кусочек мяса и зажмурился от удовольствия. Горячая волна, захлестнувшая живот, чуть-чуть отступила. Но младший посмотрел на Макса, такого прекрасного, заботливого и наполовину раздетого, — волна возвратилась снова.

— Это… так вкусно, Макс.

Огден смотрел, широко распахнув глаза, как ел его брат. Как двигались его руки, плечи, как наклонилась голова, и изменилось выражение на лице. Он и сам отправил в рот очередной кусок, но великолепие еды почему-то перестало перебивать восхищение братом. Огден снова вспомнил ноги Макса, черные джинсы со стальными пуговицами. Младший представил, как ведёт вдоль этих пуговиц пальцем, и, накрыв ладонью, сжимает член Макса сквозь ткань. Как целует его прекрасный живот, и…

Вилка с металлическим звоном упала на пол, и приземлилась совсем близко к ногам Макса. В голове мелькнула мысль: если старший заглянет под стол, он заметить то, что Огден совсем не хотел бы показывать.

— Я сам подниму! — выходит громко, и излишне нервно.

Макс как раз встал и пошел к раковине, а младший бросился под стол, за вилкой. Нужно было что-то срочно придумать. Краем глаза Огден наблюдал за тем, как Макс одевает футболку, скрывая свое сексуальное тело.

— Гулять пойдем или ты отдохнешь?

— Погулять было бы замечательно. Только ты не против, если я сначала зайду в душ? Я быстро. И еще… Ты мог бы принести мне полотенце, пока я доедаю? Оно в шкафу в коридоре.

Огден представил, как глупо выглядит, но у него не было других вариантов.

— Ладно, — Макс внимательно посмотрел на Огдена, потом пошел в коридор, разыскивать полотенце в стопках вещей младшего.

Он вернулся на кухню, наблюдая за тем, как младший трогательно прижимает полотенце к себе и с трудом идет в ванную — конечно, нога все еще болела.

Огден торопливо заперся в ванной и включил воду. Душ громко шипел, напоминая звук водопада. Огден чувствовал, что близок к тому, чтоб разрыдаться. Сорвав одежду и кинув ее в корзину, младший залез в ванну и сел под струи прохладной воды. Стало немного легче, но одним душем не решить его проблему. Огден влюбился в собственного брата. И даже не знал, с кем поговорить об этом. Совсем замёрзнув, он ненадолго включил почти горячую воду и закрыл краны. Огден вышел из ванной в сером полотенце, обмотанном вокруг бедер, с влажным телом и мокрыми волосами. Взяв из шкафа чистые вещи, он вернулся в комнату. Старший брат сидел в кресле с альбомом рисунков Огдена в руках. Это был тот самый альбом, в котором младший рисовал Макса, но это почему-то не вызвало в Огдене стыда или страха. Он смотрел, переполненный до краев нежностью, как пальцы Макса прикасаются к изрисованным страницам.

— Это ты рисовал, Огден? У тебя талант.

— Спасибо. Я рисовал тебя, потому что ты очень красив, Макс. Твоё тело и черты лица — я смотрю на них, и мне хочется их запечатлеть. Надеюсь, ты не против.

Огден подошел к кровати и скинул полотенце на пол, обнажая свое стройное, сексуальное тело — фигурные ключицы, плоский живот и упругие ягодицы.

Конечно, Макс видел обнаженных парней — в душе спортзала, летом на пляже — это было совершенно нормально и не вызывало никаких эмоций. Но видеть голым своего повзрослевшего брата было довольно странно, словно за гранью приличия.

Во всем этом действии было что-то интимное и эротичное. Что-то, что предназначалось для них двоих и было только между ними. В горле от чего-то мигом пересохло, старшему вдруг стало душно, взгляд и без того черных глаз потемнел.

Отчего-то Макс вспомнил о том, что произошло между ними восемь лет назад.

Со временем он понял, что больше не испытывал таких чувств, как тогда.

Не сводя с Макса серьезных глаз, он надел бельё, затем носки и джинсы. Слегка наклонив голову на бок, Огден просунул руки в рукава и, едва заметно улыбаясь, застегнул пуговицы. Ловкие пальцы подошли к горлу и остановились. Остались не застёгнутыми манжеты и младший, сверкая лукавой искоркой в глазах, без слов протянул запястья к брату. Зачарованно смотря на Огдена, Макс протянул руку, застегивая пуговицы, почти не касаясь кожи. Младший словно подавал ему какой-то знак, сигнал, сообщение, а Макс должен был его прочитать. Этот взгляд Огдена, пристальный, внимательный, игривый. Или Максу все это только показалось?

— Ты тоже красивый, Огден, — Макс сказал это прежде, чем успел подумать, но потом, опомнившись, добавил, — наши родители постарались на славу.

Отчего-то Максу захотелось потянуть его за запястье, усаживая к себе на колени.

Хотелось гладить брата по мокрым волосам, касаться губами виска, скользнуть ладонью вдоль позвоночника. Эти мысли казались Максу естественными, словно в том, что он немного приласкает своего взрослого брата, не было ничего дурного.

«В этот раз все бы было по-другому» — застучало в голове, но Макс не дал этой мысли развиться.

Огден смотрел на брата, смутно ощущая что-то, похожее на близость, словно то, что разгорелось в этих глазах и потом затихло на их дне — было ответом, правда, каким? — младший ещё не мог сказать точно. Он вдруг особо остро захотел коснуться щеки Макса, — кончиками пальцев, губами. Но мысленно остановил себя и направился в коридор. Нога болела гораздо меньше, правда, Огден осознал, что быстро ходить у него все равно не получится.

— Макс, куда мы пойдем? В парк, на выставку, или куда-нибудь ещё?

— Есть одна идея. Слышал про литературное кафе? Знаешь, тихая музыка и маленькая сцена, где читают стихи или рассказы. Творческая атмосфера — тебе там должно понравиться.

***

В литературном кафе оказалось довольно уютно, как Макс и ожидал — стены, драпированные тканями, полки с книгами, мягкие кресла и диваны. Они заняли один из столиков так, чтобы была видна сцена, и Макс пошел к барной стойке за двумя чашками кофе и кусочком торта для Огдена.

На импровизированной сцене кудрявый парнишка в красном свитере читал стихи под тихую музыку.

— Здесь хорошо, атмосферно. И тортик вкусный, — Огден отпил кофе, от удовольствия прикрыв веки. Поставив чашку на стол, он пристально посмотрел в глаза брату. — Иногда мне кажется, что кофе похож на поцелуи. Горячо, сладко, с горчинкой, и вкус ещё немного остаётся на губах, даже когда вы оторвались друг от друга.

— Интересные сравнения, Огден, — мягко улыбаясь, Макс отпил кофе. Отчего-то его взгляд заскользил по губам брата — припухлым, покусанным, чуть приоткрытым. Старший готов был поспорить, что прикосновение губ Огдена действительно было бы сейчас со вкусом кофе — сладко-горьким, горячим.

Протягивая руку, старший взял фотоаппарат со стола. Обычно Огден терпеть не мог, когда кто-то без спроса трогает его аппаратуру. Это слишком личное: механическое продолжение его рук и глаз, почти часть его тела. Но отчего-то сейчас Огден не почувствовал горечи или гнева. Напротив, он наблюдал, как пальцы брата скользят по кнопкам, ощущая невыразимую нежность, словно Макс, сам того и не подозревая, прикасался кончиками пальцев к Огденовой ладони.

Неожиданно Макс подсел к Огдену, вытягивая руку с фотиком перед собой, второй обнимая младшего за плечи.

— Улыбайся, — тихо сказал он на ухо Огдену, словно вверяя сокровенную тайну, которую здесь может кто-то подслушать. Горячий хрипловатый шепот Макса запутался в волосах, опаляя кожу, губы замерли в миллиметре от виска, но лишь на мгновенье. В следующую секунду Макс развернулся к объективу, прищуриваясь, высовывая кончик языка, дурачась и фоткая их двоих.