– Что ж, рад был помочь. Если будут еще какие-то вопросы – обращайтесь. По мере сил всегда отвечу.
– Спасибо. Не подскажете, как мне удобнее пройти на сцену?
Берестов объяснил, и, попрощавшись с ним, полковник покинул кабинет худрука.
Анализируя в уме только что закончившуюся беседу, он пришел к выводу, что Берестова в список подозреваемых включит в последнюю очередь. Чем мог насолить ему Бойцов? Скорее, наоборот, выстилался перед новым худруком как мог, пылинки сдувал. Ведь именно от него зависело и собственное благополучие, и «привилегированное» положение в театре, какое раньше ему и не снилось.
Если бы Берестов имел к Бойцову какую-то претензию, для ее устранения, скорее всего, хватило бы пары слов. В крайнем случае, он мог бы его просто уволить. Но убивать… зачем?
Для Берестова Бойцов – мелкая сошка, и он, конечно же, не стал бы «пачкаться». На его уровне есть и другие способы «приведения к знаменателю», ничуть не менее действенные и гораздо более безопасные.
«Такой способ – убийство исподтишка, да еще и с маскировкой под ограбление – выбирает тот, кто слабее жертвы и не может справиться с ней, так сказать, «легальными» методами. К тому же эта самая маскировка указывает и на страх. Заказчик, если он есть в этом деле, видимо, боится малейшего подозрения в отношении себя. А это может говорить только об одном – у него имеется железобетонный, для всех очевидный мотив. И как только появится хоть призрачный полунамек на его персону, деваться уже будет некуда. Он будет раскрыт. Нет, будем считать, что Берестов пока «в запасе», – размышлял Лев, подходя к высоким дверям в зрительный зал. – Посмотрим, что скажут другие».
Открыв дверь, он обнаружил столько «других», что сразу понял – недели не хватит, чтобы опросить их всех.
Сцена была заполнена людьми, да и в зрительном зале было тесновато. Правда, кресла были пусты, но на небольшом пространстве просцениума собралась целая толпа.
Уже знакомый «гений» в зеленой рубашке сидел на третьем ряду и нервно кричал в микрофон:
– Нет, Игорь, нет! За ней идут фокусы! Ты после вступаешь. Не знаю… минут через семь, наверное. Когда он там выскочит, этот заяц. Внимание! Всем внимание! Повторяем от прохода Клеопатры…
– Э-э… простите, – подойдя поближе, скромно обратился к нему Гуров. – Я, если помните…
– А? Что? – рассеянно обернулся Голубков. – А, это вы… Насчет Руслана, да?
– Именно. Мы не могли бы…
– Да, сейчас. Одну минуту. Вы видите, у нас тут… Алло! Всем внимание! Перерыв десять минут, потом повторяем от прохода Клеопатры.
Положив микрофон, Голубков кивнул Гурову, указывая на дверь. Вместе они вышли из зрительного зала, в котором было так шумно, что расслышать друг друга действительно можно было, только разговаривая в микрофон.
– Простите, что не смогу уделить вам достаточно времени, – сказал Голубков, быстро шагая по коридору. – У нас последние прогоны перед шоу. Может быть, вы слышали – через пару дней премьера.
– Да, конечно, – с готовностью откликнулся Лев, довольный, что пришел сюда подготовленным. – Ваши знаменитые перформансы.
– Ну, уж не такие знаменитые… – самодовольно заулыбался Вадим. – Пойдемте в гримерные. Там сейчас никого не должно быть, можно поговорить спокойно. Впрочем, если с Виталием вы уже говорили, я навряд ли смогу что-то добавить. Я был там же, где и он, и видел то же, что и он. Или даже меньше. Я не отличаюсь особой внимательностью и редко запоминаю детали окружающей обстановки. Почти непрерывно думаю про шоу, до последнего момента что-то изменяю, редактирую… Голова занята только этим.
– Что ж, это вполне естественно для творческой личности. У меня всего лишь несколько вопросов.
Разговаривая, они спустились в цокольное помещение, и Голубков открыл одну из дверей бесконечно длинного коридора.
– Проходите, прошу вас. Видите – никого нет, как я и ожидал. Здесь нам не помешают.
В небольшой комнате перед огромным зеркалом у стены стоял косметический столик, а напротив него, у другой стены, помещался старый, видавший виды диван.
Голубков по-свойски развалился на диване, Гуров устроился на стуле, стоявшем возле столика.
Он действительно хотел задать лишь несколько вопросов, чтобы продублировать рассказ Берестова, но, взглянув на вальяжную позу «гения», неожиданно для самого себя спросил о другом:
– Как в театре относились к Руслану Бойцову? Он ладил с коллективом?
– К Руслану? – Похоже, Голубков не ожидал такого вопроса. – Ну, как… нормально относились. В общем и целом. Не знаю… я лично ничего такого… выдающегося не припоминаю. Иногда возникало, конечно… недопонимание. Но это у всех бывает. Все мы люди, все человеки. От эмоциональных всплесков никто не застрахован. Тем более здесь. Это ведь театр, публика у нас нервная, чувствительная. Нет-нет да и перегнут палку.
Пока он говорил, Гуров внимательно следил за выражением его лица. Первое недоумение и заторможенность, сменившиеся нескончаемой нервозной говорливостью, лучше всякого чистосердечного признания объясняли суть дела.
«Сто процентов здесь – личный мотив, – подумал Лев, наблюдая метаморфозы на лице собеседника. – Сначала тормознул, как бы испугался – и правду сказать о друге неловко, и что соврать, еще не придумал. Потом сориентировался, в каком направлении плыть, и теперь, волю дай, так до вечера не остановится. Внутреннее напряжение будет выводить. Классический случай».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
