– Да, прозвучало неплохо.

На какое-то мгновение мы погрузились в тишину. Его взгляд по-прежнему был сосредоточен на моих губах, и, клянусь, сейчас Грейсон находился чуть-чуть ближе, чем раньше.

– Но это будет мой первый поцелуй. – Мой голос упал до шепота.

– Даже лучше. Отвлечет в два раза больше.

– Разве мой первый поцелуй не должен быть особенным, с кем-то, кто мне небезразличен, а не как часть научного эксперимента?

Глаза Грейсона наконец обратились к моим.

– С тем, кто тебе небезразличен? Я оскорблен, Эйвс, – подразнил он. – Ты говоришь, что тебе на меня наплевать?

Я закатила глаза, радуясь возвращению его игривости. С ней куда проще иметь дело, чем с его напористостью.

– Конечно же, ты мне небезразличен. И ты это знаешь, – с улыбкой подразнила я в ответ. – Ты мой некровный вульгарный старший брат, помнишь?

– Это я вульгарный? Ты считаешь меня братом, но все равно целуешь. Вот это вульгарно.

– О чем ты говоришь? Я тебя не целовала.

Он быстро наклонился ко мне, но, накрыв мои губы своими, замедлился почти до остановки, словно смакуя каждую секунду этого момента.

Много лет я представляла, каким будет поцелуй. Оказалось, мое воображение сильно ограничено. Я полагала, что он будет нежным, теплым, может, жгучим, но понятия не имела, как на самом деле все это ощущается, пока Грейсон Кеннеди не показал мне.

Поцелуй был коротким, но таким нежным и чувственным. Никакого огня, страсти и неразберихи из переплетенных языков, о которых читаешь в книгах. На самом деле не было никакого языка. Лишь две пары губ, встретившихся впервые.

Похоже, Грейсон был осторожен со мной, и я по-настоящему это ценила. Вместо ожидаемой паники в его прикосновении я нашла успокоение и смогла испытать всю сладость момента. Мой рот инстинктивно приоткрылся, и Грейсон тут же поймал мою нижнюю губу. На ней и задержался, давая возможность мне ответить на поцелуй. И когда я наконец поцеловала его в ответ, он улыбнулся у моих губ и отстранился.

– Теперь поцеловала, – поддел он, в его глазах светилось нечто большее, чем просто озорство. – Все еще считаешь меня вульгарным?

– Я… я… – Я была в растерянности, но также в легкой эйфории – внутри меня сражались спокойствие и паника. – Я не знаю, что сейчас чувствую.

Грейсон усмехнулся.

– Очевидно, это означает, что поцелуй работает. Может, нам следует его повторить.

– Повторить?

– Нужно убедиться в верности теории.

– Нужно?

– Да, Эйвери. Как совершенно беспристрастный сторонний наблюдатель, не имеющий никакой личной заинтересованности в результатах этого эксперимента, я требую, чтобы ты снова меня поцеловала. Прямо сейчас. Чисто в научных целях, конечно же.

– В научных целях?

– Да! Во имя науки!

Он бросил на меня вопросительный взгляд, и я покраснела – разумеется, но потом, к удивлению нас обоих, захихикала.

– Полагаю, я дала тебе разрешение поводить эксперимент на твое усмотрение.

Грейсон так широко улыбнулся, что его редкая ямочка проступила во всей красе.

– Поверь мне, Эйвс, это сто процентов необходимо.

Второй поцелуй кардинально отличался от первого. Я думала, тот был изумительным – идеальный первый поцелуй, – но этот сразил меня в ином ключе. В нем смешались жар, страсть и нетерпение – Грейсон явно ждал этого слишком долго.

Он подался вперед, прижимаясь ко мне всем телом, и я ощутила уже знакомый прилив жара, который охватил меня, когда мы танцевали. Грейсон положил ладонь мне на щеку, и мои руки инстинктивно обхватили его шею.

Через мгновение он отстранился и подразнивающе спросил:

– Вульгарно?

Впервые в жизни я не чувствовала стеснения.

– Определенно, – ответила я, притягивая его обратно к себе. – Очень, очень вульгарно.

Грейсон засмеялся, а затем убрал с лица мою новую челку и снова меня поцеловал. Уверена, на сей раз останавливаться он не собирался. И я не возражала.

Только его язык проник в мой рот и я решила, что французский поцелуй – это потрясающе, как голос Эйдана ворвался в пузырь, в котором мы находились. Согласно правилам дома, мы оставили дверь в спальню Грейсона открытой. Мы оба об этом забыли – кто бы мог подумать, что нам понадобится уединение? И в итоге не успели отстраниться до того, как вошел Эйден.

– Эй, Грейсон, я тут подумал, ты будешь рад узнать, что я расстался с… – ахнув, он замолк на полуслове.

Я мигом села. Вся кровь отлила от лица.

Грейсон вздохнул и тоже поднялся.

– Эйвс, ты так хорошо держалась, не паникуй теперь. – Он посмотрел на своего брата и сухо проговорил: – Очень вовремя. Не мог бы ты закрыть дверь с той стороны?

Но Эйден не ушел. Его лицо раскраснелось от гнева.

– Как ты посмел ею воспользоваться! Это же Эйвери, Грейсон! Из всех девушек на свете, как ты мог трахаться именно с ней?

– Я не спал с ней, – еле сдерживаясь, ответил Грейсон.

– Нет, – выплюнул Эйден, – ты всего лишь пытался ее трахнуть.

Я не могла поверить, что он на самом деле это сказал.

– Эйден!

При звуке моего голоса Эйден обратил всю ярость на меня.

– Как ты могла на это клюнуть, Эйвс? Ты ведь тысячу раз видела, как он проделывает это с другими?

У меня перехватило дыхание. Его разочарование и отвращение ранили меня до глубины души.

– Я считал тебя умнее, но, очевидно, ты такая же, как все. Поздравляю. Каково быть последним завоеванием Грейсона Кеннеди?

Из глаз хлынул непрекращающийся поток слез. Я встала с кровати и пробежала мимо парней за дверь. Оставалось только надеяться, что Грейсон принесет мой рюкзак завтра в школу, ибо возвращаться за ним я уж точно не собиралась.

– Эйвери! – крикнул Грейсон. Я не остановилась, но, летя вниз по лестнице, снова услышала его голос: – Идиот! Сколько раз тебе нужно разбить ей сердце?

Вся в слезах я ворвалась в кабинет и бросилась к Шерил.

– Эйвери? – ахнула она, обнимая меня.

– Можете отвезти меня домой?

– Конечно, дорогая. Что случилось?

– Я просто хочу уехать.

Не отпуская меня, Шерил потянулась за сумочкой, но Грейсон ее остановил.

– Мам, позволь мне, – тихо произнес он.

Шерил вгляделась в мое лицо в поисках одобрения, но Грейсон не дал мне и шанса на протест. Он вытащил меня из объятий своей мамы.

– Эйвс, все совсем не так. Клянусь, ты для меня не просто очередная девушка.

Весьма сомнительно, но меня расстроило вовсе не это.

– Он ненавидит меня, Грейсон! Ты видел его лицо? Я была ему отвратительна!

– Не позволяй ему разрушить то, что только что произошло. Это не было отвратительно. Это было удивительно и особенно. Черт, это было практически неизбежно с Нового года.

Я яростно замотала головой.

– Неудавшийся эксперимент, вот что это было. Ничего не перезагрузилось! Теперь я еще больше чувствую себя виноватой!

Я повернулась к Шерил, которая в шоке наблюдала за нами. Она наверняка собрала все воедино, однако ничего не сказала, когда я попросила ее отвезти меня домой. Просто взяла сумочку и повела меня мимо Грейсона к своей машине.

ГЛАВА 10

НАУЧНЫЙ МЕТОД

Грейсон

Да чтоб этому Эйдену в аду гореть! Эйвери опять оказалась на отправной точке – с разбитым сердцем, и я вместе с ней. Мы пережили такой прекрасный момент – разделили ее первый поцелуй, – но на следующее утро в школе она даже не могла мне улыбнуться.

И всю неделю кормила меня односложными ответами. Она была слишком занята, издалека наблюдая за Эйденом. Он вернулся за обеденный столик научного клуба, но было ясно, что он больше не являлся частью команды. Уверен, Эйвери винила за это себя.

А еще я знаю, что она хотела с ним поговорить, но он то и дело поглядывал в нашу сторону с такой ненавистью, что у Эйвери скручивало живот, и это ее останавливало.

Все его убийственные взгляды предназначались мне. Он сам так сказал. Братец обвинил меня в воровстве лучшего друга. Я ответил, что это не воровство, если он уже выбросил ее на обочину, как какой-то мусор. Из-за этого мы чуть не подрались. Я не врезал ему лишь потому, что это причинило бы боль Эйвери, а она и так уже достаточно страдала. Но и в этих гневных взглядах Эйвери винила себя.