Это был лагерь повстанцев возле какой то деревни. Многочисленные костры горели повсюду. Чернокожие воины с автоматами, винтовками, пистолетами сидели вокруг огня и под ритмы барабанов, раскачивались и тянули, противным воем, свои песни. Меня протащили к палатке. Кто то выдернул кляп и долго не могу отдышаться. Подходит молодая негритяночка со штыком от автомата Калашникова, она ловко поддевает им мои веревки и они падают к ногам. Когда всего освободили, женщина толкает к входу палатки. Внутри полумрак, от нескольких светильников со слабыми огоньками, выделяется лицо старого полного негра.
- Господин доктор, - медленно произносил он по-английски, - вы извините меня, что вас таким образом пришлось транспортировать к нам, но обстоятельства требуют здесь вашего присутствия.
Негр жует толстыми губами и продолжает.
- Мы не покушаемся на вашу жизнь, наоборот гарантируем ее сохранность. У нас умирает хороший человек и на вас последняя надежда. Наши лекари и шаманы не в силах сделать то, что можете делать вы.
- Как я понимаю, у вас раненый?
Негр кивает головой.
- Тогда где больной?
- Здесь.
Он отходит и я вижу сзади него топчан с каким то силуэтом.
- Я ничего не вижу, не можете дать света, больше света.
Негр стал чего то орать через стенку палатки. Появилось еще несколько чернокожих типов с факелами в руках, они окружили топчан и я увидел седого, измученного, черного как смола, человека. Он с трудом дышал, на груди лежали пропитанные какой то жидкостью, тряпки. Я смахнул их на пол и сразу увидел воспаленную рану, входного отверстия пули. Просовываю руку под лопатку и не нахожу выходной дырки. Пуля застряла где то внутри. Прощупал пальцами тело, но ее не нашел. Рентгена нет, зонда нет, инструментов нет, рехнулись они что ли.
- У вас есть хоть какие-нибудь хирургические инструменты.
- Нет, господин.
- Но хоть спирт, джин, ножи какие-нибудь есть?
- Бутылка виски есть, ножи найдем.
- Тогда давайте, переносите его на стол и привязывайте к нему, да покрепче.
Никто не шевелиться.
- Вы не поняли, если он без наркоза будет дергаться, то я ничего сделать не смогу.
Короткая команда, окружающие люди осторожно приподняли больного с лежанки и положили на стол. Опять появилась негритяночка, в руках ее веревки, она крепко прикручивает раненого за руки и ноги к грубым ножкам стола. Я указываю ей как это сделать и проверяю узлы, все ли в порядке. За палаткой глухо забили барабаны, чей то голос завыл с придыханием длинную шаманью мелодию.
- Пусть несколько человек мне светит, давайте сюда ножи, виски, нитки с иглой и несколько чистых тряпок. Факелы сгустились, ко мне придвинули большой высокий барабан,, разложив на нем до десятка ножей. Кто то принес воды и я тщательно мою руки, потом протираю их виски, поливая прямо из бутылки. Приятный запах алкоголя стал вытеснять вонь палатки и раненого.
- Ну-ка, глотни несколько глотков, - приподнимаю голову и просовываю горлышко в рот раненому.
Тот давиться, но все же мерзавец вылакал четверть бутылки. После этого этим же напитком протираю ножи и грудь больного. Начали. Выбираю небольшой острый нож и просунув его лезвие в дырку раны рассекаю ее вдоль ребра. Раненый начинает корчится, вскрикивать и выть. Сразу тело стало мокрым от пота, а черная кровь ручейками побежала на стол. Я зажимаю рану тряпкой, теперь надо раздвинуть ребра. Выбираю два ножа, один широкий, другой с узким лезвием. Прикладываю узкое лезвие к одному ребру, а широкий нож, острым концом прижимаю к нему перпендикулярно и начинаю надавливать. Нож входит внутрь и тупым концом расширяет мне щель. Оперируемый воет и стонет. Я поднимаю голову и вижу полные от ужаса глаза негритяночки.
- Переведите ей, пусть она подержит нож, чтобы он не выскочил.
Опять короткая команда и женщина трясущимися руками хватает рукоятку ножа.
Пуля пробила легкое и все залито кровью, ничего не видно. Я протискиваю руку между ребер и пытаюсь двумя пальцами пролезть в дырку легкого, чуть надрывая его. Вдруг что то жесткое царапнул ноготь, еще чуть-чуть и мои пальцы уцепили торец пули. Я вытаскиваю руку и бросаю кусочек металла на стол. Один факел вдруг пошел в сторону. Негр, подсвечивающий мне не выдержал такого вида и упал в обморок. Его быстро заменил другой. Только капли смолы от факелов при этом, упали мне на руки.
- У вас соломинка есть?
- Соломинка?
- Да, длинная соломинка.
За палаткой забегали и вскоре внесли пучок соломы. Выбираю самую длинную из них и просовываю в рану, один конец прижимаю к губам. Начинаю делать отсос крови. Набившуюся в рот кровь, сплевываю на пол и опять сосу. Эта долгая и противная работа, все время втягивать и сплевывать кровь. Легкое более мене очистил, теперь ниткой перевязываю поврежденные мной сосуды. Разжимаю онемевшие пальцы негритяночки и вытаскиваю ножи, ребра возвращаются на место. Теперь надо зашить рану. Больной уже не кричит, он стонет, но мне наплевать, слишком сомнительна вся операция. Чудо будет, если выживет. Протираю швы виски и устало откидываюсь.
- Все. У вас есть еще бутылка?
- Да, господин.
Появилась еще одна бутылка. Я открываю ее и сначала прополаскиваю свой рот, потом, приподняв голову раненого, опять проталкиваю горлышко в воющий рот.
- Давай-ка приятель, еще. Пей.
Тот давится, но все же пересиливает себя и пьет, я смотрю на только что сшитую грудь, вроде ничего. Выдергиваю бутылку и ставлю на барабан.
- Можете убирать свет.
Факелы сразу разжались и вдруг за полотняной стенкой забило еще несколько барабанов. Негритяночка несет кувшин с водой, я опять промываю руки. Потом беру заляпанную кровью бутылку виски и прямо из горлышка делаю несколько глотков сам.
- Господин, как он, будет жить? - спрашивает старший.
- Откуда я знаю. Если через пол часа или два, заснет, может и будет.
Раненый стонет. Ну и вляпался же, эти прикончат еще если не выживет. Допиваю виски.
В палатку влезает старик на тощих кривых ногах, он о чем то переговаривается со старшим и тот вдруг мне говорит.
- Господин. В знак благодарности, возьми от нас подарок. Если кто будет посягаться на вашу жизнь, то покажи ему эту вещь и от тебя отстанут.
Он передает мне кусок отполированного черного камня на кожаном ремешке.
- Одень себе на шею, господин.
Вонь кожи от ремешка отрезвляет мозг.
- Спасибо.
Я пальцами раскручиваю камень и в полумраке различаю какие то знаки, выгравированные на его поверхности.
Через десять минут виски дали себя знать, глаза начинают слипаться, я сажусь на какое то тряпье в угол палатки и действительно засыпаю.
Меня трясет за плечо Муни.
- Господин, просыпайтесь. Все уже встали, вам пора уезжать.
Я вскакиваю и с удивлением озираюсь. Лежу на своей кровати в домике, за окном знакомый до боли в глазах, вид госпитальных палаток и домиков.
- А где...? Где...?
- Кто, господин?
- Ничего. Это мне приснилось.
- Что у вас на груди, господин?
- А что?
И тут я с ужасом вижу на своей груди черный камень, подвешенный на ремешке. Муни почтительно сгибается передо мной.
- Вас, господин, посетила великая богиня подземелья Аше.
- Что за чушь?
- Не сердитесь, господин, этот камень из подземелья богини и раз вы его хозяин, то друг богини. Она теперь покровительствует вам.
Во рту противный вкус после перепоя. Я выпиваю воды из графина и чувствую, что косею.
- Бочка заполнена водой?
- Да, господин.
Я выскакиваю из домика и сразу прыгаю за ширму. Холодная вода приятно щекочет тело и немного отрезвляет. Но что это? На моей коже, кое где пятна крови, они медленно растворяются и розовыми струйками стекают вниз. Может мне не приснилось... Как всегда мимо проходит сестра Берта.
- Доброе утро, док.
- Доброе утро, сестра Берта.
- Весь персонал уже готов, я вам приказала принести завтрак сюда. Через час мы отъезжаем.
