- Ставлю серебряную, что она пойдет в церковь.

  - На такое и гору золота не глупо ставить, смотри.

  Они подошли к двери и со скрипом приоткрыли ее. Женщина с трудом умудрилась встать, все время спотыкаясь о собственное платье, но действительно неуклюже пошла к двухэтажному зданию.

  - Все же у людей Хабитума это в крови - верить в Богов, - заявил плащеносец. - Даже вид магов не может заставить их одуматься.

  - Истинно. Нет бы им пойти к имперским магам, я уверен, рано или поздно их бы взяли на обучение, и научиться магии. Тогда никакие Боги им были бы не нужны, но нет, он строят свои церкви и ходят в них каждый раз, когда что-то случается.

  - А давай посмотрим, что они делают там?

  - Почему бы и нет? Пошли!

  Только они собрались выйти, как невдалеке ударила молния, на миг окрасившая всю мерзость на улице. Человек без плаща чуть ссутулился и нерешительно обернулся, но вид храпевшего трактирщика придал ему немного решимости, и они вновь вышли в непогоду. Потоки воды объяли мужчин, и они, задрожав, побежали к церкви, громко шлепая по мокрой почве. Очень быстро они встали перед дощатыми воротами с простыми ржавыми ручками, под стекающей с настила пеленой воды. Человек в плаще резко открыл дверь, и они вбежали. Их сразу обдал крик ужаса от немногочисленных людей в бедно обустроенном помещении, но вошедшие жестом их успокоили. Внутри здания была большая пустая комната с небольшим возвышением у дальней от входа стены, на стенах хаотично висели закоптившиеся масляные лампы, из которых горело около половины. Пол был прогнившим, но на нем красовались письмена на языке местных жителей, криво выцарапанных тупыми ножами. На возвышении стоял жрец, одетый в такие же грязные одежды, как и все жители, но с небольшим каменным медальоном на груди, к удивлению чистый. У него была серая кожа и неровная борода, на коже были следы болезни, поскольку цвет его лица в некоторых местах пятнами был бледнее, чем остальная. Он стоял, возведя руки к нему, и сиплым голосом пытался напевать молитвы своим Божествам. Вокруг него на полу сидели люди, дрожавшие от страха и холода, и протягивали вперед куски хлеба, порой слегка зеленоватого, и шептал себе под нос вслед за своим духовным лидером, отчего в церкви был звук, подобный на очень тихий гул испуганной толпы. Там была и спасенная женщина, ее обложили сухой одеждой, и пара худощавых людей обнимала ее своими вытянутыми скелетообразными руками, а сама она желтыми зубами покусывала заплесневелую буханку. Недолгое время пришельцы смотрели на все это, но в какой-то момент плащеносец заговорил на местном наречии на все помещение:

  - Скажи, жрец, зачем вам Боги?

  Испуганные взгляды прихожан тут же прильнули к нему, а священнослужитель смотрел удивленно.

  - Я жду ответ.

  - Но как же без них? - спустя несколько секунд ответил сиплый голос.

  - Да так же, как и нам. Неужто вы не насмотрелись на величие империи грифонов? Неужели Боги могут дать вам то, на что неспособна магия.

  - Тебе не понять нас, чужеземец.

  Человек в сером плаще стал расхаживать по церкви, то и дело широко разводя руки.

  - Ладно уж. Может, у нас и другой путь. Но скажи мне, жрец, вы и правда все еще верите в них? Вы несколько поколений сидели в темных шахтах под надзором своих поработителей. Ваша кожа стала серой, ваши глаза десятилетиями не видели солнечного света. И вы молились Богам, но как-то они не спешили вам помочь. А потом к вам пришел Бог, но, о, чудо! Он оказался лжецом и, что немаловажно, магом! И заставил ваш народ трудиться лишь на его благо, вы только сменили одних господ на других. И теперь, когда вас освободил доблестный имперский легион, вы уповаете на волю Богов? Ждете от них помощи? Надеетесь на их благодать? Вы просто жалкие и ничтожные создания, как вы можете быть так слепы?

  - По-твоему вы лучше Аврелиана? Он говорил нам подобные слова, но они не оказались правдой. Мы верили ему, и он предал нас.

  - Я тебя умоляю, он был безумцем с огромной силой, конечно мы не такие.

  - А откуда нам знать, что ваш великий вождь не окажется таким же? Наш народ верит своим Богам, и нам нет дела до ваших, потому прошу, не лезь в это.

  - Не называй императора вождем, мой тебе совет. А дело-то у нас вполне резонно есть. Ведь если бы не я с моим спутником, то эта женщина сейчас была пищей очередному мертвецу, поднятому вашим милым Аврелианом. Ведь мы спасли ее, и теперь, надо полагать, мы полноправно можем войти в ваш пантеон. Вот я и хочу узнать о своих коллегах.

  - А что вы сделали с ней потом? Вы бросили несчастную в грязь и пошли в трактир. Равно как мы не поклоняемся камню, что мог свалиться на голову чудовища и спасти ее, так мы не поклоняемся спасителям ради забавы. Вы могли хотя бы отнести ее в тепло, но ваши Боги не позволили вам этого сделать.

  - У нас нет Богов, влияющих на судьбы, пойми это своим задрипанным иссохшим разумом!

  - Есть. И я знаю их имена. Их зовут Деньги, Похоть и Корыстолюбие. И с благословения Бога Правды я могу доказать тебе это, - человек в плаще промолчал и кивнул. - Корыстолюбие ваш Бог, ибо наш великий лидер, Гхаар, рассказывал нам, что в те времена, когда Аврелиан еще был в здравом уме, он смог договориться с вашими лидерами о помощи, что была ему нужна, лишь когда заговорил о нашем народе как о товаре, что выгодно можно использовать во благо вашего племени. И ныне, когда ваш народ занял наши земли, вы ведете себя немногим лучше, наши семьи разделяют, дабы дети могли использовать знания предков о природе вещей во благо вас, позабыв о всякой душе. Ведь посмотри вокруг, взгляни на улицу. Наша деревня погибает, поскольку люди в черном и золотом приходили и забирали наших детей, а глаза их светились грязным светом алчности. Смотри же! - он обвел рукой свою паству, на глазах людей выступали слезы, пара женщин же и вовсе ревела от нахлынувших воспоминаний. - Скажи мне, чужеземец, разве могут врать эти слезы?

  - Твоя правда, жрец, - пришелец принялся чесать затылок, но постарался вновь поднять голос. - Но стоит ли их оставлять? Лучше ли бросить их гнить вместе с вами, в этом всеми забытом месте? Мы же даруем вашим детям лучшее будущее!

  - Если они станут такими же, как вы, то и правда, пусть лучше гниют здесь.