Раннее июньское утро выдалось влажным, но теплым. Она наблюдала за ним, стоя в одной сорочке. На столе недопитый каркаде. Уже остыл.
Дамиан в спешке собирал вещи, босыми ногами стучал по деревянному полу. Танцевал вальс с собственными рубашками, они словно паруса раздувались от ветра.
- Уже уезжать? Ты вынужден?
- Именно.
Эгле вставила сигарету в мундштук, закурила. Под ее карими глазами темные круги - свидетельства долгих бессонных ночей. Взгляд тусклый, уславший и вялый, а ей, кажется, уже все равно.
Вот так, наверное, и расстаются. Странно даже. Раньше тонули - сейчас любовь на мели. Забыть ли?
Их отношения когда-то походили на садовый пруд, который глубже, чем кажется со стороны. Помутненными глазами она словно видела сквозь толщу воды кувшинки, пока он жадно целовал ее шею.
- Прости, ты не могла бы подать запонки? Они лежат на кофейном столике.
- Те, которые я тебе дарила?
- Нет, которые от сестры.
Эгле помрачнела и как сквозь сон подала украшение.
На полу раскиданы обрывки газет, вскрытые конверты писем, какие-то документы.
А ведь ей когда-то нравилось его свободолюбие, свежие взгляды на жизнь, горьковатая непокорность. Разговоры о революции пьянили этого мужчину лучше крепкого вина. Просыпаясь после проведенных вместе ночей, она любила слушать его мысли об идеальном обществе, утопая в сладостной утренней неге.
Только вот Дамиан не умел останавливаться: переписывал от руки чужие поэмы, вел тайные переписки с единомышленниками. Все чаще и чаще приезжал он к ней глубоко за полночь, а потом словно в белой горячке доказывал, что сможет сделать мир лучше. В подобные вечера, уложив его спать, она подолгу стояла на террасе и курила. Зачем ей это?
- А те, которые я подарила, оставишь, да? - вопрос прозвучал хрипло
- Дорогая, у меня нет времени на разговоры! Ты же видишь: я занят, и это важно.
Год назад они сидели вдвоем на террасе, пили каркаде. Эгле зарывалась лицом в пионы, которые Дамиан сорвал для нее. Потом они танцевали. Он всегда робко приглашал ее на танец, а она, в свою очередь, соглашалась. Ни разу ему не отказала.
Сейчас эта женщина очень устала. Их любовь умерла, а она забывалась в попытках сношения с трупом.
Табак, мундштуки, утренние следы кокаина на воротниках ее сорочек. Теперь в этом была музыка для ее души, и Эгле была готова играть на этой скрипке дни напролет.
- И куда ты собираешься ехать?
- Мы списались с единомышленниками из Парижа. Планируем к ним.
Женщина чувствовала себя лишней. Не к месту. Все, что оставалось ей сейчас - докуривать сигарету, блуждать по комнате. На душе пусто, словно оттуда в спешке убрали все чувства. Как если бы эмоции стали противозаконными, и теперь от них нужно быстро избавиться.
На окне венок из красных пионов. Эгле кинула его туда несколько часов назад. Цветы успели завять, лепестки начали осыпаться.
Женщина плела его одна. Это был очередной день, суливший одиночество до позднего вечера. Она заливала в чайник кипяток, когда в сад ворвался Дамиан, бледный и заметно постаревший.
Их раскрыли.
Она цеплялась за их отношения довольно долго. Пыталась остаться под водой и не всплыть.
Но однажды она заигралась со своей скрипкой: нюхать кокаин в тот день начала сразу после легкого завтрака, а не вечером, как делала это обычно.
Как сквозь пелену помнит она свои руки, разливающие чай во все кружки. Трудно сказать, зачем. Одну из чашек берет с собой.
Дамиан был в спальне. Сидел в кругу из книг, склонился в молитвенном жесте перед одной из них. Сейчас, наверное, Эгле устроила бы скандал, но тогда воспринялось это спокойно. Ей очень хотелось спать, так что на своего любовника она вообще не обратила должного внимания.
Потом она упала на кровать, не выпуская из рук кружки. Чай красным пятном разлился по одеялу и простыням.
Уже проваливаясь в темноту, женщина слышала, как Дамиан кричал что-то про Бога, а затем разрыдался.
Потом она уснула.
В тот день Эгле поняла, что теперь их отношения больше не значимы. Признала то, во что трудно поверить: в их пруду случился отлив.
Что сейчас? Всего несколько часов назад она узнала, что ее мужчина на грани расстрела. Точнее, женщина всегда была уверена в том, что до этого дойдет, а сейчас ее уверенность лишь нашла свое подтверждение.
