Медленно наступала ночь. Над маленьким поселением низко нависали черные как дым грозовые тучи. Небольшие домишки были старыми и потрепанными, во многих из них уже было не сыскать целого окна, большая часть давно медленно разрушалась, ведь в них практически никто не жил. Из полутора сотен домов надвигающуюся грозу ждали от силы пятнадцать простеньких одноэтажных домишек, сохранившихся в центре, вокруг двухэтажной дощатой церквушки и небольшого трактира с поломанным крыльцом. В нем, на грязном и местами дырявом полу, помимо запаха мокрого дерева и грязи были несколько столиков и стойка из пары плохо сколоченных досок. Сам хозяин в рваной куртке с навечно засохшей грязью попивал серую жижу из деревянной кружки и смотрел на единственный источник света в этом заведении: масляную лампу над дверью, почти не дававшей света из-за слоя копоти на стекле. Помимо него в трактире были многочисленные крысы, постоянно пищащие в поисках еды и самодовольно вынюхивающие даже сапоги трактирщика; и один посетитель, одетый в непомерно роскошную одежду для такого места. По крайней мере, его одежда была целой и довольно чистой. Облаченный в лиловый мундир без знаков различия, он сидел за самым целым из столов и мирно попивал пенящееся нечто. Ни ему, ни хозяину не было никакого дела друг до друга.

  Наконец грянул гром, отчего крысы беспорядочной волной бросились по своим укрытиям, а трактирщик встал и прикрыл досками одно из окон, после чего вернулся в исходное положение. По крыше заиграли барабаны дождя, отчего в сыром трактире стало еще влажнее. Раскаты грома подпевали непрерывному монотонному стуку, звучавшему как синхронный звон колоколов смерти. Мужчина в мундире нетерпеливо застучал пальцами по столу, то и дело переводя взгляд с кружки на дверь, словно в ожидании чуда. Хозяин же сидел с полуприкрытыми глазами и все так же пялился на свою лампу, как не в меру ленивый мотылек. Когда кружка в руках посетителя опустела, он хотел попросить новую порцию, однако вид трактирщика, медленно, но верно сползавшего на крышку стойки, заставил его одуматься. Он уже хотел полезть в свой мешок на поясе, чтобы вытащить из него дорожную книжку, но в монотонной музыке природного оркестра вдруг послышались тяжелые шаги на крыльце, и прогнившая дверь с громким скрипом отворилась, после чего в помещение вошел человек в таком же мундире и с серым плащом на плечах, который, однако, не спас владельца от буйства стихии, отчего тот был мокрым с головы до пят. К нему прилипла вся одежда, а сам он сыпал ругательствами сразу на двух языках. Трактирщик, словно стоявший на вечной страже у своей священной лампы, не обратил на прибывшего никакого внимания. А вот его первый посетитель, напротив, тут же вскочил с места и сказал на все заведение:

  - Нити мироздания! Нормальный человек!

  Пришедший только тогда заметил соотечественника и немного улыбнулся.

  - Хорошая ночь! Позволите к Вам подсесть?

  - Конечно, конечно. Присаживайтесь.

  Человек с плащом уселся на поломанный стул, непонятным образом выдержавший его вес, и принялся водить руками вокруг себя, отчего его одежда стала быстро высыхать.

  - А Вам повезло больше меня, Вы хоть под дождь не попали.

  - Да уж. С вечера здесь сижу, ожидаю, когда он кончится. Вы, должно быть, тоже проездом.

  - Да, я шел неподалеку, собирался уплыть домой, но непогода заставила задержаться. Чудо, что здесь еще хоть кто-то живет. А Вы тут как?

  - Я ехал на юг, на зачистку. Через пару дней буду на месте.

  - И много платят?

  - За каждого мертвеца по серебряной. Мелочь, а приятно.

  - Лучше уж направьтесь на запад, там платят по четыре.

  - Но зато так я могу посмотреть на развалины башни некроманта, а это дорогого стоит.

  - Да уж, все хотят на нее поглазеть, потому-то вокруг нее так число. Ну что ж, удачи Вам с этим!

  - Благодарю. Вы ее уже видели?

  - Нет еще. Я хотел, но дома меня ждут важные дела, и поэтому я отложил...

  Их светскую беседу прервал истошный вопль с улицы, из-за которого в трактире как будто резко похолодело, а крысы под полом принялись бегать еще усерднее.

  - Может, просто из-за непогоды... - с надеждой сказал первый пришедший, и посмотрел в единственное нормальное окно. Пусть оно и было ужасно заляпано, но через него можно было увидеть побледневшую женщину, несшуюся по улице в сторону трактира. - Нет, не непогода. Но я думаю, она добежит, - и как в знак протеста против его слов, она поскользнулась и упала лицом в грязь, а за ней показался неясный темный силуэт.

  Человек в плаще же сильно выдохнул, лениво оперся руками на стол и медленно привстал. Брови его собеседника сошлись на переносице и полезли на лоб, но он сказал:

  - Да ладно уж, пошли спасем. А то еще приснится потом, фу!

  Нехотя его соотечественник тоже встал, и они пошли на улицу. Они в одно мгновение промокли насквозь, и направились к женщине, судорожно ползшей прочь от преследовавшего ее существа. Существом оказалось нечто на прямых ногах с прямой спиной, и десятком длинных и тонких конечностей вместо рук, заканчивающихся большими жалами. У него не было рта, волос и носа, само оно целиком было покрыто темными хитиновыми пластинками, а на месте глаз были черные круги, выглядевшие как пятна. Существо тряслось и, так быстро, как позволяли ему ноги, двигалось за женщиной. Двое в лиловых мундирах подошли к нему поближе. Они одновременно взмахнули руками, отчертив в воздухе огненные дуги, полетевшие в монстра, отчего его "руки" вспыхнули у основания и отвалились, несмотря на бушующий дождь. Пара пассов кистями, и с двадцати пальцев в монстра ударили небольшие молнии, после чего он стал дрыгаться и упал, а воздух на пару мгновений заполонил запах горелых жуков, но скоро он притупился запахом дождя. Женщина же вскочила, вся покрытая темной грязью, и, вереща что-то нечленораздельное на своем языке, бросилась к своим спасителям. Человек без плаща схватил ее за лоб и не подпускал к себе в объятия.

   - Только грязи мне твоей не хватало! - рыкнул он и бросил ее в сторону.

  Женщина снова упала лицом в грязь, и сжала свои маленькие кулачки. Через свист ветра с трудом можно было различить ее рев. Ее волосы тонули в размывшейся дороге, но двум путникам не было уже до нее никакого дела, они быстрым шагом вошли обратно в трактир и принялись сушиться. Хозяин все же уснул на стойке, но его лицо оставалось повернуто к лампе. Когда мужчины высушились, человек в плаще сказал с усмешкой: