Иллюстратор Ольга Степанова

© Роман Александрович Орлов, 2017

© Ольга Степанова, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-1536-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В маленьком городке Рибчестер, что на реке Риббл, графство Ланкашир, уже вовсю готовились к наступающему Новому Году. Повсюду в домах весело блестели игрушками и лампочками наряженные ёлки. Переливались разноцветные гирлянды, и Батюшки Рождество1 со снежно-бородатыми улыбками глядели из-за замороженных окон. Маленькие детишки радостно носились туда-сюда и пытались угадать, что же принесёт им в подарок Батюшка Рождество на этот Новый Год? Не оставался в стороне и пятилетний Дик Шелтон.

– Мам, мам, а Батюшка Рождество обязательно принесёт мне сегодня ночью подарки? – вопрошал он с широко открытыми, светящимися предстоящим праздником глазами.

– Конечно, Дик! Обязательно принесёт… если ты не будешь бо-оль-шим шалунишкой! – мама ласково погладила Дика по голове и чмокнула в носик.

– Мам, мам, а много… подарков? – Дик мечтательно прикрыл глаза.

– Всё будет зависеть от твоего поведения, Дики, – ответила мама притворно строгим голосом. – Но, я думаю, что если ты пообещаешь Батюшке Рождество хорошо себя вести и не баловаться в будущем году, то…

– Да, да, да! Пообещаю! И он принесёт мне много подарков!.. Мам, а расскажи, какой он из себя, Батюшка Рождество?

– Он такой большой-пребольшой, – мама показала руками, – с густой белой бородой и в красной шубе. От него веет уж-жасным холодом и настоящей арктической зимой…

– А правда, что он с Северного полюса в оленьей упряжке приезжает?

– Ой, Дики, ну ты меня отвлекаешь от дел. Мне ещё салаты приготовить надо и на стол накрыть.

– Ну, мам! Ну, расскажи! – отчаянно запротестовал Дик и затопал ногами.

– Дик, успокойся. Скоро папа с работы придёт, он тебе и расскажет.

Но Дик и не думал успокаиваться. Он ни на шаг не отставал от мамы и, дёргая её за подол праздничной юбки, который уже грозил оторваться, вопил:

– Ма-а-ам! Ну правда ведь, на оленях?! Верхом?

– Нет, не верхом. Всё, Дик. Сходи, проведай как там бабушка и спроси, не принести ли ей чего. А потом иди в свою комнату и приберись. Не то, честное слово, Батюшка Рождество увидит, как у тебя твои игрушки по всему полу разбросаны и подумает, что не стоит тебе больше ничего дарить, раз ты так с подарками обращаешься…

Не успел Дик состроить обиженную физиономию, как входная дверь с шумом распахнулась, и в дом ввалился весь заснеженный, похожий на Батюшку Рождество, глава семейства.

– Так, так, так! – весело провозгласил он и заулыбался. – Что за радостные крики и звон бокалов? Я, кажется, опоздал на вечеринку и пропустил новогодние поздравления!

– Фред! Ты, как всегда, вовремя! За что я тебя люблю, так это в первую очередь за твою пунктуальность!

– Лесли! – Фред обнял жену. – Я старался, дорогая.

«Пунктуальный» Фред, однако, хоть и пришёл домой минута в минуту, всё же не упустил возможности пропустить со своими сотрудниками пару бокалов в честь Нового Года. Дик, понаблюдав пару секунд встречу родителей, тоже поспешил выразить свою радость.

– Ура, папа! – и он повис у отца на шее. – Пап, а правда, что Батюшка Рождество приезжает с Северного полюса на оленях? Мама обещала, что ты расскажешь!

Фред поднял двумя руками сына в воздух, ласково посмотрел ему в глаза и, не переставая улыбаться, с задором произнёс:

– Правда, Дик. А-абсолютная правда. Чистейшей воды. А точнее, чистейшего снега правда!.. Он прискачет сегодня ночью и обязательно принесёт тебе много подарков… – тут Фред заметил, что жена делает ему давно знакомый знак глазами, – если ты, конечно, будешь хорошо себя вести, Дик.

– А вот поэтому, Дики, иди и сделай, то, что я тебя просила, помнишь?!

– Да, да! – и Дик побежал по лестнице на второй этаж, крича и размахивая руками. – Мы с Батюшкой Рождеством скачем на большом белоснежном олене. У-ух! А вокруг бескрайние снежные просторы. Вау! – и Дик скрылся на втором этаже, откуда ещё некоторое время доносились его восторженные возгласы.

– Ну, Фред, ты уже придумал, что мы подарим на Новый Год Робертсонам?

– Да, а как же! – ответил жене Фред, снимая куртку.

– Хорошо. – Лесли прильнула к мужу и нежно погладив щетину, загадочно посмотрела ему в глаза. – Фредди, а что Батюшка Рождество принесёт сегодня ночью нам с тобой? А?!

Джон Шелтон рос малообщительным замкнутым мальчиком. Уже с самого детства ему начало казаться, что всё вокруг происходит как-то не так, живёт не своей естественной жизнью, как и должно быть, а как будто выдумано, так, словно злой волшебник заколдовал всё и вся, а сам где-то спрятался и тихо посмеивается, выглядывая из-за ширмы. Маленькому Джону не по душе было буквально всё: не нравилось ходить в детскую подготовительную школу для детей; не нравилось, что вокруг их усадьбы такой высокий забор и за ним ничего не видно; не нравилось это бесконечное противное мамашино «А теперь – баю-бай!» после обеда; не нравилось, что в городе так мало зелёных парков и негде погулять и полежать на лужайке; не нравилось, что когда открываешь окно в своей комнате, чтобы проветрить зловоние лекарств, которыми его постоянно пичкали родители, надеясь излечить его необъяснимую «хворь» (как любил говаривать папаша), – постоянно слышишь этот невыносимый гул машин на улице; его раздражало даже то, что когда он заходил похвалиться своей любимой коллекцией почтовых марок в гости к соседям Робертсонам, эта маленькая задира, Эмили, тут же не пойми откуда извлекала свой альбом и горланила на весь дом, что у неё «всё это уже давно есть», и что «это – вообще жуткое старьё, зато, вот, да нет, ты посмотри сюда, Джон, да нет, нет, ты посмотри, чего у меня есть, а у тебя нет: вот таких-то у тебя точно нет! Мне папа вчера из Америки привёз… так-то!..»

Джону казалось, что весь мир восстал против него. Он чувствовал, что стоит один посреди огромного снежного поля и вокруг хлопьями падает тяжёлый липкий снег, постепенно засыпая его с головой. И вот ещё чуть-чуть, и ему уже никогда и ни за что не вырваться из этих мёртвых объятий леденящего ужаса.

Но всё это были ещё «цветочки» по сравнению с тем, с чем Джону пришлось столкнуться в дальнейшем, а точнее в недалёком будущем. Находясь ещё в той прекрасной поре юности, когда человек практически не обременён знанием социума, с непреложными законами которого каждому рано или поздно приходится знакомиться и уживаться, он находил успокоение в мире детских увлечений и удивительных открытий. Он мог до позднего вечера рассматривать марки в своём альбоме, не обращая внимания ни на кого и даже не спускаясь в гостиную к традиционному английскому ужину у камина в девять часов, после которого ему полагалось ложиться спать. Когда мать заходила к нему и укладывала «на боковую», выключая свет и убирая марки, Джон делал вид, что засыпает. Но как только во всём доме гасили свет, он хватал свой ручной телескоп, выскальзывал на балкон и часами, дрожа от холода, наблюдал за ночным небом, поражаясь величественному свету далёких звёзд и бесконечной множественности раскрывающихся перед ним бессчётных миров. Джон заворожённо следил за перемещением светил и планет, давая всему свои названия. Это был мир его детских грёз, собственный мир Джона Шелтона. И только в эти тихие ночные часы с телескопом в руках Джон мог полностью расслабиться и почувствовать себя без толстой железной брони и сложных заградительных сооружений, которые он настраивал вокруг себя, соприкасаясь с людьми и окружающим миром. Так он и жил, находя единственную радость и утешение в своих полуночных бдениях. Джон потом ещё долго будет вспоминать это время как самое счастливое и умиротворённое в своей жизни. Но ничто хорошее, к сожалению, не долговечно. И Джону вскоре пришлось испытать это на себе в полной мере.